Бартер

Дисклеймер: Повесть не рекомендуется впечатлительным людям. Особенно беременным женщинам. Написана под влиянием мыслей о том, насколько я считаю 90-е годы грязным временем.

Маленький чёрно-белый телевизор показывал вечерние новости. Нельзя было разобрать и слова из-за ужасных помех, поэтому Светлане приходилось периодически постукивать по нему или поправлять антенну, что, если честно, не особо помогало. Ей очень хотелось узнать подробности этих новостей. В особенности после неожиданных слов ведущего, который с натянутой улыбкой сообщил, что в Чечне наконец подписан мирный договор. Для женщины это означало радостную новость — её муж может вернуться раньше срока командировки и тогда он успеет попасть к моменту рождения третьего ребёнка, появление которого предполагалось в конце лета, аккурат через пару месяцев. И, конечно же, данная новость давала душевное успокоение молодой матери, и так находившейся под влиянием гормонов. Денег, наконец, будет не впритык и детей будет чем побаловать, да и жилищу уже как нельзя кстати требовались мужские руки.

Опять стало душно и невозможно выносить запах, идущий от плиты, поэтому Светлана открыла форточку, чтобы глотнуть свежего воздуха. Из приоткрытого окна послышался шум улицы и стук колёс электрички, отъезжающей от станции, расположенной совсем рядом с домом. Был пасмурный вечер. Лёгкий июньский ветерок, приняв эстафету у моросящего дождя, касался листвы, заставляя деревья шелестеть свою очаровательную шепчущую увертюру. Молодой маме сразу же стало легче, на лице появилась лёгкая улыбка, и её голову захватили положительные мысли или, точнее сказать, маленькие фантазии. Она закуталась в тёплый вязаный свитер мужа и представила, как Лёша возвращается домой, видит её с животом и радостно искренне удивляется этому, крепко обнимает, касается её губами. Светлана утаила от мужа, что они успели зачать третьего ребёнка в последний его приезд в отпуск. Это был сюрприз. Точнее, сначала Светлана даже задумывалась об аборте, но всё не решалась и не решалась туда пойти. Так перевалил срок, а женщина подумала, что раз судьба так благоволит — пусть так и будет. Хотела, конечно, сказать мужу, но утаила, пусть сюрприз будет, решила. Лёша-то обрадуется, думала она, он мечтал, чтоб много детей было. Ух, приедет, как обрадуется! И сама Светлана будет рада! Наконец-то молодая мама больше не будет волноваться, и в её голову перестанут лезть дурные мысли. «Хоть бы, хоть бы! — сказала она сама себе, прикрыв глаза. — Ой!» — чуть вскрикнула от того, что малыш в животе начал шевелиться, почувствовав такой прилив эмоций. Это событие резко вернуло мысли женщины к более насущным делам.

— Катюша, Стёпа, кушать! — позвала она детишек на кухню.

Те довольные и, видимо, значительно проголодавшиеся, мигом примчались и вскочили на табуретки, замерев в ожидании.

— Руки мыли? — строго поинтересовалась у них мама.

— А Стёпка не мыл! — тут же сдала брата Катюша.

— Ябеда-корябеда! — передразнил Стёпа сестру.

— Стёпа, руки мыть шагом марш, — с той же строгой интонацией наказала Светлана.

Стёпа спрыгнул с табуретки и пошёл в сторону умывальника, бубня себе под нос что-то из разряда «В садике мой, дома мой…»

Светлана выключила плиту и сняла крышки со сковородок. Та, что была большего объёма, оказалась полностью заполненной обжаренными в маргарине макаронами, а на второй, что поменьше, находилась средних размеров котлета. Женщина взяла нож, нарезала её мелкими кубиками, скинула кубики в макароны и тщательно перемешала. Ужин был готов. Пока дети за обе щёки уплетали макароны со своих тарелок, молодая мама поставила корзинку с нарезанными кусками ржаного хлеба и банку домашнего варенья, присланного её родителями из Сибири.

— Фу-у, чёрный хлеб! — тут же выразил свой протест Стёпа.

— Другого нет, ешь чёрный. И вообще, когда я ем — я глух и нем, — тут же парировала Светлана. Поставила на стол две чашки, ложкой наложила в них варенье, залила тёплой водой и тщательно перемешала.

— Опять этот морс дурацкий, я сока хочу, — не унимался мальчик.

— Денежек нету на сок, Стёпушка, вот папа приедет и купит.

— А когда папа приедет? — включилась в разговор Катюша.

— Совсем скоро, не успеешь оглянуться, как будешь хвастаться своим дневником с пятёрками.

— Папа мне настоящий пистик обещал привезти, — похвастался перед сестрой Стёпа.

— Мне вообще-то тоже обещал подарки, — передразнила сестра.

— Так, всё, хватит пистиками меряться, кушайте молча, — отрезала спор мама, несмотря на то, что находила забавными их милые детские перепалки. Как хорошо быть ребёнком в такое время, никаких плохих мыслей, никаких забот. Они совсем не осознают, что денег осталось от силы на пару недель и скоро не то, что не хватит заплатить за квартиру, на еду нечего тратить будет. Но, слава Богу, есть надежда, что муж скоро вернётся — будет легче. 

Её думы прервал телефонный звонок. Светлана резко подскочила и быстрыми шагами направилась к нему. Тёплое чувство, которое начиналось с низа живота, стало подниматься и разливаться по всему телу. Молодая мама по пути даже воздух начала вдыхать полной грудью, забыв обо всех резких запахах кухни. Подошла, сняла трубку и не смогла скрыть улыбку, услышав знакомый голос:

— Алло.

— Здравствуй, милая моя, как дела? Как вы там? Как Стёпка, как Катюшка? Обедаете там, да?

— Ох, Лёшенька, как я рада тебя слышать! Только по новостям сказали…

— Да, наконец-то это закончилось, я только рад, что мы мирно будем жить. Нас спросили, кто хочет домой раньше срока командировки, я самый первый и вызвался. Соскучился дико по вам, как там детишки-то?

— Да вот, маму не слушаются, как всегда…

Не успела она договорить, как от кухни послышался топот и в прихожую прибежали наперебой голосящие дети:

— Папа! Папа! Это папа?

— Я им дам трубку, а то они с руками оторвут, — радостно сказала молодая мама и передала трубку детям, которые первые секунды пытались выхватить её друг у друга из рук, но в итоге договорились на одновременном общении.

— Привет, папа! — в унисон прокричали они.

— Привет, Катерина, привет, дядя Стёпа-великан. Как живёте? Рассказывайте.

— Папа, а ты мне пистик привезёшь? — тут же задал самый волнующий его вопрос Стёпа.

— Папа, а я с пятёрками школу закончила, — перекрикивала его Катя.

— Так уж и школу? Может, первый класс?

— Ну да, первый…

— Папа! А ты пистик-то привезёшь?

— Да привезу, привезу, но только если маму будешь слушаться, — поставил условия отец.

— Ур-ра! — прокричал в припрыжке Стёпа. Он, видимо, узнал, что хотел, и дальнейший телефонный разговор ему был неинтересен, в отличие от его сестры.

— Пап, а ты когда приедешь? — задала Катя более волнующий вопрос.

— Очень, очень скоро, Катюш, через недельку буду дома, даже меньше.

— Послепослезавтра суббота, ты не успеешь? Хочу в парк с тобой снова, как тогда.

— Нет, солнышко, не успею, но зато у нас впереди ещё много-много суббот будет. А вы-то с мамой сходите послепослезавтра в парк, так и время быстрее пролетит.

— Ур-ра! — снова подпрыгнул Стёпа.

— Ну всё, приеду — ещё наговоримся, дайте-ка маму, — сказал Алексей, и телефонная трубка оказалась в руках Светланы, которая незамедлительно поспешила отправить детей обратно на кухню.

Катя сразу же послушалась и ушла, а её брат будто и не слышал маму и стрелял куда-то в воздух из пальцев:

— Пих-пих-пиу.

— Я что сказала? Марш на кухню. Смотри, слушаться не будешь, папа пистолет не привезёт, — погрозила пальцем Светлана.

Тот сразу же успокоился и поплёлся шаркающими шагами на кухню.

— Лёш, ну какой парк? Цены растут как на дрожжах, квартплату повышают. Не до парков нам. У меня денег осталось — полмесяца пожить, — начала причитать мама, когда осталась с телефоном наедине.

— Не волнуйся, во вторник буду дома, нам обещали сразу же все командировочные оплатить и все долги по получке, всё хорошо будет, сходите в парк, развейтесь, — успокоил её муж.

— А если не выплатят?

— Даже если не выплатят, то я что-нибудь придумаю. Деньги — это не главное, главное для меня — это вы втроём, моя семья. Кроме вас у меня никого нет.

— Вчет… — оговорилась Светлана, малыш в животе толкнулся, и она тут же осеклась.

— Что? Не расслышал. Прервалось. Помехи, что ли, какие? — переспросил муж.

— Приезжай поскорее, милый, тебя тут сюрприз ждёт, — кокетливо произнесла Светлана, накручивая телефонный провод на палец.

— Ого! Сюрприз даже. Считай, что одна нога здесь, другая — там, — посмеиваясь, произнёс Алексей.

— Осторожней только, — несмотря на радостный тон разговора, внезапно отчётливо произнесла жена, как будто что-то почувствовала на подсознании. Даже малыш притих, ощущая эмоции мамы. Света же незаметно для мужа глубоко вздохнула полной грудью, чтобы отпустить волнение.

— Конечно, милая, не волнуйся, всё хорошо будет. Ну ладно, время заканчивается, перезвоню со станции по пути в субботу утром.

— Приезжай скорее.

— Милая моя, солнышко лесное, где в каких краях встретишься со мною… — напел Алексей в трубку. — Целую и люблю вас всех.

— И мы тебя любим.

— До встречи, солнышко.

— До встречи, Лёшенька.

* * *

Летний день подходил к концу. Солнце скрылось за вершинами домов, и стало легче дышать, несмотря на то, что дневное тепло всё ещё витало в воздухе. Сегодня была та самая суббота, и Светлана вместе с детьми шла из парка и несла с собой в авоське килограмм яблок, которые она купила по пути на рынке и которыми решила побаловать себя и детей. Катя и Стёпа заметно устали и шли домой спокойно, в молчании. Муж с утра так и не позвонил, но переволновавшаяся Светлана дозвонилась до его отдела и узнала, что они выехали. От сердца отлегла подступающая к груди тревога. Это чувство до конца не исчезло, но в таком состоянии бороться с ним вполне было под силу.

Но при подходе к дому Светлану начали одолевать мысли, и чувство тревоги снова тяжёлым бременем стало отягощать грудь. Они с детьми вырулили из-за угла к своему дому и увидели, что перед их подъездом стоит милицейский уазик. Всяческая моральная защита от тревоги тут же разрушилась, грудь сдавило так, что стало тяжело дышать, а сердце начало бешено отстукивать ритм в своём тесном пространстве, ноги перестали сгибаться, перед глазами возникла белая пелена. Дети заметили, что что-то не так, Катюша спросила:

— Мам, тебе плохо?

— Нет, всё хорошо, — из последних сил пыталась сдерживать эмоции молодая мама. В горле будто булыжник застрял.

Они приблизились к милицейскому уазику, и оттуда вышел друг Алексея по службе — сержант Игорь Каденов. К нему подбежали дети со словами «Дядя Игорь, привет», — и пытались радостно запрыгнуть на него, попутно рассказывая, что идут из парка и катались там на каруселях. Игорь с неестественной улыбкой, будто натянутой на совсем другие чувства, приобнял их и потрепал по голове. Светлана замедлила шаг. Дети спросили сержанта, зачем он приехал, и тогда он поднял глаза на Светлану, в них была такая бездонная тьма, будто стоит ногу опустить — тут же утонешь. Игорь отвёл взгляд в сторону, и булыжник в горле Светланы провалился вниз. Ноги стальными прутьями замерли на месте. На глаза сами собой начали наворачиваться слёзы. Руки ослабли, авоська выскользнула вниз, и килограмм яблок покатился по асфальту.

— Мамочка, что случилось?! — перепугалась Катя.

— Ничего, Катюш… Так… Нам… надо с дядей… Игорем поговорить, собирайте яблоки и бегите домой, я… я скоро приду, — еле сдерживаясь, из последних сил отчеканила молодая мама.

— Ма-а-ам, с тобой всё хорошо? — озабоченно спросил Стёпа.

— Всё нормально, Стёпушка, помоги Кате.

Дети принялись собирать с тротуара яблоки, Игорь и Светлана всё это время стояли неподвижно, боясь смотреть друг другу в глаза. Между ними будто туго натянулась стальная струна. Молодая мама боролась с собой, чтобы не подавать вида, но всё сильнее и сильнее уходила в прострацию. Весь мир вокруг сузился до десяти метров вокруг женщины. В нём только существовали дети, собиравшие яблоки, и сослуживец мужа, который всё понял и стоял неподвижно, пока дети не уйдут. Всё остальное за пределами этих десяти метров было смазано и находилось будто под толстым слоем непрозрачного белого стекла. Звуки улицы стали приглушёнными, на уши будто стала давить невидимая сила, так что Светлана ощутила биение крови в голове, её будто контузило.

Стёпа и Катя собрали яблоки и, чувствуя неладное, без лишних слов поднялись домой. И вот Игорь и Светлана оказались одни. По спине женщины пробежался холодок, струна напряжения всё сильнее натягивалась, так, будто повисшее молчание озарял только её звон. Молодая мама сглотнула пустоту в пересохшее горло и дрожащим, еле слышным голосом произнесла:

— Говори.

— Лёша погиб.

Струна напряжения лопнула. Молодая мама обмякла и начала падать. Её успел подхватить сержант, чтоб не упала на тротуар. Даже если бы упала, то ничего бы не почувствовала. Она будто потеряла сознание на краю водопада, уходящего в бездну, и летела в его тёмное нутро, без всякой надежды достигнуть дна.