Лиам на похоронах узнаёт о том, что могила перед ним принадлежит ему же.

У алтаря в церкви открываются не только болезненные воспоминания, но и зарождаются новые действия...

Отец? Кто он такой? Насколько в его душе поместился мрак проклятой жизни?

Новое задание от отца? С кем оно связано? И что нужно делать?

Первый день в школе не мог начаться хуже. Его шкафчик, ключи от которого, Лиам получил у директора школы, не открывался...

«Духи ParaesH, сумка из бутика Фабер... И тот стаканчик кофе, оставленный ею перед тем, как подойти ко мне, был из соседней кофейни. Я никогда не вел беседы без цели; чем больше говорил мой собеседник, тем больше информации я успевал собрать».

Лиам чувствовал себя немного неловко под взглядом Шарлотты. Пытаясь сосредоточиться на уроке, он время от времени украдкой оборачивался, и каждый раз его взгляд натыкался на её заинтересованные глаза. Она заметив его внимание, отворачивалась, будто опасалась быть пойманной. Эта игра взглядом напоминала ему беззаботные детские шалости...

Парни вышли из школы. Лиам шагал следом за Кентином, погружённый в собственные мысли. Яркое солнце освещало всё вокруг, создавая атмосферу летнего веселья: кто-то смущённо смеялся, другая группа обсуждала свежие сплетни, а неподалёку ребята азартно гоняли мяч, подбадривая друг друга громкими криками. Все эти голоса, звуки радости и яркие краски сливались в единый шумный фон, похожий на пыльный экран, который закрывал Лиама от внешнего мира...

«Выхода не было. Ему пришлось остаться здесь, в этом тёмном подвале, который постепенно наполнялся странными и ужасающими звуками в непроглядной темноте. Внезапно кто-то резко схватил его за ногу и потянул на себя, произнося имя мальчика с жадным наслаждением.

— Итан. Шорохи и гулкое эхо заполняли пространство. Рядом, словно мягкий порыв ветра, пронёсся женский голос. — Итан, вставай. Кто-то толкнул Лиама в бок. Он открыл глаза, вначале не понимая, где находится, и, взглянув в сторону, увидел, как Шарлотта и Кентин склонились над ним.

— Кен! — Кричала Шарлотта, пытаясь догнать одноклассника. — Кентин! Как только Кентин услышал её голос среди гомона в коридоре, он остановился и обернулся. — Что случилось? — Ты видел, как он на каждом уроке что-то записывал в блокнот? — начала она. — Может, просто конспектировал материал, — Кентин пожал плечами. — Нет, не похоже. Он писал что-то совсем другое, это были не учебные записи, — настаивала Шарлотта. — У меня складывается ощущение, что ты за ним следишь, — усмехнулся парень, прищурившись. — Ты что, влюбилась? На эти слова девушка нахмурилась, а затем замахнулась тетрадью и ударила ей по плечу Кентина. К сожалению, до его наглого лица она не дотянулась. — Эй! — возмутился он, сделав недовольное лицо...

— Увидимся завтра, Итан! Хорошо выспись! — Хорошо! До завтра! Уроки подошли к концу, и ребята один за другим покидали школу. Лиам оббежал здание в поисках автомобиля с водителем, который уже ждал его у небольшого парка. Когда он добрался до машины, то быстро юркнул внутрь и передал водителю записку с адресом какого-то дома. — Вам запрещено там быть, — произнес мужчина с явным недовольством...

— Кентин? Ты что здесь делаешь? — удивленно спросил Лиам. — Зашёл в магазин после школы. Мама попросила кое-что купить для пирога. А ты что здесь забыл? — одноклассник поднял пакет с покупками, будто подтверждая свои слова.

Лиам последовал за Кентином на кухню, откуда доносился сладкий аромат свежеиспечённого пирога. Мать Кентина, с мягкой улыбкой на лице, расставляла на столе тарелки, будто готовилась к маленькому празднику. Лиам присел за стол и, взяв кусочек пирога, осторожно откусил его.

Вернувшись домой, парень закрылся в ванной и упал на колени. Он больше не мог с этим справиться. Его дом, его родители и сводный брат — всё это казалось жестокой и безжалостной шуткой судьбы. Лиам чувствовал, как нарастает ненависть ко всему, что его окружало: к отчиму, чей свирепый деспотизм с ранних лет вносил в его жизнь лишь боль и страдания, и к самому себе, за свою беззащитность.

— Я не могу впустить посторонних, — отрезал мужчина в строгом костюме. — Посторонних? Да мы его друзья! — возмутилась девушка с каштановыми волосами. — Мне об этом ничего не известно. Вы не пройдете. Прошу вас, покиньте территорию, — мужчина начал медленно закрывать тяжёлую железную дверь.

Шарлотта, устраиваясь в кресле, украдкой оглядела комнату. Её взгляд скользнул по полкам, полных книг, по постеру с какой-то музыкальной группой и, наконец, остановился на столе в углу комнаты. На нём лежал блокнот в кожаной обложке — это был дневник Лиама. Сердце бешено колотилось в груди, но девушка старалась сохранять внешнее спокойствие. Она слегка наклонилась вперёд, как будто с интересом слушала Лиама, и незаметно кивнула в сторону стола, подавая сигнал Кентину. Парень, сидящий рядом, уловил её намёк.

— Он у нас! — воскликнула Шарлотта, когда они, наконец, нашли укромное место вдали от посторонних глаз. Гладкие страницы дневника тихо прошуршали, когда она открыла его. Кентин осторожно обернулся, убедившись, что никто не подслушивает, и сел рядом с Шар. Его сердце колотилось от ожидания — они действительно смогли заполучить то, что так страстно искали. — Давай посмотрим, что там написано, — произнесла девушка, наклоняясь ближе к блокноту. Она начала аккуратно перелистывать страницы, внимательно изучая взглядом каждую запись. — Так много записей посвященно его отчиму. Кажется, они не очень ладят, — Шарлотта продолжала листать страницы дневника. — Элизабет?

Шарлотта и Кентин отправились к таинственному адресу, указанному в дневнике. Небо уже затянулось тёмными облаками, а ветер предвещал надвигающуюся бурю, словно предсказывая грядущие события. Ребята старались не привлекать внимания, осторожно сверяясь с картой и тщательно продумывая каждый шаг. Наконец, приблизившись к месту назначения — мрачному особняку, сердце Кентина заколотилось быстрее. «Мы действительно на месте», — мелькнуло в его голове, когда Шарлотта завернулась в своё худи и уверенно двинулась вперёд.

Когда ребята сели, они почувствовали, как атмосфера сгущается от напряжения, словно всё вокруг замерло в преддверии надвигающейся бури. Мужчина в костюме напротив, скрестив руки на груди, заговорил ровным, но стальным голосом: — Лиам — мой сын, — в его словах сквозила нотка напряжения. — Но он вновь продемонстрировал непонимание простых истин: в этом мире существуют границы, которые нельзя переступать. И, судя по всему, вы намерены повторить его ошибку. С этого дня я не желаю видеть вас рядом с ним.

— Это было предупреждение. Надеюсь, достаточно ясное. Следующее вы почувствуете на себе. Подумайте, детишки. Мужчина развернулся и, не дожидаясь ответа, направился к двери. Перед тем как покинуть кафе, он бросил на ребят последний взгляд, полный презрения. — Запомните: Лиам — моя ответственность. А ваша — не лезть, куда не просят. Дверь хлопнула, обрушив на Кентина и Шарлотту леденящую тишину. Напряжение, висевшее в воздухе, не рассеялось, а обретало новую, пугающую форму.

Сердце Лиама колотилось, как безумное, когда он стоял перед зеркалом, поправляя воротник чёрного пиджака. После перенесённого заболевания он чувствовал ещё слабость, но назначенная встреча не ждёт отлагательств. Парень знал, что в этот вечер что-то может пойти не по плану, но у него не было выбора. Всё что ему оставалось сделать это собраться с мыслями и принять то, что судьба подбросила ему новый вызов.

Лиам был парализован страхом. Девушка… Шарлотта! Искалеченная, словно выброшенная кукла, она сидела за столом, не подавая признаков жизни. В комнате повисла густая, давящая тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием дров в камине. Мистер Боул неспешно поднял руку, украшенную тяжёлым перстнем с фамильным гербом, и указал на стул напротив себя. — Лиам, присаживайся.

План больше не имел значения. Теперь единственной целью было выжить. Лиам резко вскочил, опрокинув бокал вина. Звон разбившегося стекла эхом пронёсся по комнате. Боул нахмурился, а его подручные, словно по команде, напряглись, готовясь к схватке. — Похоже, у нас тут бунт, — прорычал мужчина.

Кентин, виновато опустив голову, нервно переминался с ноги на ногу. Тишина, нависшая над парком, казалась невыносимой. Наконец, собравшись с духом, он тихо произнёс: — Лиам, послушай, я понимаю, что мы натворили. Но мы можем это исправить.

Лиам застонал, чувствуя, как в голове пульсирует острая боль. Он попытался приподняться, опираясь на локти, но тут же упал обратно, задыхаясь от новой волны головокружения. Комната кружилась, словно карусель, и ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы зрение сфокусировалось.

Лиам нёсся по ночным улицам, словно преследуемый демонами. Холодный асфальт смазывался под ногами, морозный воздух обжигал лёгкие, но ни усталость, ни дискомфорт не могли замедлить его бег. В голове, подобно навязчивой мантре, пульсировало одно: «Шарлотта… Кентин… Я должен их спасти!»

Лиам очнулся в мутной пелене. Сознание отказывалось фокусироваться, мир вокруг расплывался. Голова пульсировала адской болью, каждый дюйм тела ныл от ушибов и ссадин. Он лежал на ледяном, твёрдом полу, с трудом различая очертания вокруг. Слабый, почти болезненный свет проникал сквозь узкое, зарешеченное окно, едва рассеивая мрак.

Отец направил пистолет на Кентина. Лиам, парализованный ужасом, отчаянно пытался подняться, закричать, остановить его, но тело отказывалось подчиняться. Внезапно сильные руки грубо схватили его сзади, рывком поднимая на ноги. Один из охранников дёрнул парня за волосы, разворачивая его к отцу и Кентину, заставляя смотреть. — Смотри, что ты натворил, — прорычал охранник прямо в ухо Лиаму.