Город, раскинувшийся под его ногами, казался бесконечно огромным - куда хватает глаз, до самого горизонта и дальше - лишь дома и небоскрёбы, шпилями царапающие звёзды. Шумный и цветастый, город не спал, не спал никогда, неоновыми вывесками всех мыслимых и немыслимых цветов заливая бессчётные улицы. Даже там, у самого горизонта, где дорогие пентхаусы сменяются полулегальными домами, оставшимися ещё со времен предыдущей эпохи, всегда светит этот пошлый, вычурный неон ночной жизни. Под покровом тьмы, подсвечивая скользкую дорожку вульгарной вывеской, легче проворачивать дела.
Какая глупость.
Быть может, когда-то так и было и вся преступность выходила на улицы лишь ночью, чтобы сокрыть лица вуалью темноты, но теперь, когда в Сети можно найти всё, что угодно, и всё, что угодно, можно получить на дом, оставшись абсолютно анонимным, в этом нет смысла. Скользкая дорожка теперь не освещена тусклым светом фонаря, но вымощена двоичным кодом.
Отсюда, с высоты полёта птиц, весь город похож на Сеть, на бесконечную паутину улиц, в которой легко увязнуть и запутаться. Мегаполисы беспощадны, их центры - оскаленные пасти, манящие юнцов цветастой дымкой. Не успеешь моргнуть глазом, и город поглотит тебя, пережуёт и выплюнет на окраину, где за неоновым сиянием виднеется ещё небо.
Он никогда не был там, за пределами элитных районов, в которых одна ночь может стоить целого состояния; и никогда не видел звёзд, блестящих в небе, но точно знает - на окраинах несладко. Об этом знают все, и все молчат, проверяя баланс платиновых счетов. Так уж сложилось, верно? Кому-то золотая ложка, кому-то - вся несправедливость мира. Так и должно быть.
Так устроен город.
Ему ли не знать - основателю целой империи, человеку, что продаёт новый опиум народу. Так устроен мир. Кому-то ничего, кому-то - успешный бизнес и заголовки статей, пестрящие его именем. Кому-то голод и песчаные бури; кому-то - сотни рекламных баннеров, увенчанных буквами GD. Так было всегда. Так и должно быть.
Но почему же тогда не пьянит неоновый дурман, и голограммы с заветными буквами, переливаясь на крышах небоскрёбов, не радуют его?
Почему вся несправедливость города стоит у него поперёк горла? Он знает ответ, но не скажет об этом вслух. Это не для чужих ушей, не для чужого знания. Это не их ума дело.
Ещё раз глянув вниз, как в каком-то дешёвом фильме; ещё раз посмотрев на суетливые улицы ночного города, он отходит от края крыши, вдыхая свежий, ночной воздух. На такой высоте он намного чище, легче, чем внизу, и, тем более легче, чем на окраинах, где беспрерывно работают заводы и гудят дата-центры.
Конец эпизода
