Солнце близилось к полудню, сошли с неба редкие облака, вернулась ясная и жаркая погода. И широколиственные японские леса не спешили отказываться от изумрудной зелени в пользу горячего огненного золота. Лето, даже здесь, на вершинах гор и холмов, стало вечным стражем. Колонны и колонны инженерных машин, колёсных и гусеничных, тяжёлых и ещё тяжелей, — все держали ровный путь на вершину горы Асама, к жерлу почтенного вулкана. А тем временем две исполинские птицы из огня и металла в небесах, застилая громадными крыльями солнце и крепко сжимая ношу в своих когтях, несли Евангелионов.
А за тем гипнотически монотонным приготовлением к операции с фуникулёра наблюдал Рёдзи Кадзи. Не просто так и не один. В противоположном углу от него мирно сидела слегка полноватая женщина средних лет. В руках, прижав к груди, она держала игривого щенка, который ворчливо скулил «ух-ух-ух!» и пытался время от времени вырваться из цепкой хватки хозяйки. Но из раза в раз ему приходилось с наигранным вздохом мириться. Женщина была информатором из японской разведки: одна из десятка, с коими Кадзи время от времени поддерживал связь. С кем-то он общался регулярно, с кем-то приходилось видеться всего по нескольку раз в месяц, а с третьими и вовсе ограничился одной случайной встречей.
— Приказ Эль-Семнадцать отдан. В соответствии с ним все текущие активы заморожены, — сообщала женщина.
«Значит, и красные успокоились. Жаль, однако», — невесело подытожил для себя Кадзи. Поскольку он не имел своих людей в стане коммунистов, а японские ведомства свои активы ему не раскрывали, то о мотивах неучтённой стороны приходилось догадываться по их действиям и тому грязно-чистому следу, что оставляли после себя те же ГРУ. Догадки, гипотезы, редко подводящая интуиция — неизвестность рождала азарт, а азарт — желание действовать.
— Из-за этого у многих будут проблемы, — отрешённо подметил он.
— Почему вы не остановили их?
— Для этого нет причин. Это официальный приказ, а волю командующего я оспорить не могу. — Кадзи механически пожал плечами и почесал небритый подбородок, после спросил: — Что слышно по Волкову?
— Он покинул столицу ровно через час после прибытия поездом в Токио-Три. Очень педантичен.
— Получается, мы скоро с ним встретимся.
— Насколько этот советский дипломат ценен?
— Вернее сказать — бесценен. Но посмотрим, какие шаги он предпримет.
***
Порядка трёх часов понадобилось инженерным бригадам, чтобы добраться вершины горы и взяться за развёртывание крана, аппаратуры, систем питания и охлаждения. Самолёты на подлёте взяли небольшой угол снижения и высадили пилотов совсем рядом, откуда они дошли до вершины на резервном питании, а там их подключили к кабелям. Оставалось только ждать, когда персонал закончит приготовления и капитан Кацураги даст команду начала операции.
Синдзи лежал в капсуле. Да, не просто сидел, а вальяжно развалился, закинув ногу на ногу, а те на один из рычагов управления, и сложив ладони на груди. Если ранее он пребывал в кабине абсолютно напряжённо и всегда был наготове, то сейчас совсем расслабился. И виной тому уже были не какие-либо внешние обстоятельства, а стало банально скучно. А что? Он на подстраховке, Ангел «спит», операция ещё не началась. Почему бы и нет? В конце концов, его здесь никто и не видит и не слышит, пусть он и знал о существовании видеокамер внутри капсулы. Может, он был уверен, что никто за ним сейчас не смотрит? Или испытывал границы дозволенности? Или он настолько осмелел (или обнаглел), что посчитал позволительным себе расслабиться? — Это вряд ли.
Зато Аска не могла себе такого позволить. И не потому что не хотела. Возможно, она бы и сама бы была рада улечься в своём кресле поудобнее. Но её теплоизоляционный костюм... Тот приличной толщины зазор между телом и поверхностью комбеза, который он создавал, не позволял толком и развернуться на месте. Она и так с трудом залезла в кресло, а сейчас прямо чувствовала, что застряла тут до самого конца. Аска и не чувствовала своё собственное сидение, словно висела на воздушной или водяной подушке. Своего рода странное ощущение невесомости. Можно поёрзать, да толку.
Вдруг датчики обеих Ев зафиксировали на визорах неопознанное движение в воздухе. Синдзи от удивления едва не выскочил из кресла, спешно спускал ноги и хватался за рычаги. Две эскадрильи бомбардировщиков прилетели в пространство горы и принялось очерчивать огромный круг вокруг них.
— Что это? — спросил Синдзи.
— Военно-воздушные силы ООН подняты по тревоге до тех пор, пока мы не закончим операцию, — ответила ему Рицуко, которая возилась с оборудованием у палатки под ним.
— Они собираются помогать нам? — повеселев, спросила Аска.
— Нет, они позаботятся о последствиях... В случае провала.
— Как это?
— Они сбросят глубинные бомбы и уничтожат Ангела. А заодно и нас.
— Это ужасно!
— Кто мог приказать такое? — возмутился Синдзи.
— Командующий Икари.
После этих слов для мальчишки стало всё однозначно и предельно ясно. В его понимании, конечно. Отец тем самым продемонстрировал ему, что цель превыше всего и всё такое прочее. Аж задумываться не хотелось. Не то чтобы его это и злило сейчас — он свыкся, но поднимался единственный вопрос: есть ли предел, чем Икари Гэндо готов пожертвовать? Вопрос вышел риторическим, за парой рюмок чая можно и пофилософствовать. Но мыслям дальше не дали ходу, ибо все приготовления были завершены.
Стрела была надёжно зафиксирована над жерлом с помощью десятка стальных тросов со всех сторон. Стоило Еве-02 закрепиться на рельсах вытянутой стрелы, как гидравлика огромной машины, пусть и готовая к таким нагрузкам, неприятно загудела поначалу, особенно в области резиновых шлангов и могучих гидромоторов. Первым делом отработал лазер, снявший затвердевшую корку магмы, после Аску с ловушкой для Ангела выставили на позицию.
— Аска, ты готова? — предварительно спросила капитан Кацураги.
— Всегда! — уверенно ответила девочка.
— Отлично. Запуск!
Расслабились тормоза, с громким гулом тронулись с места электромоторы, что принялись медленно, насколько это возможно, опускать Еву-02 вниз. Не успел робот пройти и две трети пути, как датчики засбоили в тревоге от стремительно поднимающейся температуры. Тут по плану и включили циркуляцию хладагента.
— Горячо! — с дрожью произнесла Аска при виде всё приближающейся к ногам магмы. — Смотри-смотри Синдзи! Вход с гигантским ударом!
Ева-02 почти села на шпагат, после с громким плюхом и брызгами на десятки метров исчезла в магме. И юноша, для которого было организовано всё это шоу, тяжело вздохнул. Как только Аска скрылась в толще жидкой породы, мальчик почувствовал, что ладони запотели и не очень приятно прилипли к костюму. Система выведет пот, но дело далеко не в этом.
— Аска, главное, выживи... — шёпотом произнёс мальчик.
***
Тем временем в ГеоФронте разворачивались не менее масштабные, но очень важные события. К тому времени, когда операция только началась, полковник Волков уже находился в Токио-3. Проявив настойчивость, он сначала добился краткой аудиенции с заместителем Фуюцуки, а после через него добился встречи с командующим Икари. Разведчик был во всю напряжён, что прекрасно читалось всем телом. Хоть он и сохранял вежливый тон, учтивость и спокойствие, его глаза всё равно пылали, что окружающим заметить было нетрудно. Непонятно только одно, от ярости ли горели, или от преждевременного торжества? Казалось, он готов был взорваться в любой момент, выхватить из-за пазухи пистолет и пристрелить без задней мысли. Оттого охрана на каждом промежутке пути обыскивала полковника на наличие хоть какого-то оружия, даже на поясной ремень грешили. Но дипломат не дурак, был чист — даже офицерской финки не было — нынче модного атрибута к мундиру. Сам Волков отшучивался вслух, что калека для них втрое опасней, чем здоровый человек. И вот после последней проверки у входа в кабинет его пустили.
С последнего визита дипломата командующий изменился. Он сидел там же за столом, в этот раз более расслабленно, с чуть приспущенными очками, которые наконец-то не отсвечивали в глаза. Рабочий стол, помимо телефона и пары документов, теперь украсили алкоголь, закуски, пепельница, портсигар. Видимо, до этого командующий давно отвык от особенностей разговора с политиками, а теперь проявил форму удачной адаптации. «Если он и говорить будет свободней, то совсем сказка будет!» — наивно обрадовался Волков, пусть и проявлял грубоватый скепсис.
— Здравия желаю, господин Икари. — кивнул Волков, ускорив шаг, даже не смотря на то, что так прихрамывал сильней, но тем показывал свою заинтересованность.
— Здравствуйте, товарищ Волков. — ответил Гэндо, не кивая. После поднялся, вышел из-за стола и встретил Волкова рукопожатием. — Присаживайтесь, прошу.
«Тамбовский волк тебе...» — оборвал свою мысль дипломат, закатив глаза, когда понял её неуместность и буквальность в случае с его фамилией. Волков, прежде чем сесть, кинул аккуратный взор на бутылки красного и белого, слегка наклонив голову.
— Итак, французские?
— Французские, — подтвердил Гэндо. — «Шато Латур», восемьдесят третьего. Крепче нет.
— И Вы не пьёте, — закончил за него мысль разведчик.
— Не пью. Но сегодняшний день будет исключением, если разделите со мной... Радость распивать элитный напиток.
— Отчего ж не разделить? Где ещё в родном Союзе буржуйское-то пойло испробуешь!
Мужчины, получив друг от друга согласие, взяли вино, разлили по бокалам небольшую пробу и звонко чокнулись. На том с прелюдиями было покончено. А будь у обоих желание и хоть чуть взаимная симпатия, то вместо сухого делового разговора мог быть разговор приятный, отвлечённый и позитивно-продуктивный. У Полковника такого желания не было, приходилось фальшивить. А вот у командующего, к его восхищению, с этим был порядок, что ему, разведчику, полезно. Волков приглядывался к командующему, обдумывал, с какой стороны подойти, чтобы его сразу не вышвырнули под предлогом важного дела.
— Однако, хороший, напиток, — прервался Икари, обращаясь к Волкову, — Вы что думаете?
Дипломат задумчиво нахмурил брови, поворотил носом. Небрежно повертел бокалом, осмотрел винишко со всех сторон, поставил на стол и, щёлкнув пальцами, дал ответ:
— Пил я по молодости вино. Пил много, служба, так сказать, «позволяла». Родина закинула меня на Кавказ служить. Часть наша рядом с виноградниками находилась. А заведовали там грузины. Ручища — ух! Усища — во! А девки — ах! Ну а у начальства-то нашего проблема главная — занять нас чем-то на ближайшие года два. Вот и кидали туда-сюда по хозяйствам с виноградом, с персиками, с мандаринами возиться. Особенно когда урожай поспевал, а рук и машин, эть, не хватало. Где рублём платили, не отказывались, где литром на руки — прохладным таким, ух, прям с погребца. Что домой по почте отправляли, а что в часть проносили. Собственно, не срочка, а сказка была!
А если к сути ближе, вино хорошее, тут как прожжённый дегустатор могу ручаться. Правда, пить его так... — Волков демонстративно скривил лицо, но не чересчур, чтобы не переигрывать, — дворянщиной отдаёт, понимайте. Дома же его просто так пьём, празднику день всегда найдётся. Я же всё-таки, как все, покрепче люблю. А, хорошая мысль! — он резко и дважды щёлкнул пальцами, — надо Вам настоятельно попробовать наш коньяк! Я ж надеюсь, у нас случится ещё знаменательная встреча в будущем.
— Я подумаю. Может быть, в будущем, — отрешённо ответил Икари, едва не поправив очки на привычное место. По глазам и видно, советские байки брежневских 70-х ему были неинтересны. Волновало всё-таки другое, о чём решил узнать, — но Вы говорите так, словно этой встречи в будущем может и не быть. Потому ездили в Токио-2?
— Такие опасения, к моему сожалению, есть. Начальство на меня ещё пару обязанностей накинуть хочет, а на Вас — новые условия для продолжения нашего плодотворного сотрудничества, — смело улыбнулся Волков, положив руку на защёлку ранца. — А тут у нас, понимайте, господин Икари, оказия неприятная происходит.
— ...Что такое?
— Что ж, начну я тогда издалека. Как поживают дети?
— Дети? — Икари осторожно переспросил, навострив свои уши.
— Которые пилоты, — уточнил Волков, изобразив нарочитое беспокойство, словно был членом родительского комитета со стороны школы, прибывший жаловаться родителям. Он поднял руку, стал загибать пальцы, — ваш сын — Икари Синдзи, девочки — Сорью Аска Ленгли и Аянами Рей.
Назвав последнюю, Волков специально подчеркнул её имя низкой и обрывистой интонацией, даже палец по-особому загнул и склонил голову, чтобы смотреть на командующего слегка искоса.
И командующий, услышав перечисленные имена, выждал паузу для переваривания услышанного, автоматически пересел в привычное положение, сгорбив спину над столом, сложил руки в замок, прикрыл ими губы. Но по-прежнему только обнажённые глаза остались единственной брешью в его обороне, что отлично считывалась разведчиком, тот слегка задёргал бровями, смутившись, словно что-то шло не так. Икари молчал, Волков молчал. Но последний, по своей бойкой натуре вечного авантюриста, не выдержал, задал ещё один вопрос:
— Кхм. Так вот, господин командующий, — начал он, обезличив фигуру Гэндо, — Партия крайне интересуется, в каких условиях они проживают. Вы можете что-то об этом сказать?
— Я, кхм-кхе, я могу заверить, что NERV обеспечивает всем своим сотрудникам, достойные условия проживания. В том числе рабочим мигрантам, в том числе гражданским.
Надменно, едва сдерживаясь, чтобы не взорваться во гневной тираде, Волков демонстративно закачал головой, опустив взгляд на колени
— К сожалению, господин командующий, этого я и боялся услышать от Вас, — сказал Полковник, после чего быстро переключился на так называемый «тон сотрудничества». — Вы не подумайте ничего, господин командующий. Я это не вправе Вас обвинять. В конце концов, Вы — начальник, всего знать не можете, лично проконтролировать тем более. Ведь на то у вас есть подчинённые и целая свора лакеев. Ха-ха. А они могут подавать не только действительные, но и у д о б н ы е доклады. Польским шествием девяносто восьмого проверено. Но вам всё-таки нужно увидеть эти фотографии.
Дипломат смело и резко достал из ранца безымянную папку. Командующий в предвкушении нагнулся чуть ближе и, сохраняя напряжение, внимательно смотрел за действиями офицера. Тот аккуратно, чтобы не выставить напоказ всё содержимое, достал фотографии с квартирой Рей. Он выставлял их по порядку. Непосредственно многоквартирный дом, вход в квартиру, кухня, душ, спальня. И последней была фотография самой девочки, что небрежно позировала неизвестному фотографу, сидя на кровати.
Волков следом уточнил, что это копии, что их можно забрать себе. Только Икари его не слушал, да и не важно ему было, насколько они были сейчас подлинны. Но он осторожно взял их в руки, принялся перебирать, анализировать. Его мысли испытывали настоящий шторм из противоречий. В первую очередь Гэндо радовался, что одной загадкой в лице ненормированного поведения Первого дитя стало меньше. Но из радости проистекала и тревога: насколько отныне было глубоко влияние разведчика за прошедшую неделю? Командующий категорический отрицал, что Волков достиг существенных целей за столь короткий срок в одиночку. Кто-то с ним был, тот же «фотограф» (если это не он сам). В его представлении Волков по всем критериям ни разу не полевой агент же... Где ещё затаились спящие ячейки и почему господин Кадзи плохо работает? «А ты способен удивлять, Волков», — с гневом, но и почтением командующий высказался про себя. Икари после взглянул на Волкова. А полковник сидел неподвижно, тонким прищуром небрежно поглядывал на него, активно сопя заложенным носом.
— Где вы получили эти фотографии? Что это за место? — спросил Икари сперва, пытаясь выудить больше информации из патовой ситуации.
— Фотограф просил не раскрывать его личность. — Неохотно ответил Дипломат. — А место на фото, ни что иное, как адрес проживания девочки. Старый Блок, улица Кайко, дом первый, квартира четыреста вторая.
— У Вас есть тому доказательства? — недоверчиво спросил Гэндо.
— Аянами Рей лично подтвердила, что живёт по этому адресу.
Икари стал мрачнее тучи. Чем дольше шёл диалог, тем катастрофическими казались последствия вмешательства агента. С другой стороны, здесь Рей не в чем винить. Скорее, она дала честный ответ на «честный» вопрос, а Волков за него зацепился, как скалолаз за край плато. Не желая отступать, Икари всё равно смирился, вздохнул полной грудью. «Бой проиграть болезненно, но проиграть войну никак нельзя», — проворчал про себя он.
— Вы там были? — задал уточняющий вопрос командующий.
Волков хмыкнул и расплылся в виноватой улыбке.
— Хотите сказать, что я что-то нарушил, господин командующий? Бросьте! Вы помните наш первый разговор? А я помню. Мы договорились, что я не вмешиваюсь в деятельность NERV, а Вы не вмешиваетесь в мою. С моей-то стороны оно так и будет, не волнуйтесь, я не любопытный. Ха. — Волков простодушно развёл руками... рукой и культёй, и заметно подобрел. — Но для честности хочу признаться, от партии я получил неформальное задание: встретиться с ребятишками да выразить всем троим благодарность за вклад во спасение человечества. Благородное дело! Могу вспомнить, что никаких советов или ограничений по контакту с ними не давали. Так?
И оно действительно было так, что Гэндо подтвердил коротким кивком. Решив, что отнекиваться смысла всё равно нет, сдался:
— Что ж, товарищ Волков, я признаю свою оплошность. Я действительно не в курсе, в каких условиях проживают наши специалисты. Но мы можем этот вопрос решить мирно, без выноса оного на публику?
— Пха, етижи-пасатижи! Именно за этим я сюда и пришёл, господин Икари! — сказал Волков, вновь вернув Гэндо личность.
— ...Неужели?
— Ничего странного в этом нет. Для начала Я Вам хочу выразить ноту протеста от лица моего посольства — это вопиющая оплошность, что не должна и не будет оставаться безнаказанной. Прямое и ничем не прикрытое нарушение прав ребёнка! — Волков смягчил тон. — Кхм. С формальностями покончено. Господин Икари, так оно выходит, что Советскому Союзу невыгодно поднимать данный вопрос, но и игнорировать его мы не можем не только нравственно, но и идеологически. Давайте пойдём навстречу друг-другу. Вы — Нам, Мы — Вам.
— Что вы хотите?
— Как и прежде, углубить наше сотрудничество. Прошу Вас уладить вопрос о встрече с пилотами и письменно задокументировать возможность; расширить доступ на нижние Уровни ГеоФронта до вашего Командного Пункта включительно; и разумеется, дать Аянами Рей новый дом а также, крайне обязательно, опекуна.
— Но...
Гэндо хотел было уточнить, что вообще-то он является опекуном девочки, но оборвал свою мысль, вызвав недоумённый взгляд у собеседника. Требования Волкова не особо-то и были выгодны. Фактически, ему подавали вежливый ультиматум в обмен на молчание, что не могло его бесить. Но что ещё сильней злило, ему некуда и выплеснуть свои эмоции, Волков следил за каждым его мускулом. Он свёл вплотную колени и сжал пальцы ног, чуть-чуть полегчало, зато было незаметно.
— Но что, если мы... откажемся? — наконец с риском спросил командующий.
Волков холодно напряг брови и, оправившись от изумления, немедленно ответил на данный цинизм:
— В таком случае, господин командующий, вы невероятно низко падёте в Наших глазах, и нам не останется ничего, кроме как р а з о р в а т ь сотрудничество NERV.
— Но прошу прощения, вы остановите поставки только из-за несоответствующих условий проживания одного из пилотов?
— Ребёнка, господин командующий, р е б ё н к а, — жёстко его поправил дипломат. — Советский Союз не станет помогать тем, кто смеет с циничным пренебрежением эксплуатировать детей для «высоких» целей. Мы готовы были терпеть то, что ваша технология управления вынуждает использовать несовершеннолетних для войны. Готовы были терпеть, потому что иных вариантов противостояния с Ангелами не было. Но скотское отношение? Ни за что!
— Вы же понимаете, что своею эмоциональной отвлечённостью и морализаторством рискуете подставить всё человечество под угрозу уничтожения?! — не сдержался Икари, перейдя на высокий тон.
— Не будьте так самоуверенны в своей исключительности! Мир не рухнет без Вас. В конце-концов, Вы не единственные, кто ищет способы спасти мир. Варшавский Блок не исключение.
Гэндо оцепенел, неприятный холодок прошёлся по его спине, достав до головы, заставив аккуратно уложенные волосинки подняться. Пальцы в замке дёрнулись, резко сжались. С горем пополам он еле-еле взял себя в руки, пока Волков нервно доставал из-за пазухи табачную пачку вишнёвых сигарет, празднуя свою победу. Ему не хватало только бросить клуб дыма в лицо, но тому статус не позволяет, плюс он не хулиган.
«Он... он блефует. Это невозможно...» — твердил Гэндо про себя. Да только это нисколько не помогало. Подумать только, нашёлся на свете человек, который сумел обезоружить простым утверждением. И что же делать? Ему фактически сказали, что его не боятся и церемониться с ним не будут. SEELE всего навсего голову ему отрубят за такой просчёт! Или... Даже если это блеф, то, может быть, пора снова сменить тактику.
— Товарищ Волков, если вы войдёте в моё положение, то поймёте, почему я дал такой циничный ответ, — виновато, переступая через себя, сказал Икари.
— Знаю, господин командующий, — скучающе ответил ему Волков, — хоть, будучи Вы в высшей иерархии, но тоже исполнитель воли собственного начальства, которое повыше. Хотя бы в это хочется верить. Но так что, вы дадите ответ сейчас или Вам нужно время на раздумья?
— Нет, не нужны. Я согласен, — ответил Гэндо, наконец успокоившись. В его позе удивительно быстро исчезло напряжение, что сковывало его весь разговор. Он улыбнулся. — Этим же вечером вопросы будут решены. А также... Предложение об оружии и безопасности всё ещё в силе?
Глаза дипломата едва не вылезли из орбит. Поперхнувшись дымом, он дал незамедлительный ответ:
— Господин командующий, да вы прям убить меня хотите радостными вестями! — сказал он, дрожа от волнения, — Всё в силе, Партия от своего предложения и не собиралось отказываться. Но давайте не гнать коней-то. Обсудить можем и позже, дело это тяжёлое, нужно всё согласовать там, в посольство дозвониться предварительно. Давайте назначим новую встречу в четверг.
— А может в пятницу? — в ответ предложил Гэндо, — до конца недели я занят, а в пятницу и следующие выходные свободен с самого утра.
— Ещё лучше! — воскликнул Волков. — Тогда в пятницу всё и обсудим.
Волков встал из-за стола, готовился уходить. Развернулся напоследок, строго заявил:
— Командующий, прошу, с вопросом не задерживать. Я рассчитываю на Вас.
Дипломат покину кабинет, после чего внутрь зашёл Фуюцуки. С недоверием он поглядел на своего друга, который прям светился от воодушевления.
— Как понимаю, на условия коммунистов ты согласился? — спросил он, чтобы лично удостовериться.
— Согласился, ты слушал, — кивнул Икари, — я посчитал, это может оказаться для нас полезным.
— Просветишь же меня? — ещё веселей сказал заместитель.
— Не сейчас, Кодзо. Потом, когда мы уладим возникшую помеху. Отзови доктора Акаги с операции, возражения не принимаются. Нам понадобится её помощь. И вызови Рей... — Икари поджал губы, быстро поднял палец вверх, якобы говорил «обожди!», — нет, не надо. Сделаем всё тихо и без риска.
***
— Глубина — сто семьдесят. Скорость погружения — двадцать Операция идёт нормально...
Под монотонные сообщения старлеев Ева-02 плавно и быстро погружалась вглубь магмы. Видимость оказалась нулевой. Аска попробовала пожонглировать фильтрами, но даже так добилась видимости не более ста двадцати метров, что, впрочем, для магмы очень даже хороший результат. Если координаты цели верны, то и этого «скромного» радиуса хватит, чтобы заприметить Ангела. Но пока до крайней точки не добрались, девочка вовсе отключила их, чтобы в капсуле не было так ярко и красно от цвета расплавленных пород.
— Девятьсот, девятьсот пятьдесят, тысяча! Тысяча двадцать! Достигнута граница опасной зоны! Глубина тысяча триста. Предполагаемое место нахождения цели.
— Аска, ты видишь что-нибудь? — спросила Мисато.
Девочка послушно, но с неохотой заново включила визоры, но как не вглядывайся, а в пределах видимости ни одного намёка на аномальный объект. Оставалось безнадёжно пожать плечами.
— Ничего, объект не обнаружен. — отрапортовала она.
— Скорость цели не соответствует расчётной. — с небольшой досадой сказала старлей Ибуки.
— Пересчитайте, — приказала Мисато, — продолжаем операцию, погружаем глубже.
И вновь из динамиков стали доноситься монотонные сообщения о достигнутой глубине, выкрики об отказе систем, перепалки капитана со старлеями. Всей Евой чувствовалось нарастающее давление извне; как сквозь слои защиты и брони в капсулу проникал жар, что даже система охлаждения переставала справляться с его отводом. А вот и один из её проводов едва не рванул, а через метров тридцать спуск замедлился — достигнута предельная глубина погружения. Старлеи принялись протестовать, дальше оборудование может вести себя непредсказуемо.
— Мы ещё не нашли ангела. Продолжаем, — холодно настояла капитан. — Аска, как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — быстро ответила девочка, сдержав неуместный порыв поныть. — Я хочу закончить, как можно скорее, и принять душ.
— Я знаю замечательные горячие источники неподалёку. Мы отправимся туда, как только всё закончится. Потерпи немного.
«Потерпеть, ага. Я скоро тут сварюсь, как рак!» — проворчала про себя Аска.
После спуск пошёл с заметным ускорением. Видать, все торопились, что решили пренебречь безопасностью. Пилот обратила внимание только на нож. Ремень на ноге лопнул, и его потянуло вниз. Но не успела она и здесь погоревать, как в пределах видимости стал проявляться силуэт овалообразной формы. Вот он! Ангел.
Пилот немедленно принялась разворачивать ловушку и приближаться к объекту. 100 метров, 70, 40, 10! Ещё немного... Девочка прикусила губу, аккуратно двигая рычагами, пока непослушная клетка постоянно смещалась на лишний градус. Она подобралась вплотную. У неё был всего один шанс. Один момент... Щёлк!
— Объект захвачен! — воскликнул старлей Хьюга, — электромагнитная клетка закрыта.
Все, как один, с облегчением выдохнули, уже предвкушая те лавры от торжества, когда они поднимут объект на поверхность.
И Синдзи поспешил вставить своё слово:
— Аска, ты в порядке?
Девочка невольно улыбнулась, стоило только услышать из динамиков взволнованный голос мальчишки.
— Конечно! Беспокоиться о ком-то гораздо тяжелее, чем самому подвергаться опасности. Разве ты не знал? — Аска откинулась на спинку сидения и, как получилось, неуклюже закинула руки за голову, — Ах, в сауне и то прохладнее, чем в этом костюме. Я хочу принять в ванну.
— Видела бы это сейчас Рицуко, — обмолвилась Мисато.
— А? — смутилась Аска, она же только недавно была на связи, — А где она?
— Ей из штаба позвонили и сказали срочно вернуться. Приказ командующего, высший авторитет, все дела.
— Пф! Что может быть важнее охоты на Ангела? — буркнула Аска, тихо добавив, — небось нашёлся повод помурлыкать. Шайзе.
Персонал приступил к немедленному подъёму. Сила инерции ответила чуть резким толчком вниз, и Аска вжалась в собственное сидение. Датчики Евы ловили десятки то ложных, то серьёзных сигналов. Многие из них списывали на оборудование, сам скафандр. А следом за ними последовали стуки, толчки — бам!
— Что происходит?! — запаниковала Аска, вернувшись к управлению.
Ловушка задрожала, затрещала, протяжно завыла. Внутри кокон начал трескаться, птенец внутри принимал всё более монструозную форму. Динамики панически завопили: «Что с клеткой?!», «Она не выдержит!», «Прекратить операцию! Сбросить клетку! Изменить цель операции! Основная задача — уничтожение! Отвести Еву-ноль-два приготовиться к битве!»
И стоило Ангелу прорвать защиту, выставить напоказ свои щупальца навстречу Еве, как клетка выстрелила вперёд, отцепилась от Евы. Аску подняли на пятьдесят метров вверх, чтобы выиграть время для подготовки.
— Этого я и ждала! — весело сказала пилот, предвкушая крутую схватку, и уже потянулась к ножу. Щёлк-щёлк, за ним паническое осознание, — Verdammt! Я уронила нож!
И тут на горизонте появился враг. Огромный чёрно-серый молюск стремительно, чуть ли не со скоростью реактивного истребителя! В плотной-то магме! Ему одной только скорости хватит, чтобы убить её!
— А! Сбросить балласт!
В то же мгновение Еву подбросило вверх, а следом, долей секунды поздней, чуть задев гребнем ногу, пролетел монстр. Аска выровнялась, но Ангела уже и след простыл. Не успела и засечь, в какую сторону он уплыл. Нервы начали сдавать, а с языка девочки то и дело сходил немецкий мат, да ещё такой бодрый, и в выражениях она не стеснялась.
— Mist. Я потеряла цель. Плюс ко всему жара, плохая видимость и этот сраный костюм прилип к телу! Как всё плохо.
— Аска! — пробралась в эфир Мисато, — Ева-ноль-один сбросит свой нож. Поймай его.
Вот оно, спасение. Старлей Хьюга уже стал отсчитывать секунды до контакта. И пока тикало время, пилот беглым взглядом беспорядочно вглядывался в магму, спешно переключая и подбирая иные фильтры зрения. А затем Ангел вновь появился. Снова плыл на таранной скорости.
— Nein! Пошёл прочь! Где этот нож!?
Быстро собравшись, Аска включила АТ-поле, а в ту же секунду Ангел ударился об него и мгновенно остановился. Он рассвирепел. Он завыл. Он пробил поле. Он раскрыл свою широкую пасть и вцепился в шлем всеми зубьями. Стекло треснуло! Щёлк-щёлк, Аска пыталась поймать нож. Вот он! Ещё немного! Есть! Силовое лезвие не оставило на панцире ощутимой царапины.
И пока одной рукой девочка-отчаянность била ножом, другой пыталась оттащить твёрдо-мягкую тушу. Ангел вслед времени не терял. Неустанно пытался сомкнуть пасть. Сдавить. Откусить. Убить! Щупальцами обхватывал ноги, сдавил одну, оторвал, пытался через брешь скафандра добраться до неё!
— Его ничто не берёт! — закричала в отчаянии Аска.
Штаб был на пределе. Не было рядом Акаги, чтобы дать дельный совет, как учёный. Теперь мысль о помощи бомбардировщиков казалась не такой уж и плохой идеей...
«Думай! Думай! Думай!» — Синдзи лихорадочно схватился за голову, а собственная Ева ответила самовольным сокращением всех мышц. Тот момент, когда нужно что-то сделать, но вместо идеи был только импульс. Импульс, который он подавлял ради мозгового штурма. Огромный ангел. Его шкуру не пробить. Он выдерживает огромное давление, огромные температуры. Он привык к жару. К жару... Огонь? Так... Идея!
— Аска! Тепловое расширение! Вспомни утро! — пытался он перекричать всех и вся.
И девочка услышала его, взбодрилась, поняла идею. Оттолкнув свободной рукой тушу Ангела назад, она вырвала один из трубопроводов... И запихнула его в самую глотку Ангела!
— Направьте охлаждающую жидкость по третьему трубопроводу! — скомандовала Аска.
Ровно секунда, и под давлением хладагент устремился внутрь чрева монстра, раздувая его, заставляя биться в конвульсиях. Термический шок охватил его тело, кожа начала трескаться, местами стала мягче человечьей кожи. Удар. Надрез. Ещё, ещё, ещё! В эфир мельком пробилась фраза: «Синдзи, куда?!» Вот ядро! Снова удар! Как нож в масло лезвие проникло вглубь, после чего тело Ангела перестало шевелиться. Испустив последний крик, он задел щупальцем трубопроводы и растворился внизу.
Бой окончен. Но какой ценой? Девочка выдохнула, посмотрела наверх, как медленно рвутся остатки шлангов, последней связи с внешним миром. Она практически висела на волоске...
— Я смогла... Неужели... Мне конец? — с горечью признала она. — Синдзи...
Обрыв... Её потянуло вниз. Она подняла руку вверх, в незримой надежде ухватиться. Но сверху объявилась знакомая чёрная тень со светящимися глазами. Она мгновенно добралась до неё и схватила за руку!
— Синдзи?!
Это был он. Его Ева. Обгоревшая, оплавившаяся, но нисколько не сломленная. А по всему корпусу проходила еле заметная сетка АТ-поля, что создавала небольшой барьер между ним и агрессивной средой вулкана. Разве так можно? Не столь это было важно для неё. Главное, что он был тут...
— Дурачок. Что за показуха? — с улыбкой поворчала она.
В штабе нервно выдохнули.
— Поднимайте. Живо! — отдала крайний приказ Кацураги.
***
С успешным завершением операции, пусть и не по изначальному плану, персонал готовился сворачивать оборудование, транспортировать Ев на ремонт в ГеоФронт. Пилотов же досрочно освободили по домам. Капитан Кацураги прихватила своих подопечных, отправившись с ними покорять горячие источники. А Аянами Рей из штаба напрямую домой, в свою убогую квартиру.
Домой вернулась она растерянной, тревожной, будто сама не своя. Первое же, что её смутило буквально у порога, так это присутствие чужого. Стойкий, едва уловимый запах, преображённый в интуитивное чувство, держался у самого порога, на дверной ручке, вдоль коридора и дальше плотною паутиной охватывал спальню. Осторожно ступая, она вошла внутрь, бодро осмотрелась — ничего необычного, никого не было, а если кто и прятался, то укромных мест тут было вдвое меньше, чем пальцев на руке. Не давало покоя не само отсутствие чужака, а то, что постепенно следы его присутствия казались знакомыми, даже близкими, пусть и «забродившими» до кисло-сладких нот.
Девочка решительно помотала головой. Какими бы мысли ни были ей интересны, о них она ещё успеет поразмышлять целый вечер и целую ночь. А сейчас домашние дела: душ — разве тут была горячая вода? Кухня — этот стол здесь всегда был? Почему на двоих? Ужин — давай заглянем в холодильник... Готовое блюдо? Мясное. Я не ем мясо. Живо в спальню, к комоду — здесь всё на месте, форма, бельё, учебные принадлежности, но почему всё равно тут... Пустовато?
Вопросы сами собой собрались в единый снежный ком, даже не начав свой долгий скат по склону. Какой-то комочек перед ним, упёртая ледышка не давала ходу. И не дал бы, ибо в квартире появился командующий Икари. Точно! Нужно спросить у него! Чуть прибавив в радости, она подходит, нет, подбегает к нему, но тот её останавливает слегка взволнованной, но командной фразой:
— Рей, собирайся. Тебе пора ехать.
— Куда? — удивлённо спросила она.
Гэндо не спешил с ответом. Прежде окинул взглядом комнату, в которую уже входили оперативники с пустым саквояжем. Мысленно раздав им команды, он вновь повернулся к Рей и сказал ей:
— В твой новый дом.
По соображениям безопасности новый дом для Рей выбирали в пригороде Токио-3. Так же, как и квартира Мисато, находилась вдалеке от центра, а значит, в случае внезапного нападения Ангела, она будет вне зоны риска. Во всяком случае, такой логикой придерживалось руководство. Это был двухэтажный двухквартирный дом с двумя раздельными двориками и гаражами. Внешне дом выглядел сносно и обжито, под окнами цвели чьи-то обросшие клумбы, по крыше друг за дружкой гонялись ворон с кошкой. Квартира Рей была на первом этаже с левой стороны, где уже стояло пара машин, а вокруг них нарезал восьмёрки хромой советский офицер, небрежно поддразнивая собственную уставшую охрану.
Кортеж Гэндо остановился напротив входа. Он вышел из машины первым, подхватил Рей за ладошку, пройдя с нею дальше к группе. Стоило Рей увидеть лицо дипломата, как она едва не окаменела. Это он! Это его запах витал в бывшем доме. И девушка рядом с ним тоже знакомая. Такая простодушно-неловкая, властно-обаятельная. Не успела Рей подойти, как та поспешила потрепать по её густым волосам. Было неприятно, хотелось резко оттолкнуть...
— Вот, Рей, здесь ты будешь жить, — сказал Гэндо, указав на дом, и продолжил, — школа находится там, магазин там, станция до ГеоФранта в той стороне, добираться будешь дольше. Знакомься, Доктор Куроки Саругаки — твой новый опекун.
«Эта... Дама?» — мысленно возмутилась Рей, ещё не оправившись от наглости.
— Я поняла, — холодно ответила девочка.
Икари кивнул в ответ, после обратился к дипломату:
— Товарищ Волков, надеюсь, вопрос улажен?
Дипломат постучал тростью по асфальту, демонстративно поглядел на участок, на людей, кинул лёгкий взгляд на девочку. Одобрительно закивал.
— Да-да, вполне. Осталось уладить ещё малю-ю-юсенький вопросик.
— Говорите, — раздражённо вздохнул Икари.
— Да так, для отчётности фотографии сделать. Слова, так сказать, подкрепить материалом.
— Это можно исполнить.
Фотограф, очень активный молодой человек, стал подбирать ракурс, жестом показывал, как вставать группе. Десяток-другой щелчков аналогового и электронного затворов двух камер, и всё готово. Он немедленно скрылся внутри, ещё сделать запечатлеть детали интерьера. Икари, решив, что дело сделано, отправился обратно к кортежу, дипломат за ним.
— Снимки...
— Не стоит торопиться, господин Икари, — оборвал его мужчина, — мне не к спеху сейчас, но завтра чтобы были.
— Хорошо, товарищ Волков, тогда прошу меня простить, я откланяюсь. Спокойной ночи.
— И Вам не хворать.
Вместе с командующим уехали и большая часть оперативников. Остались только Волков, Куроки, Аянами, охрана у самой машины и фотограф. Ан нет, теперь и он покинул дружную компанию взрослых и ребёнка. Люди вошли в квартиру.
И внутренний интерьер ничем не уступал внешнему фасаду здания. Практически классические светлые стены и потолок, тёмный пол. Дом начинался с прихожей, за которой шла большая кухня-гостиная. Несколько дверей в спальные комнаты, туалет, душ, кладовую. И с мебелью был плотный порядок. Для нескромных для японца размеров дома каждая комната была вплотную обставлена мебелью, техникой, картины какие-то висели — видать, поздний Пикассо — не самый лучший выбор, к тому же подделка какого-то дилетанта, люстры сияли приятным тёплым светом. Ни трещины, ни лопины, ни сквозняка ходуном идущего.
— Ах, красота-прелепота! — воскликнула Куроки. — Сколько не посмотрю, никак не нарадуюсь в довольствие своё! Так, Рей, комната твоя вот за этой дверью. Я всё там приготовила, успела к твоему приезду. Проходи, располагайся-отдыхай, а я пока с господином...
— Товарищем! — поворчал мужчина.
— С т о в а р и щ е м Волковым, да-да. Разболтаюсь с ним, да.
— Подожди доча, подожди, — остановил её Волков, открывая свой ранец, доставая оттуда два толстых блокнота. — Вот, держи. Извини, что без спросу взял, но они здорово нам помогли.
— Что это? — спросила она, недоумевая.
Мужчина оказался в удивлении не меньшем, чем она. Казалось, что на секунду он забыл, как говорить по-японски, и продолжил с непривычным уху акцентом:
— Твои записи, забыла чтоль?
На её лице мелькнула тень осознания.
— А. Да, вспомнила, благодарю.
Рей осторожно взяла блокноты в руки и, не сводя с них взгляд, незаметно юркнула в свою комнату. Взрослые, неловко улыбаясь, посмотрели ей вслед, после чего пошли плюхнулись на кресла по центру гостиной.
— Итак? — поинтересовалась Куроки.
— Маленький успех, — быстро подытожил Волков, скучно уставившись в потолок. — За меня не надо переживать. Правда, командующий как-то внезапно быстро согласился, даже догадок нет никаких на этот счёт... Пхе, неужто клюнул на ту удочку?
— А вот Вам я завидую только. — вздохнула Доктор, снимая пиджак — Меня до самого вечера мучали-допрашивали итак и сяк. Сил уже ни каких нет!
— Отставить ныть, — сухо парировал Волков, стукнув тростью о пол, — Не проговорились, надеюсь?
— Чушь и бред! — с откликом отмахнулась Куроки, посмеявшись. — У них ничего на меня не найдётся в условиях таких. На своей кандидатуре я настояла, коллеги-врачи, внезапно и Агаки подключилась. Но теперь за мной будет охрана приставлена не хуже вашей, день и ночь караулить. Слышала тайком, когда ушки-свои-на-макушке грела за девичьими сплетнями. И всё-таки, Волков, оно и правда того стоило?
Полковник многозначно промолчал, собирался с мыслями. Казалось, что вот-вот душу раскроет.
— Между одной или несколькими жизнями разницы нет никакой. Все важны, а значит и спасать будем всех, кому сможем.
— Вы настоящий идеалист Волков, хотя и образцовый коммунист. — с подколом сказала Куроки, улыбнувшись.
— Образец вредоносного элемента я, вот кто! — буркнул мужчина, и тоже повеселел. — Ну правда, Куроки, ну что вы обзываетесь? Какой я вам идеалист? Я скорее тот, кто сохранил веру в людей.
— И за то я вас уважаю, — таков был вердикт Куроки. Выдержав паузу, она встала и спросила, — так, может чаю?
— Откажусь, Саругаки, — Волков тоже встал и стал хромать к выходу, — у меня сил хватит сейчас только до дома добраться и рухнуть на кровать. А может и на балкон пойду. Я там у себя на тёплое местечко организовал. Прихвачу туда подушку с одеялом. Как укроюсь! Эх, красота!
— А, кстати о девочке. Вы не заметили ничего странного?
Волков остановился, дал быстрый ответ:
— Почувствовал. Как неживая, ей Богу. Выясните, в чём проблема. Саругаки, — он развернулся к ней и продолжил шёпотом, — пока мы оба на мушке, встреч за пределами госпиталя не будет. В инструкциях не нуждаешься.
— Поняла, Валер. Что же, удачи Вам, до следующего раза.
— Угу.
Разведчик покинул дом, поругал охрану в своей манере и уехал с ними домой. Проводив их взглядом, девушка провела рукой по лицу, словно меняла маску, и, весело хлопнув в ладоши, отправилась на кухню готовить ужин. Холодильник был своевременно забит едой до отказа, ещё часть не уместилась. Закатав рукава, Куроки приступила варить да жарить мясо, нарезать овощи, готовить соус. Пальцы так ловко танцевали по столу, словно она всю жизнь училась готовить. Тесак в паре с тесаком чуть ли не летали по столу. Изредка Куроки выкликивала Рей, пыталась спросить у неё мнение.
Но Аянами никого и ничего не слышала. Она жадно пожирала якобы собственные рукописи, страницу за страницей. И ведь чем дальше, тем сильней руки пробирал бодрый тремор. «Это... Написала я?» Подчерк её, стиль её, даже знакомые умозаключения, но самой страшной было одно, которое было выделено на отдельный листок: «Командующий — холод. Он меня не ценит».
Оба блокнота тут же рухнули на пол. И Рей вспомнила, наконец-то: острая боль настигла её внутри Евы. Отсоединение капсулы, персонал уволакивает её на нижние этажи... Огонь! Языки пламени окружили её! Вскипает костюм, пузырится кожа! Боль тысячи ножей! Помогите! Почему?! Командующий? Его лицо мимолётно мелькало сквозь всё нарастающие языки пламени. Холодное, отстранённое, смотрящее снизу-вверх. Рука. Рука тянется к нему и падает. Глаза заплывает кровь, тьма... И резкое пробуждение в камере клонирования. Ложь, едкая ложь и лицемерные объятия после всего этого?
Рей упала на колени, едва оперевшись руками об пол, чтобы не разбить себе лицо от резкого падения. Воспоминания. Они все вернулись. В ту же секунду голову охватила давящая и нарастающая боль. Слёзы. Слёзы отчаяния, от своего бессилия, от страха потерять саму себя. Что она сделала неправильно? Неужели её эмоции, те чувства, настолько чужды командующему, что он готов от неё избавиться, лишь бы она не мешала? Но те слёзы были тихими, она боялась срываться на крик, не хотела обременять Куроки.
Еле-еле взяв себя в руки, а точнее, создав видимость того, она просто села на пол, взглянула на свою комнату. Невольно в мыслях всплывал образ старой квартиры. Ту подарил NERV, а эту ей подарили они. Два шпиона, которые почему-то хотели помочь ей, вместо того чтобы слепо исполнять своё задание, каким бы оно ни было. Здесь было тепло, уют — знаки того, что её ценят. Здесь были книжки! Здесь были игрушки! Две неприметные куколки лежали на верхних полках над кроватью. Она встала, потянулась к ним, но глаз зацепился за тумбу рядом с кроватью. На ней лежали пакет, а в нём очки командующего. Девочка без задней мысли, ни о чём не думая, решительно подошла, сжала их в ладонях. Переломила, бросила в мусорку.
— Я больше не твоя кукла... — буркнула она, и снова полились слёзы.
Девочка не выдержала и выбежала из своей комнаты, бешено огляделась в поисках Куроки. Доктор уже приготовила ужин, время за чтением дневников и саморефлексии пролетело так незаметно? Куроки увидела заплаканное лицо Рей, побежала обратно на кухню, налила воды в стакан и пошла к девочке. Да только последней было вовсе нужно не это... Не успела девушка подойти, как девочка сама набросилась на неё... И заключила в объятия. Горячая от слёз щека буквально прилипла к животу.
— Боже-правый, Рей! Что случилось, девочка?! — запаниковала Куроки, едва сдержав равновесие, но уронив бокал.
А в ответ были только тихие и уверенные всхлипы Аянами. Буквально парализовав своей твёрдой хваткой, она не давала взрослому и лишнего движения для манёвра.
— Рей, не пугай меня так, прошу! Ну, успокойся пожалуйста, скажи-поведай, что так тебя тревожит?!
— Я дома... — наконец ответила девочка.
Что имела в виду Рей? До Куроки не сразу дошла мысль. Но по мере того, как хватка девочки смягчалась, а слезами пропитался весь фартук, внутри неё что-то уверенно щёлкнуло. Она обняла её в ответ, уронив слезу солидарности.
— Ты дома, Рей. Это правда...
***
Сразу после горячих источников, но уже поздним-препоздним вечером, Мисато, Пен-Пен, Синдзи и Аска вернулись обратно домой. Весёлые, уставшие, с багажом шуток для разрядки напряжения. Сил не хватало даже на ужин, которым, в целом, им был и не нужен. Ребята уже с порога мысленно готовились ко сну, встречей с холодной подушкой и тёплым одеялом, а затем разбрелись по своим комнатам. Всего двадцать минут, и в квартире вновь наступила тишина и покой.
Сияющий от счастья юноша, тем не менее, ложиться не хотел, пусть тело того и требовало. Как обычно, взялся за плеер, включил любимую композицию и лёг спиной на футон, раскинув руки-ноги в стороны. А немного погодя, его улыбка дрогнула и исчезла под грузом размышлений. Размышлений о будущем, получится ли снова поладить с Аской. Даже после неловкого признания, поддержки её кандидатуры на миссию и импульсивного спасения, она не удостоила своим вниманием, хотя бы ликом.
Сместив взгляд в сторону, он хотел лечь на бок и готовиться ко сну, все эти тяжёлые мысли выматывали даже сильней одного урока физкультуры, но тут дверь в кладовую открывалась... А там, переступая с ноги на ногу, зажав в руках подушку с одеялом, стояла Она.
— Ты не спишь, Синдзи? — простой, чёрт возьми, вопрос. Но столько в нём нежности... — Ты... Разрешишь войти?
— Аска?!
Мальчик вскочил, воскликнул чуть громче, чем надо. По телу пробрала дрожь и глаза засверкали вслед за новой улыбкой. А после он мысленно отвесил себе пощёчину, собрался, как мог, и уже скромно, усердно кивая, ответил:
— Да! Да, конечно, входи, вот...
Девочка обошла футон сбоку, прямо бросила на него вещи и легла рядом, да спиною к нему. Синдзи последовал её примеру, ибо на том они остались довольны. Ведь всё очень просто и крайне ясно! Она всего лишь пришла поспать, просто с ним кошмары не снятся. Глупо и неоднократно они друг друга хотели себя убедить, выдать простой повод за истину. Но каждый раз, как первый, их сердца глубокими и мощными толчками гоняли кровь по организму, а их незаметное, но частое дыхание едва не заставляло голову покачиваться на невидимых волнах. Прежняя идиллия была восстановлена, но так ли ей были довольны? Может, она была не такой яркой, несмотря на стабильный трепет встречи и присутствия; а может, наоборот, была слишком яркой даже для них?
Но тут Синдзи почувствовал, как его схватили за плечо и резко развернули назад. Едва он опомнился, как оказался в крепкой хватке девочки. Она гневно вцепилась в его плечи и с, однако, комичным волнением тормошила его, вцепилась взглядом в глаза.
— Ты... Зачем? — Спросила она, едва дрожащим тоном. — Ты что за спектакль устроил, дурак?!
— К-какой?! — Спросил он, чуть воскликнув.
— Твой прыжок в магму. Ты зачем полез меня спасать? Еву свою сжечь захотел?! У меня всё было под контролем!
— Т-так уж и под контролем, а? Я... Я волновался за тебя!
Мальчик оправился от шока и перешёл в атаку. Найдя в себе силы, он поднялся, сел, чтобы быть вровень с девочкой. Та, сопротивляясь его напору, чуть ослабила руки, но сильней вдавила ногтями в его тонкие плечи.
— Д-дурак! Дурак! Дурак, — почти она сорвалась на крик, — ты ведь мог погибнуть! О себе не думаешь — и ладно, но других ты подумал, эгоист?! Ты хотя бы подумал обо мне?!
И тут голос Аски дрогнул. Она замерла, как парализованная, даже не дышала, лишь испустила последний вздох. Её пальцы разжались, а руки медленно поплыли вдоль юношеских плеч, остановившись на предплечьях. Она злостно сморщила лицо, словно сдерживала слёзы. Сдержала. Она открыла глаза и, не в силах смотреть, поникла. «Ну вот, сама себя выдала...» — прошептала она, прежде чем отпустить и закутаться под одеяло, демонстративно развернувшись спиной к нему.
И Синдзи молчал, тоже оцепенел, но в горячей дрожи. Он не шевелился, даже не думал сделать какой-либо шаг навстречу ей. Тело сначала снаружи, а потом изнутри уволокло приятным теплом, как тогда, неделю назад после школы. Но здесь снова, как и всегда, его бездействие только отталкивало. Потому он подполз поближе и решил сделать хотя бы то, что умеет лучше всего — брать на себя вину и извиняться.
— Аска, п-прости. Я действительно боялся за тебя, правда. Я боялся потерять друга.. Или кого-то...
— «Кого-то» что? — язвительно спросила Аска, навострив уши.
— З-забудь, — ответил Синдзи после короткой паузы. — Ты права, ни о ком, ни о чём я не думал в тот момент. Я просто знал, что так н а д о сделать. И всё тут. Т-ты мне ведь тоже не... Небез... Небезразлична.
Щёки Аски во мгновение налились краской, что было отчётливо видно даже этой кромешной полутьме. Она вся сжалась, медленно, но верно собрала одеяло в большой комок, обнажив спину. Но вскоре, девочка повернулась к нему, приподнялась, и, с поджатыми от вредности губами, мягко взглянула на юношу.
— Ты настоящий дурачок, — констатировала она и небрежно ткнула ему кулаком в плечо. Удар был не сильным, но совсем не готовый к этому Синдзи с грохотом повалился на бок. И теперь она возвышалась над ним. — Нет, Синдзи. Ты был прав. Отчасти. У меня ничего не было под контролем, когда я победила Ангела. Если бы не ты, я готова была распрощаться с жизнью. Не увидеть снова мир, ребят, Мисато, Рицуко... Тебя. Так что да. Я это... Хочу сказать тебе спасибо за то, что вовремя помог и всё такое. Но теперь я твой должник, понимаешь это, болван? Мне придётся в следующем бою позориться ради тебя! Ух, какой же ты... Давай, ложись спать! — Аска расправила одеяла, сначала живо накинула на мальчишку, а потом и сама в своё укуталась. Но вместо того, чтобы отвернуться, как и прежде до этого, она лежала к нему лицом и продолжила ворчать. — Это последний раз, когда мы спим здесь.
От этих слов Синдзи будто окаменел. В груди что-то болезненно сжалось, а тело покрылось мурашками, словно на него вылили ушат с ледяной водой. Он потупился, уже чувствуя, как знакомая стена отчуждения снова возвышается между ними. И даже слов найти не смог в ответ. Вдруг Аска щёлкнула его по носу.
— Эй, ты чего прокис? Мы больше не будем спать тут, потому что завтра будем спать в моей комнате, — объяснилась она, одарив его улыбкой победителя. Она вдруг дотронулась до его руки, и в её голосе, несмотря на повелительные нотки, прозвучала неуверенность. — Хватит тебе в этом пыльном чулане ютиться. И не спорь!
Её ладонь была обжигающе тёплой, словно всё тепло тела сконцентрировалось в одной точке. Юноша, не думая, смело накрыл её своей. Аска вздрогнула, но не отдёрнула руку назад. Но пошла навстречу и чуть сжала его руку в ответ. Казалось, что румянец на их лицах не может быть ярче, чем сейчас. Не отводя глаза в стороны, они наконец закрыли их и мирно уснули, как только кассета плеера щёлкнула на крайней песне.
Конец эпизода
