Темнота и противный звон стали единственными спутниками Ронина. Ощущая каждый миллиметр своего изуродованного тела, он издавал болезненные стоны сквозь мрак. Всё жгло. В один момент неприятный запах, похожий на нашатырь, ударил в нос, заставляя невольно приоткрыть глаза.
— Убери — проговорил парень, отдёрнув руку с ватой в сторону, не обращая внимания на боль в теле.
— Ронин! Идиот, ты наконец очнулся… — около его кровати сидела сестра, крепко сжав окровавленную руку. Её всхлипы были изредка слышны, когда та вся тряслась — Мам, нам надо в больницу! Я тебя умоляю, он его почти убил!
— По всему периметру охрана, у нас не получится выйти — когда-то безэмоциональный голос матери превратился в мягкий и сострадающий. Краем глаза парень увидел как женщина подошла к Тануки и крепко обняла её, не скрывая своей печали — Мы поможем ему, слышишь? Принеси из моей комнаты небольшую аптечку, она лежит в шкафу. Я пока сниму эти тряпки.
— Да, хорошо — выдохнув, девушка выбежала из комнаты, оставив мать и сына наедине.
— Как себя чувствуешь? — начала женщина, аккуратно развязывая одну из тряпок, которую Тануки использовала вместо бинта.
— Передашь отцу всё? Ну скажи, что я чуть не сдох — с ноткой обиды ответил он — Я же знаю что ты расскажешь ему всё. Сколько я лежал, что со мной было, как быстро я смогу вернуться к тренировкам, скрывая побои.
— Я уже давно не рассказываю ему правду. Постоянно стараюсь дать тебе времени подольше отдохнуть или отлежаться во время болезни. Он думает что я испугаюсь и не стану ему врать.
— Честно? Очень трудно верится… АЙ! — резкая боль заставила его вскрикнуть в голос.
— Прошу, не двигайся, особенно спиной. Там всё совсем плохо, потерпи немного — женщина отложила одну из тряпок и взяла его руку. Глубокие порезы от разбитой вазы залили всю руку кровью. Взяв салфетки, мать добавила — Я виновата. И виновата ужасно. Я никогда не участвовала в твоём воспитании, никогда не пыталась противостоять… А с каждым годом всё становилось всё хуже и хуже. А ещё эти граффити начали рисовать…
— Ты знала?
— Конечно. Довольно давно. Мы с мистером Мэтью это обсуждали и решили сохранить в секрете. По крайней мере хранили сколько могли. Но тут уже сыграли роль новые связи твоего отца… Я знала, что поступаю неправильно. Что никогда не вставала на твою защиту, что не могла посидеть с тобой и просто поговорить… Прости. Прости меня.
Они оба замолчали. Ронин абсолютно не хотел разговаривать со своей матерью. Обида на неё ещё в детстве отделяла их огромной пропастью. Любой ребёнок нуждался в материнской любви, которую парень так и не получил, заменив её постоянной учёбой и тренировками. Но сейчас их диалог звучал далеко не как попытка выведать какую-либо информацию. Сейчас это звучало как… Раскаяние?
— Ты… Скажи, ты не врешь? Тебе правда жаль?
К его горлу подступил ком. Физическую боль вытеснила душевная, мысли путались, а на потерянных глазах появились еле заметные слезинки. Стряхнув их резким движением руки парень снова издал болезненный стон.
— Ронин, не двигайся, прошу! — женщина почти перешла на крик, схватив его руку и положив на кровать. Аккуратно обняв сына, она тихо произнесла — Прости меня, мой мальчик…
Не издав ни звука от болезненных касаний, Ронин уткнулся в её волосы. Некогда чужой для него человек сейчас излучал тепло, которое он мечтал получить с самого рождения. Скрывая это желание за маской безразличия и отчуждённости, он давно позабыл о значении материнской и отцовской любви. Всю его жизнь это были всего лишь слова, словно обыкновенное определение в учебнике, которое он запомнил, но никогда не ощущал.
— И ещё… У меня не очень хорошая новость.
Подойдя к тумбочке, она взяла свой рюкзак и достала неизвестный предмет, завёрнутый в тряпку. Развернув её, показалась разломанная маска Кицунэ, обгоревшая в пламени.
— Когда ты был без сознания, отец начал рассматривать твою сумку и нашёл маску. Он сломал её и кинул в огонь, однако потом Тануки успела потушить камин и вытащила остатки.
— Вот как… Можешь положить обратно в мою сумку? Пожалуйста.
— Да, конечно.
— Я здесь! — запыхавшаяся Тануки чуть не выломала дверь, ворвавшись в комнату — Вы в порядке?
— Да. Давай сюда аптечку. Пока я всё достаю, помоги ему перевернуться — мать аккуратно взяла коробку и принялась доставать всё необходимое.
— Я сам, подожди — прохрипев, сказал Ронин. Издавая звуки, мало похожие на естественные, ему получилось перевернуться на бок лишь с третьей попытки. Движения разыграли внутри него целый концерт агонии — Твою ж, ух… Тануки…
— Сейчас, обопрись на меня — девушка моментально села на колени возле кровати и принялась помогать брату. Положив его спиной к себе, она невольно ахнула.
Все оставшиеся тряпки, заменяющие бинты для перевязки, давно окрасились в алый цвет. Взяв ножницы, женщина приподняла их и разрезала, оголив спину. Этот вид можно было описать одним словом — месиво. Ссадины, синяки оказались их меньшей проблемой. Линии следов ремня и побоев накладывались друг на друга. Трудно даже представить, с какой силой и ненавистью нанесены эти удары, из-за чего в одном месте виднелась частичка мяса. Пересилив себя, Тануки начала всячески помогать матери, подавая то бинты, то обрабатывающую смесь, то ножницы. Не в силах сдерживать эти мучения, Ронин тяжело дышал в подушку, изредка выкрикивая и ругаясь на японском. Лишь спустя двадцать минут кропотливой работы всё тело парня было обкручено бинтами и заколото обезболивающим. Медленно перевернувшись на спину, он вздохнул и перевёл взгляд в пустоту.
— Я пожалуй пойду. Завтра нужно будет всё это перевязать, а сейчас… Присмотри за ним, прошу.
— Конечно, мам… Спасибо. Огромное — в ответ женщина поцеловала дочь в лоб и вышла в коридор, забрав с собой аптечку и все тряпки.
Комнату охватила тишина, разбавляемая разве что тяжёлым дыханием брата девушки. Не прошло и пары минут, как он заснул. Избитый, уставший и потерянный. Он выглядел подобно раненой жертве охотника, чудом избежавшей гибели. Взяв сложенное одело со стула, Тануки накрыла им Ронина и легла рядом, даже не снимая одежду с себя. Аккуратно обняв его горячее тело, в ней заиграл гнев и страх. Проводя взглядом по синякам и ранам, она не могла и подумать, на какие ужасы способен её родной отец. «Чудовище» — промелькнуло у неё в голове. Девушка считала его лидером. Принципиальным, но всегда ведущим семью только вперёд. Пока она наслаждалась жизнью во всех её красках, взамен Ронин терпел издевательства на протяжении всей своей жизни.
— Он поплатится. Я обещаю… — тихим шёпотом произнесла девушка.
***
Утро. Бьющие в окна лучи зимнего солнца приятно грели. Приоткрытая форточка впускала морозный воздух. Вдали слышались звуки городской суеты, но в самой комнате царила тишина, одновременно приятная и туманная. Всё залилось тёплым светом, стараясь не дать вспомнить о минувших событиях.
Девушка даже во сне не двигалась ни на один миллиметр, стараясь не касаться ран брата. Будто и не смыкая глаз, она проворачивала все мысли в голове с новой скоростью, разрывая своё сердце на части. В ней играл страх и паника, не дающие рационально обдумать дальнейший план действий, и гнев, растущий с каждой секундой.
«Всё такой же тёплый…» — промелькнуло в голове Тануки, когда та перевела взгляд на брата. Он всё так же тяжело дышал сквозь сон.
Освободив Ронина от своих объятий, она аккуратно встала с кровати и направилась к выходу из комнаты. Ноги затряслись, страх сковал её. Что будет дальше? Отец добьёт брата и переключится на неё?
— Даже если и так. Я защищу тебя. Я помогу всем, чем возможно — шёпотом сказала Тануки и решительно вышла из комнаты, где её встретила лишь тишина и бездушные картины на стенах.
Направившись в столовую, она вновь погрузилась в свои мысли. Тревога вытеснила уверенность, окутав тело с ног до головы, руки своевольно тряслись. Некогда привычное нахождение в родном доме превратилось в мучение, в очаг страха, пожирающий изнутри. Даже не обратив внимание на людей вокруг, она села за своё место у обеденного стола.
— Доброе утро — с улыбкой произнесла мать, вытянув Тануки из транса. Только тогда девушка заметила, что отца не было на своём месте — Он уехал на целый день. Пожалуйста, поешь.
Не в состоянии осилить даже пару кусочков яичницы, уже спустя несколько минут девушка снова начала витать в облаках, смотря на одну из ваз, подаренных её отцу. Невольно в её голове вспомнился треск такой же вазы во время избиения брата.
— Дорогая, посмотри на меня — женщина аккуратно коснулась лица дочери. Она несколько секунд пыталась начать предложение — Послушай… Тебе нужно будет уйти вместе с Ронином. Я постараюсь достать как можно больше денег и вы уедите как можно дальше.
— Что?! — еле проговорила Тануки, посмотрев в глаза матери. Опустошение, ранее захватившее её разум, переросло в непроглядную бездну, куда сейчас провалилась душа девушки — Нет… Нет! Пусть он уходит!
— Не говори так, вам нужно обоим бежать — продолжала женщина спокойным голосом — Иначе он не даст тебе нормальной жизни. Это сложно принять, однако такова правда. Поверь, я знаю о чём говорю.
— И именно поэтому я не хочу уходить! Я… — Тануки глубоко выдохнула и собралась с мыслями — Мы не можем оставить тебя одну! Давай уедем вместе!
— Возможно для вашего побега требуется трансфер, не так ли, госпожа? — сказал мужской голос. Знакомый и добрый. Мистер Мэтью. Он стоял около прохода в столовую и как всегда одарил всех присутствующих своей улыбкой.
— Мэтью… Что вы здесь делаете?
— Я готов помочь вашим детям. Как минимум вывести их из города. Это мой долг перед вами. Благодаря моим знаниям дорог города, а так же стажу работы на вашего отца, я знаю, как можно проехать через слепые зоны камер.
— Вы уверенны что готовы на это? Ведь как и мы, вы осознаёте риск этого дела, да? — твёрдо продолжила женщина.
— Разумеется, госпожа. Я знаю вас долгие годы, а ваших детей так и вовсе всю их жизнь. Поэтому я хочу постараться сделать всё возможное, что есть в моих силах для их спасения.
— Значит… Мы уезжаем? — Тануки сжала край футболки, стараясь контролировать эмоции и не вызывать истерику — Я… Мам, пойми. Уйду я и Ронин, он перейдёт на тебя, а ты этого не заслуживаешь.
— Как и вы, дорогая — взяв дочь за руку, она хотела продолжить, но та резко отдёрнула её.
— Не надо. Можно я пройдусь к нему? Нужно обговорить это с ним.
— Конечно — девушка быстро скрылась за углом, оставив мать наедине с мужчиной — Мистер Мэтью, вы считаете это хорошей идеей?
— Ваша дочь рассуждает верно. Однако если она останется здесь, боюсь даже представить, какие ужасные события могут произойти с ней.
— Да, ты прав. И так, у тебя есть план?
— Конечно, позвольте…
***
Время между ночной агонией и пробуждением пролетело быстрее, чем можно было себе представить. Действие обезболивающих препаратов давно закончилось, теперь любое движение вызывало протяжную и долгую боль, передающуюся вдоль конечностей.
— Ронин… Эй, Ронин — мягкий голос сестры наконец вытянул брата из сна и тот открыл глаза
— Да, да, я тут — проговорил сонным голосом он — Кмх… Можешь тряпки снять? Давят сильно
— Конечно, погоди — взяв ножницы со стола, девушка начала аккуратно разрезать узлы бинтов, освобождая брата от окровавленных нитей, пока тот окончательно просыпался
— Спасибо — посмотрев в глаза парню, она увидела лишь пустой взгляд — Паршиво выгляжу, да?
— Есть такое… Как себя чувствуешь? Сильно болит?
— Неприятно, мягко говоря. А отец?..
— Уехал на весь день. Мама скоро придёт чтобы тебя перебинтовать — быстро сказала Тануки. Однако после вопросительного взгляда брата, она добавила — Нам нужно поговорить…
Пересказав недавний разговор с матерью, последовало долгое молчание. Ребята долго не могли подобрать слов друг для друга и вновь начать диалог. Однако не выдержав этой тянущейся тишины, Ронин спросил:
— А ты сама что хочешь сделать? Уехать или остаться?
— Я? Я не знаю… — в голове девушки вновь разбушевались сомнения, но стараясь не подавать виду, она продолжила — Думаю тебе решать. Ведь ты тут главный «калека» среди нас.
— Это кто тут калека? — сказал саркастично Ронин и поднял руку, показав бицепс — Да я здоровее всех живых!
— Не перенапрягайся главное, силач — в дверном проёме показалась мать детей, одарив их доброй улыбкой. Подойдя ближе, она села на стул рядом и поставила аптечку на пол — И так. Вы решили?
Переглянувшись между собой ещё раз, ребята задумались.
— Ты знаешь мою позицию, мам… Здесь решение только за Ронином — сказала Тануки
— Я согласен — коротко ответил парень — Я готов уйти. Думаю так будет лучше для всех.
— Тогда начинаем сборы — улыбаясь, сказала мисс Симидзу.
Конец эпизода
