Неприкасаемый

— Держи. — Я поставил перед Гласом стакан с водой и шипящей на нас с его дна таблеткой аспирина.

— Спасибо.

— Точно не хочешь прилечь? — обеспокоенно спросил я.

— Нет, — мотнул головой Глас и уставился на пузырьки воздуха в стакане. — Можно я лучше тут почитаю? Не хочу… не хочу один.

— Конечно, — растерянно отозвался я. — Если тебя что-то еще беспокоит…

— Нет, — повторил он. — Все хорошо, Мор. Просто, — Глас поднял на меня взгляд, — неуютно после воспоминаний. Как будто…

— Как будто заново пережил? — аккуратно спросил я.

Насупившись, Глас схватился за стакан и медленно влил в себя его содержимое.

— Как будто на самом деле я там так и остался, — вздохнул он и, спрыгнув с барного стула, направился в свою комнату, чтобы тут же из нее выскочить обратно в гостиную и усесться на диване с увесистым томиком.

А мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы не подорваться и не сгрести уткнувшегося в книгу мальчишку в охапку, попутно извиняясь за все на свете. Вместо этого я малодушно решил больше не тревожить его расспросами и позволить спокойно забыться среди приключений любимых героев.

Но на душе все равно было крайне погано из-за того, что вынудил ребенка вспоминать весь пережитый им ужас. Лишь бы не оказалось, что напрасно. Но это, к сожалению, уже зависело не от моей скромной персоны, доступа к каким-либо базам у меня никогда толком и не имелось. Разве что через совсем уж проржавевшие от времени контакты.

Тебе мало, Мор? Может, для начала с актуальными связями разберешься?

Отлепив себя от барной стойки, я точно так же быстро нырнул в комнату и вернулся со своей пятнадцатизарядной старушкой и чехлом с инструментами. Поскольку к новому пистолету, естественно, никто не привыкал, на задание я собирался пойти со своим, а его, в отличие от служебного, как раз очень даже не помешало бы почистить. Но не успел я разрядить ствол и снять затвор, как мое внимание привлек сигнал сообщения.

Как оказалось, от Ищейки:

«Вы еще не ужинали? Если нет, спускайтесь, лазанья — бомба!»

— Девчонки зовут в кафетерий, — озвучил я. — Ты как?

Глас оторвался от книги и поморщился.

— Не уверен, что хочу есть.

— Из-за головы?

Поймав его неуверенный кивок, я набрал в ответ:

«Мы пас. Глас неважно себя чувствует после встречи с Фейном».

Но с ужином все равно позже надо будет что-то делать, и желательно не прибегая к помощи автомата. Ладно я, уже привыкший жить на никотине, кофеине и злости, но мальчишка сегодня тоже ничего толком не ел. Но не успел я даже начать думать в нужном направлении, как решение само постучалось в дверь.

— Мы посчитали, что раз вы не идете к лазанье, то лазанья идет к вам, — бойко заявила Ищейка, вваливаясь через порог с пищевыми контейнерами в руках. — И вообще, что за отмазки? Пьянствовал ты, а плохо себя чувствует Глас?

— Привет, Мор, — улыбнулась мне Спичка, заходя следом.

— Привет, — ответил я ей и, закрыв дверь, развернулся к Ищейке: — Не надо только шуметь, у Гласа серьезно голова болит.

— Ой. — Ищейка помахала Гласу и приглушенно проговорила: — Привет. Извини.

— Привет, — смущенно улыбнулся тот, прижимая к груди книгу.

— Но лазанья — правда бомба. — Ищейка с таким чувством махнула рукой, будто лично готовила ее по бабушкиному рецепту, и выставила контейнеры с пластиковыми приборами на барную стойку. — Налетайте, пока теплая.

Стоило отдать должное, из-под прикрытых крышек просачивался действительно чертовски аппетитный аромат.

— Попробуешь? — предложил я Гласу. — Хоть немного?

— Хорошо, — согласился он, отложив книгу.

Я уселся за стойку и, отодвинув в сторону инструменты и пистолет, кивком пригласил Гласа. Он послушно сполз с дивана и устроился рядом. Разобрав одноразовые вилки и контейнеры, нам оказалось достаточно их открыть, прежде чем наброситься на ужин так, словно и не было никаких мигреней и похмелья.

— Очень вкусно, спасибо, — наконец сообразил я поблагодарить девчонок за заботу.

— Я ж говорила, — усмехнулась Ищейка и забралась на стул напротив.

— А что с головой? — спросила Спичка, присоединяясь к нам. — Может, таблетку принести?

— Сначала кружилась немного, — прожевав, прошептал Глас, — потом начала болеть. Но Мор дал аспирин и уже получше.

— Вы уж извините, но повторю свое недоумение. То есть кутил полночи Мор, а аспирин пьет Глас. И где вообще справедливость?

— Если тебе станет от этого легче, — беззлобно фыркнул я, — утром мне тоже было крайне паршиво.

— Не-не-не, ты от меня так просто не отделаешься. Мне нужно больше твоих страданий, Мор, — зловеще загоготала Ищейка. — А то: я надолго задерживаться не плани-и-рую. Ну и что, кто теперь от кого ждет звонка после первого свидания? Ты от него или он от тебя?

— Ой, завязывай, — не выдержала Спичка, ткнув подругу локтем в бок и спасая меня от риска подавиться. — Расскажите лучше, как встреча прошла. Что от вас Фейн-то хотел?

— Расспрашивал о лабораториях, — угрюмо ответил я.

— Мисс Умбра смогла нарисовать портрет Доктора, с которым я общался в последний раз, — коротко вздохнув, добавил Глас.

— О, Умбра была здесь?

— Знакомы с ней? — спросил я.

— Она жила тут и работала на Институт, — кивнула Спичка. — Но года полтора назад переехала.

— И с контракта, говорят, съехала, — хмыкнула Ищейка. — Насколько я поняла, Айзек ее слишком уж задергал после, ну…

— После протеста, да, — заправив локон волос за ухо, проговорила Спичка и вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул, давая понять, что знаю, о каком событии идет речь.

— Очень уж хотел найти виновных, — продолжила Ищейка. — Всех наших, кто застал стрельбу, через Умбру прогнал.

— А удалось найти?

— Я ничего об этом не слышала, — ответила Спичка, и хотя внешне она сохраняла невозмутимость, в ее голосе неприкрыто сквозило разочарование.

— Но ты можешь спросить у Ткача, раз вы теперь с ним такие друганы, — не без ехидства предложила Ищейка. — Он, после того, как вышел из больнички, в основном с Умброй и работал.

— Больнички?

— Спектр говорил, что три пулевых, — объяснила Спичка. — И только одно из них по касательной.

— Ого, — удивился я. — Стрелок действовал наверняка.

Провокация или нет, но от телохранителя Фейна очевидно хотели избавиться.

— И так Спектр тоже говорил.

— Но если решишь поговорить с ним об этом, умоляю, только не ночью, — страдальчески протянула Ищейка.

— А утром отпустишь? — не удержался я от смешка.

— Насколько утром? — с подозрением прищурилась Ищейка.

— Ткач грозился уже к восьми по мою душу прийти.

— Да вы издеваетесь?

— Ты завтра сопровождаешь Фейна? — догадалась Спичка.

— Да.

— Готов?

С языка едва не сорвалось предательское «нет», но, немного подумав, я пожал плечами и ответил:

— Да, работа как работа.

И какого бы мученика я из себя ни строил, я ее выполню, как потребуется.

Спичка удовлетворенно кивнула, а я, пока не передумал лезть, куда меня совершенно не просили, посмотрел прямо на нее и выдал:

— Если нужно, я могу спросить.

Мне самому эта информация ничего не давала, кроме удовлетворения излишнего любопытства, а нужна ли она была Спичке — только Спичка и могла решать.

Та нахмурилась и поджала губы, и я уже успел решить, что откажется, но Спичка уверенно заявила:

— Да. Да, я хочу знать, ответил ли хоть кто-то за это. Даже если не перед законом.

— Понял, принял.

— Спасибо, Мор.

— Пока не за что, — отмахнулся я.

В итоге, пока я болтал, Глас первым расправился с лазаньей и, пытаясь уловить суть разговора, поочередно смотрел то на меня, то на девчонок. Спичка поймала его растерянный взгляд и мягко ему улыбнулась:

— Надеюсь, теперь, благодаря Умбре, вы сможете найти тех, кто стоит за лабораторией.

— Я тоже очень надеюсь, — смущенно прошептал Глас.

— Ну и раз вам всем завтра рано вставать, не будем мешать отдыхать, — заключила Спичка, выбираясь из-за стойки.

— Спасибо еще раз за ужин, — снова поблагодарил я. — В следующий раз я угощаю.

— Договорились. — Ищейка последовала примеру подруги. — Напиши мне утром, когда я точно буду нужна.

—Хорошо. Спасибо.

Попрощавшись с девчонками, мы вернулись к оставленным делам: Глас забрался обратно на диван к книге, а я, выкинув пластиковую посуду, продолжил приводить в порядок оружие. Пока чистил и смазывал детали, меня не покидало острое ощущение, что мне нужно что-то сделать для Гласа. Слишком уж беспокойно было на душе из-за того, что ему пришлось сегодня перенести. Но оторвавшись от собранного обратно пистолета, я понял, что моя тревога — это исключительно мои проблемы. А у мальчишки, судя по легкой улыбке на губах и неподдельному блеску в глазах, с которыми он проглатывал страницу за страницей, все было и так в порядке.

То ли почувствовав мой взгляд, то ли услышав, что я больше не гремлю запчастями, Глас посмотрел на меня.

— Спать пора уже, да? — прошептал он.

— Ага, — ответил я и все же поддался глупому порыву. Не успел Глас подняться с книгой с дивана, я оказался рядом и, обняв, прижал его к себе.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Глас, а сам, как и раньше, крепко вцепился в мою футболку.

— Нет, — выдохнул я ему в макушку. — Просто хочу, чтобы ты знал, что ты больше не один.

— Я знаю, Мор. — Глас задрал голову и обезоруживающе широко улыбнулся.

— Вот и славно, — я искренне улыбнулся в ответ и отпустил его. — Доброй ночи, Глас.

— Доброй ночи.

Дожидаясь, пока он умоется, я разместился на подоконнике с сигаретами, выкурив две подряд, как будто это могло спасти меня от утренней ломки. А затем, еще раз пожелав друг другу спокойных снов, мы разошлись по комнатам.

Вставать я запланировал значительно раньше оговоренного времени, и каким-то чудом мне это даже удалось. Ожидаемо на нервах чертовски хотелось курить, но нарушать давно обкатанную схему, исключающую запах табака до конца задания, я не стал. Вместо этого сбегал вниз за быстрой дозой эспрессо, после чего забрался в душ, побрился, привел в порядок обкорнанные волосы и направился вскрывать святая святых — чехол с костюмом. Внутри меня ждали угольные брюки с пиджаком, белая рубашка и то, что без преувеличения повергло меня в ужас. Мать его, галстук.

Вот оно, форменное издевательство. Да я ни в жизни не вспомню, как эта удавка завязывается!

Обматерив сквозь зубы Фейна с его заданием, я облачился в рубашку, брюки, затянув последние своим повидавшим виды ремнем, и вернулся к зеркалу воевать с треклятым аксессуаром.

— Тебе очень идет, — услышал я спустя несколько попыток шепот Гласа, который, как оказалось, с насмешливым любопытством наблюдал за моими мучениями через открытую дверь ванной.

— А я думал, что хотя бы ты будешь на моей стороне, — фыркнул я, на что Глас беззвучно засмеялся.

С досадой вздохнув, я собрался уж сдаться и идти включать ноутбук со всезнающим интернетом, но в дверь в это время постучали.

— Ладно, напарник, ванная в твоем распоряжении.

Глас прошмыгнул мимо меня, а я с неохотой побрел открывать своему чересчур пунктуальному куратору.

При неизменно безупречном, полностью черном параде Ткач, кажется, сегодня бесил еще сильнее, чем вчера. А может, дело было не в его внешнем виде, а в оценивающем взгляде, которым он смерил мой.

— А это обязательно? — раздраженно махнул я галстуком вместо приветствия.

— Желательно, — безапелляционно заявил Ткач, заходя в гостиную. — Давай помогу.

Он сложил на барную стойку кипу вещей, которую принес с собой, и, забрав у меня галстук, закинул мне его на шею.

— Шулер, — буркнул я, видя, что Ткач завязывает узел как минимум в три руки.

Он промолчал, но затянул галстук на моей глотке с настолько ехидной сучьей миной, с которой скорее уж принято раздевать, но никак не наоборот.

Вот же зараза. Головой я понимал, на какую реакцию он меня провоцировал, но это знание мне ничем не помогало. Курить захотелось еще больше. А тратить утро на деловую встречу Фейна — гораздо меньше.

Ткач сделал шаг назад и снова оценивающе осмотрел меня с головы до ног.

— На фигуру ты зря жаловался, — заключил он, привычно криво ухмыляясь. — Но ремень мне твой не нравится. Снимай.

— Вот так сразу и снимай?

Ухмылка Ткача стала шире, а мои мысли — еще дальше от работы, когда он принялся расстегивать собственный ремень.

— Не перестаю удивляться, как тебя одновременно может нести в настолько разные стороны. — Ткач снова подошел ближе, бесцеремонно вытянул из шлевок брюк мой ремень, отбросил его в сторону и продел на его место свой. — Мне все равно в машине сегодня торчать. Потом заберу, — пояснил он и, застегивая пряжку, с силой дернул ее на себя.

— Нежнее, — фыркнул я, откровенно плавясь. — А то сторон сейчас станет еще больше.

— Если настаиваешь, забирать буду нежнее, — невозмутимо проговорил Ткач.

— Бесишь, — процедил я сквозь усмешку.

— А то я не знаю, — точно так же усмехнулся он и наконец отошел от меня на не мешающее думать расстояние. — Краткий инструктаж на случай, если все пойдет по худшему сценарию, — вдруг совершенно серьезно начал Ткач, вернувшись к стойке и оставленным там вещам. Я непроизвольно повернулся в сторону ванной и прислушался к звуку льющейся воды, все еще не представляя, что стоит, а что нет рассказывать Гласу о работе. Знал лишь, что сейчас мне отчаянно не хотелось, чтобы он хоть что-то слышал об этой части моего задания. — У камер будет две слепые зоны, обе напротив дверей лифтов. Одна на четвертом этаже, где будет проходить собрание, вторая на первом, рядом с выходом, ведущим к подземной парковке. Если не успеешь перехватить Арму сразу, у тебя будет второй шанс. В остальном все просто. Тоунс поддерживает Фейна — все счастливы. Уходит несогласная — ты идешь за ней. Но если вдруг Фейн решает, что его устраивает такой расклад, — он тебя остановит.

— Понял.

Ткач протянул мне портупею с плечевой кобурой, которую я послушно надел поверх рубашки. Следом он передал мне рацию с гарнитурой, но, увидев мой растерянный вид, сам закрепил ее тушку к ремню мне за спину, а микрофон к портупее на ключице. С наушником гарнитуры я гордо справился сам.

— Нажимаешь — говоришь, — щелкнув кнопкой микрофона, объяснил Ткач. — Буду с тобой на связи, так что не потеряешься.

— Чудесно.

— Я забыл узнать у тебя размер обуви. — Он бросил взгляд на мои черные, довольно нейтральные, но все же кроссовки. — Строгих ботинок, я так понимаю, я тебя нет?

— Нет, но в свою защиту могу сказать, что каблуки у ботинок стучат, мне это не подходит. Только мягкая подошва.

— Логично, — с пониманием кивнул Ткач и задумчиво добавил: — Надо будет на будущее иметь это в виду и, может, сделать что-то соответствующее на заказ.

— Думаешь, мне еще когда-то придется во все это облачаться?

— Я был бы не против, — ухмыльнулся Ткач.

Не успел я напомнить ему, насколько он бесит, как открылась дверь в ванную.

— Доброе утро, мистер Ткач, — прошептал Глас и так там у двери и замер, с неподдельным восторгом рассматривая меня. При галстуке, с оперативной кобурой и гарнитурой в ухе я наверняка еще больше походил в его глазах на героя фильмов или комиксов. Я не удержался и подмигнул пацану, от чего он смущенно, но все так же лучезарно улыбнулся.

— Доброе, Глас, — отозвался Ткач. — Только, прошу, давай без мистеров. От Дрега этого выше крыши хватает.

— Дрег, точно, — хмыкнул я, восстанавливая в памяти выпавший из нее факт, — вот же как этого аллигатора зовут.

— Аллигатора?

— А ты видел его улыбку?

— Ладно, согласен, он заслужил, — усмехнулся Ткач. — Какие линзы предпочитаешь: зеленые, голубые, карие?

— Карие, — не раздумывая ответил я.

— Твой родной цвет? — спросил он, вручая мне контейнер с линзами и капли. В ответ я кивнул. — Справишься?

— Приходилось пару раз носить на заданиях.

— Хорошо. Надевай тогда и сразу накидывай пиджак. Грим в последнюю очередь.

Я пошел в ванную, снял перчатки и перед зеркалом почти без проблем напялил линзы. Видеть себя с натуральными, почти как раньше, глазами было делом не новым, но в сочетании с прочими преображениями в зеркале отражался кто-то совершенно мне незнакомый, но как будто даже недурно выглядящий.

Смотри, Мор, какой из тебя мог получиться приличный гражданин, если бы не Схождение.

Закончив с помесью самолюбования с самобичеванием, я взглянул на по-прежнему наблюдающего за мной Гласа.

— Как смотришь на то, чтобы сходить с Ищейкой позавтракать? — предложил я ему, натягивая обратно перчатки.

— А ты?

— Поем, когда вернусь.

Глас насупился, но согласно кивнул.

— Напишешь ей тогда?

— Хорошо, — согласился Глас и направился в комнату за своим телефоном.

А я забрал из спальни очки, оружие, пиджак и вернулся к Ткачу, который тем временем разместился за барной стойкой и разложил перед собой несколько баночек и кистей.

— И часто тебе приходится маскировать чей-то ихор? — спросил я, убрав пистолет в кобуру и накинув пиджак.

— Никогда не приходилось. У нас для этого есть специалист, Айрис, но, сам понимаешь, с тобой ей не захотелось работать. Но она мне все объяснила.

— Она неприкасаемая?

— Нет. — Ткач жестом призвал меня садиться. — Давай руки.

Я покорно выполнил указание, сел и протянул к нему свои ладони. Причем как и были, в перчатках. Конечно, я мог снять их и сам, но должен же я хоть что-то получать в ответ за его провокации. Судя по глумливому прищуру, Ткач считал мое настроение. Расстегнув манжеты моего пиджака, а затем и рубашки, он подтянул повыше рукава и раскрыл ремни перчаток.

Краем глаза я увидел, что Глас вернулся в гостиную, устроился на диване и, буквально вытянув шею, наблюдал за нами. Но на большее моего внимания не хватило, я весь оказался поглощен тем, как Ткач не спеша стягивал с меня перчатки. Обе, одновременно, помогая себе фантомными руками. Я думал, что после позавчерашнего мне будет гораздо проще все это воспринимать, но как же я ошибался. Тепло и бархат его прикосновений лишали меня мозгов абсолютно точно так же, как в первый раз.

В очередной раз ухмыльнувшись, Ткач выпустил мои ладони из своих обычных рук, но тут же перевернул их фантомными и прижал к столешнице. И с совершенно спокойным деловым видом принялся с помощью широкой кисти подбирать из палитры с различным телесным гримом подходящий моей коже оттенок, ориентируясь на запястья и выше, куда в отличие от ладоней лег какой-никакой загар.

— А перчатки потом не сотрут грим? — спросил я в слабой попытке отвлечь самого себя. — Я же не поеду с открытыми руками до места?

— Я принес тебе другую пару, менее прилегающую. — Ткач кивнул в сторону последнего оставленного им свертка. — Но не переживай, грим стойкий. У меня выдерживал рубашку и пиджак.

— У тебя есть следы ихора? — удивился я.

— А ты, я смотрю, внимательный, — ехидно протянул Ткач, уколов меня коротким взглядом.

Ой, да брось, как будто я был в том состоянии, чтобы тебя рассматривать!

Проглотив возмущение, я опустил взгляд и как смог сосредоточился на процессе. Подобрав цвет, Ткач покрыл гримом не только темные вены, но и растушевал его по всей ладони, выравнивая общий оттенок. Затем он проделал то же самое со второй рукой, а после зафиксировал получившийся результат, удалив при этом лишний неестественный блеск, каким-то подобием пудры.

— Посиди так минут десять и можешь надевать перчатки.

— Понял. — Я положил ладони прямо перед собой. Видеть их в первозданном виде было не только непривычно, но и внезапно довольно неуютно. Как будто маскировка могла лишить меня самого бдительности, заставить забыть про опасность моих касаний. Привести к непоправимому. Это был хорошо знакомый мне страх невольно навредить, но если в начале пути он меня преследовал по вине недоверия к куску ткани на моих руках, то сейчас он накрывал меня из-за созданной иллюзии нормальности.

Я поднял взгляд на Ткача. На того, кто эту иллюзию очень сильно закреплял.

— Нервничаешь из-за открытых рук? — От него само собой не ускользнула моя тревога.

— Есть немного.

— Немного? — хмыкнул Ткач. А затем твердо заявил: — Ты исполняешь роль телохранителя, а с нами не здороваются, не общаются да и в целом держатся от нас подальше. В конференц-зале никому не будет до тебя дела. Так что можешь не волноваться на этот счет.

— Двенадцатилетнюю привычку сложно отключить.

— Понимаю.

В гостиной повисла выжидающая тишина, но, благо, ей тут же решил воспользоваться Глас, чтобы, не покидая укромного места, удовлетворить свое любопытство.

— А вам, мистер Ткач, — прошептал он, — способность Мора совсем-совсем не вредит?

— Совсем-совсем. И давай все же просто Ткач.

— Простите, — смутился Глас. — И так со всеми способностями?

— Со многими.

— Здорово.

— Мне тоже нравится, — усмехнулся Ткач.

Глас широко улыбнулся, но под его пытливым взглядом, полном чистого юношеского задора, мне вдруг стало еще тяжелей, аж до обжигающего зуда на оголенных ладонях и острого иррационального желания отсесть подальше. Но зато я понял, что плевать мне хотелось на людей в конференц-зале. Вот кому на самом деле я боялся навредить. И совершенно неважно, из-за чертовой иллюзии или своих решений.

— А насчет Доктора еще ничего не удалось выяснить? — обернулся я обратно к Ткачу.

Я понимал, что обладай он информацией, которой хотел бы со мной поделиться, о лаборатории или взрывном парне, он бы это уже сделал, но я не мог не попытаться.

— Пока рано, — ожидаемо ответил Ткач. — Но рассчитываю на хоть какой-нибудь отчет днем.

Только я открыл рот, чтобы снова попросить держать нас в курсе, как в дверь постучались.

— Ищейка, — прошептал Глас и подорвался открывать.

— Надевай перчатки. — Ткач посмотрел на наручные часы. — И поехали.

Он выбрался из-за барной стойки, а я подхватил принесенную им пару перчаток и, оторвав бирку, натянул их на руки. Действительно, по сравнению со сшитыми специально под меня перчатками, обновка сидела очень свободно. С непривычки показалось, что я даже с пуговицами пиджака не справлюсь. Но, благо, только показалось.

— Ну обалдеть, вот это ты стильный, конечно, — крякнула с порога Ищейка.

— Скажи, здорово, — восторженно прошептал Глас.

— Ха, да не то слово!

— И тебе доброе утро, — прыснул я. Но от ребячества не смог удержаться и, отправив сигареты с зажигалкой в карман брюк, картинно натянул на глаза солнечные очки.

— В такую рань ничто не может быть добрым, Мор, — усмехнулась Ищейка, заходя внутрь. И с вызовом бросила в Ткача: — Не испорти нам только парня, начальник. А то не успеем моргнуть, как станет важным занудой.

— Ты пропустила слово «тоже», — непринужденно проговорил Ткач, направляясь к выходу.

Поравнявшись с Гласом, он остановился и протянул руку, которую мальчишка стеснительно, но пожал. А вот я из-за неуверенности в новых перчатках только кивнул ему на прощанье.

— Удачи вам там, что ли, — цокнула Ищейка.

— Удачи, — искренне поддержал Глас.

— Спасибо, — ответил я и поспешил за Ткачом в сторону лестницы.

— У него, как и у тебя, теплый ихор, — вдруг сообщил он, спускаясь.

Я не нашелся, что на это сказать, поскольку неожиданно для самого себя самым натуральным образом захлебнулся в зависти.

Ткач успехнулся, но тоже промолчал. Так мы в тишине и добрались до парковки, где вместо тонированного кроссовера загрузились в представительский седан, в котором Ткач привозил Фейна на нашу первую встречу.

— Если есть какие-то вопросы по заданию, спрашивай, не стесняйся, — предложил Ткач, выруливая в сторону административного корпуса. — У тебя еще есть время по дороге.

— Да вроде все понятно, — пожал я плечами. — Как сказал Фейн, все довольно прозаично.

— Хорошо.

Стоило нам остановиться возле крыльца, как из здания вышел Дрег. Придерживая дверь, он пропустил свое руководство, а затем торопливо спустился и открыл для Фейна уже дверцу машины.

— Аллигатор с нами? — буркнул я себе под нос. — Зачем?

— Это не он, — тихо усмехнулся Ткач. — Это Гаер.

— Доброе утро, господа, — поприветствовал нас с заднего сидения глава Института.

— Доброе, мистер Фейн, — ответил ему Ткач и, дождавшись, когда не-Дрег усядется рядом с боссом, тронул с места машину.

И больше никакого обмена любезностями не последовало, что меня более чем устроило. Спокойно собраться с мыслями перед заданием однозначно лучше, чем дуреть от покровительственного тона Фейна и его разговоров о светлом будущем для неприкасаемых.

Хотя спокойствия во мне, естественно, не было ни грамма.

С одной стороны, я честно чувствовал подъем и удовлетворение от возвращения к работе. Все же иметь четкую цель и план привычнее и, чего уж, гораздо приятнее, чем шарахаться вслепую от зацепки к зацепке. Но с другой — работа, конечно, дело родное, а вот среда, в которой мне необходимо будет ее выполнять, меня пугала. Это не корпоративные данные воровать у управленцев среднего звена. Там, куда мы едем, будут решаться вопросы, касающиеся всех неприкасаемых. И, сука, как же я надеялся, что эти чертовы крупные шишки придут сегодня к согласию.

С этими тяжелыми мыслями я и наблюдал, как мы въезжаем в сверкающий стеклом и пронзающий небо деловой квартал. Никогда не любил этот район, но бывать в нем приходилось и не раз. Слишком уж много за его блестящими стенами продается и покупается лакомой информации. Для таких, как я, здесь всегда много работы.

Углубившись в этот гнетущий лес из небоскребов, мы миновали ворота автоматизированного проходного пункта и вкатились на территорию точно такого же полностью зеркального, но вытянувшегося вширь здания, возле подъездного крыльца которого и остановился Ткач.

— Прибыли, — бросил он мне. — Не забудь про руки.

Я вышел из машины и, аккуратно стянув перчатки, которые действительно ничуть не повредили гриму, убрал их в свободный карман брюк. К счастью для моих нервных клеток, играть в правильного телохранителя от меня не требовалось, Гаер взял эту роль на себя, открыв дверцу Фейну. Так что мне оставалось только смирно следовать за ними к дверям, держась на расстоянии, которое я посчитал для них безопасным.

«Проверка связи. Слышишь меня?» — раздался в наушнике голос Ткача.

Что, уже соскучился?

Ткнув через пиджак в кнопку микрофона, я ответил:

«Слышу».

«Хорошо. Пройдете охрану, расскажу, где что».

За стеклянными дверями нас действительно ждал просторный холл с постом охраны и турникетами, которые только что благополучно прошла небольшая делегация во главе с немолодой женщиной в строгом брючном костюме. Обернувшись, она приветственно кивнула Фейну, который в свою очередь, ответив ей, со знанием дела направился к административной стойке. А я, обменявшись с одним из ее охранников короткими едкими взглядами, догнал и притормозил перевертыша.

Мне бы начать нервничать. Очень сильно нервничать. Но, вопреки логике, в груди загорелся тот самый спортивный азарт.

— Это Тоунс? — спросил я Гаера, намеренно прикрывая его собой.

— Да, — с толикой испуга, похоже, памятуя о нашей прошлой встрече, ответил он.

— Тогда у меня для вас несколько новостей.

Я снова ткнул в кнопку микрофона.

«Ткач, слышишь?»

«Слушаю».

«Во-первых, ваша леди не настолько уж добросовестна, да и работать с нашими не брезгует. Во-вторых, Гаера раскроют, — я обернулся в сторону удаляющейся к лифтам делегации, уставившись в конкретную широкую спину. Конкретного сучьего Кречета. — А я черта с два подойду к ней незамеченным».