Он проснулся ранним утром от играющего на его лице солнечного лучика, проскользнувшего в комнату сквозь щель в неплотно задвинутых шторах. Нехотя разлепив глаза, человек приподнялся на локтях, сделал глубокий вдох прохладного воздуха, запрокинув голову, и упал обратно. Этой ночью он плохо спал, так что хотел полежать подольше, но, увы, уже успел полностью проснуться, так что, покряхтев и поворчав, он потянулся, скинул с себя теплое одеяло и свесил ноги с края дивана, заменившему ему кровать. Потер глаза, пригладил взлохмаченные волосы, которые ещё вчера пора было помыть. Зевнул. Чихнул. И встал.
Раздвинул шторы, отчего комнату моментально затопило солнечным светом. В свете плавала армия мириадов пылинок разных форм и размеров, напоминая плавающих в океанских толщах стада планктона. Пыль в его доме была повсюду, она ковром покрывала полки, шкафы, экзотические и эзотерические фигурки, распиханные по каждому углу, артефакты ушедших времен, многочисленные стопки древних книг, раскиданных по полам комнат, подобно обломкам камней у стен многовековых крепостей и замков, неумолимо разрушаемых тандемом времени и природы. Пыль была равноправным жильцом этого дома, похожего на смесь антикварной лавки, обители темного колдуна и закрытых этажей городской библиотеки, куда не пускают простых смертных.
Тот, кто здесь жил, открыл дверь и вышел из своей спальни, разминая затекшую от неудобной подушки шею. Прошел через прихожую, мимо разбитого зеркало, в которое очень старался не смотреть, и попал в свою тесную кухню, уставленную горшками с растениями, такими большими, что достают до потолка. Прошлепав босыми ногами по паркету из тёмно-красного дерева падука, он подошёл к окну и раздвинул тяжёлые шторы бордового цвета. Нежно провёл пальцами по листикам кумквата, стоящего на подоконнике в большой черной кружке, а потом двинулся вглубь комнаты. Провел ладонью по гладкой поверхности антикварного стола из дуба, погладил влачащиеся по нему пушистые корни юного папоротника даваллия, что вываливались своего горшка. Поздоровался с каждой из четырех разросшихся монстер. И подошёл к кухонному гарнитуру, старому, но красивому в своей старости, чистому и ухоженному. Это, казалось, было единственным местом во всем доме, где не было места пыли и беспорядку. Все поверхности протерты, газовая плита едва не блестит, в раковине нет грязной посуды: все тарелки сложены в верхний шкафчик, все аккуратные маленькие кружечки из красного фарфора, по 250 миллилитров каждая, развешаны на держателях. Здесь не было даже книг. Это пространство, на первый взгляд, могло показаться инаковым, но уж точно им не являлось. Инаковым могло показаться и стоящее у стены рядом с гарнитуром высокое, двухметровое зеркало, что было завешано чёрной тканью, и на которое хозяин дома время от времени бросал противоречивые взгляды, полные мрачной злости и, в то же время, тихого смирения.
Хозяин открыл один из верхних шкафов и достал оттуда маленькую гейзерную кофеварку, блестящую и красивую. Она явно не была новой, о чем говорили мелкие царапины на корпусе, закруглившиеся от жара края нижней части колбы и тянущийся от неё тонкий кофейный аромат, но, почти точно можно было сказать, что она была младше многих вещей этого дома.
Раскрутив кофеварку, он разложил её части на белом вафельном полотенце, что было постелено на поверхности столешницы. Налил в колбу водопроводную воду до клапана, и поставил её на самую маленькую конфорку плиты. Включил огонь на максимум.
Похрустел пальцами.
И достал из нижнего шкафчика стеклянную банку с крупными кофейными зернами цвета шоколада и кофемолку-мельницу, в которую насыпал что-то около двадцати грамм зерен, на глаз. Перекрутил, насвистывая очередную прилипчивую мелодию из рекламы, которую неделю назад слышал в салоне такси. Когда керамические жернова перестали встречать на своем ходу что-то кроме воздуха, хозяин открутил резервуар с молотым кофе и пару раз легонько постучал пальцем по стенкам. Поставил на стол.
Посмотрел в колбу с водой: на её стенках начали образовываться маленькие пузырьки. Скоро начнет кипеть. Он выключил газ.
Взял в руку сетку-фильтр, пересыпал туда кофе. Получилась горка, которую он придавил пальцем и разровнял. Вставил сетку в колбу. Сверху расположил верхнюю часть - кофейник, и закрутил, держа основание через полотенце, после чего поставил кофеварку обратно на конфорку и включил средний огонь. Открыл крышку.
Выгнулся и прохрустел спиной.
Несколько минут и все будет готово.
Сейчас вода начнет испаряться, пар создаст давление, а давление примется вытеснять воду. Вода, которой больше не куда будет податься, потечет вверх, попадет в сетку, где вступит во взаимодействие с молотым кофе, после чего, уже готовым напитком, польется в кофейник.
Звучит просто, но, на самом деле, в процессе много ньюансов и много возможностей ошибиться. Гейзерная кофеварка - дама весьма капризная.
И её сердца нужно добиваться.
За окном вдруг засвистел ветер, резвящийся меж высоких стен, залетающий в дырявые окна и ржавые водостоки соседних зданий. Небо перерыла туча, кухню затопил полумрак. И все вдруг стало зловещим. С улицы донеслось карканье, такое громкое, что, казалось, звучало внутри дома, и в окно с грохотом влетела ворона. Свернув шею о стекло, она рухнула вниз.
Хозяин закрыл глаза и глубоко вдохнул, направив концентрацию куда-то вглубь своего черепа. Выдохнул. Открыл глаза.
И все стало нормально. Ни ветра, ни туч, лишь теплые лучи солнца лежащие на полу, стенах и листьях.
Он мрачно улыбнулся и посмотрел на кофеварку. На дно кофейника с едва слышным журчанием уже начал течь кофе, распространяя густой запах. Ойкнув, хозяин убавил газ на минимум и достал с держателя красную кружку.
Когда поток кофе стал белым и пузыристым, он снял кофеварку с плиты и налил напиток в кружку. Темный, в цвет горького шоколада, он испускал уходящие в потолок и переплетающиеся ниточки пара. Теперь ему надо дать немного остыть, дать время раскрыться ноткам вкуса и запаха.
Тем временем, хозяин пошел в туалет. Умылся, хлебнул воды из под крана. Зеркала над раковиной не было.
Поприседал. Размял плечи. Похрустел пальцами.
И пошел обратно.
От кружки уже перестал идти пар. Он тяжело вздохнул и бросил на закрытое зеркало взгляд, в котором плескалось смирение.
За окном снова каркнула ворона и, хлопая крыльями, уселась на наружный скат. Её шея была выгнута вбок, из приоткрытого клюва капала кровь. Спустя пару секунд она снова упала.
Хозяин сдернул с зеркала ткань и всмотрелся в глаза собственного отражения, силясь усмотреть в них то, чего быть не должно, но увидел лишь себя. Моргнув и потерев глаза, он отвернулся и подошел к столу. Взял стул. Поставил его напротив зеркала. Взял кружку и сел.
Кофейный запах, который до этого был похож на плотную стену, утончился, и начал обволакивать нервные волокна на слизистой носа, вместо того, чтоб забивать их. Запах жаренных орехов. Нотки, похожие на цветы.
Хозяин сделал глоток, подержал напиток во рту, сглотнул. Прислушался к распускающемуся послевкусию.
А потом снова посмотрел в глаза отражению и спросил:
- Что скажешь?
- Неплохо. - Ответило отражение. - Но вчера было лучше. Что изменил?
Хозяин нахмурился.
- Ничего.
- Интересно. Сегодня вкус более жесткий. Размер помола не менял?
- Нет. Наверное, положил больше, чем нужно.
Он сделал глоток, а отражение повторило за ним.
- Чувствуешь?
Хозяин кивнул.
- Да. Извини.
- Ничего. Не критично.
Они сделали еще по глотку.
- Чувствуешь, горчит?
- Немного.
- Наверное, и правда слишком много положил. Вода долго проходила, и кофе переготовился.
- Ничего. Мне кажется, бразильским зернам это к лицу.
- Дескрипторы забило.
- Орехи чувствуются.
- Шоколад нет.
- Ну и черт с ним. Но все же, купи весы.
Еще глоток.
- Как послевкусие?
- Хорошее, только немного... Душноватое, что ли.
- Хм...
- Кислинки не хватает.
- Бразилия же. Откуда тут кислинка.
- Знаю. Просто захотелось вдруг какой-нибудь Эфиопии или Руанды. С апельсинкой во вкусе.
- В гейзере тяжело такое готовить. Не помню, чтоб у меня хоть раз получилось.
- Один раз получилось.
- Из скольки?
- Научишься.
- Ну-ну... В любом случае, у меня сейчас только бразильские. Не могу сходить в магазин из-за... Ну, ты знаешь.
- Насколько плохо?
Последний глоток.
- Очень. Сегодня с самого утра уже началось. Вчера с пяти вечера и до десяти.
- Дольше обычного.
- Ага. Я... Я боялся, что оно уже никогда не уйдет. А ночью я проснулся от того, что дверь в спальню открылась сама по себе. И темнота за ней была гуще, чем в комнате, хотя всегда было наоборот. И мне казалось, что оттуда на меня кто-то смотрит.
- Оно пробралось в дом?!
- Не знаю. Когда я проснулся, дверь была закрыта, так что это мог быть просто плохой сон, но...
- Вряд ли.
- Да.
- Что будешь делать?
- Понятия не имею. Наверное, то же, что и обычно. Постараюсь об этом не думать.
- Тоже верно, но... Ты ведь знаешь, что я могу все это решить?
- Нет.
- Но...
- Разговор окончен. Нет.
Хозяин резко встал со стула и поднял с пола ткань, собираясь накинусь её обратно на зеркало. В его глазах блестела злость. А в глазах отражения блестело что-то другое.
- Прости. Мы же встретимся завтра утром?
Взгляд хозяина смягчился.
- Конечно. Как и всегда.
С этими словами он закрыл зеркало. Тяжело вздохнул. И пошел мыть кофеварку с кружкой.
Конец эпизода
