Пора бы уже заканчивать с этой гиперопекой, но что поделать, если уж привык за столько месяцев, да что там — год! Серёжа начал сам выходить из дома, иногда в магазин, иногда к психиатру на плановый приём, пару раз выходил просто прогуляться, правда недолго и недалеко. Пока ещё самому было некомфортно.
Но вот сейчас на часах уже 22:03, на улице хлещет дождь, а он до сих пор не пришел. Игорь беспокойно глянул в окно, которое выходило на улицу. Там, конечно, ничего не было видно, да и неплохо было бы помыть его, откровенно говоря. Так. Серёга взрослый, самостоятельный человек. Он сам может передвигаться по городу и заниматься своими делами.
Надо позвонить.
Едва Гром порывисто вытащил мобильник из кармана, как тут же раздался звонок в дверь. Он быстрым шагом подошел к ней и впустил ссутулившуюся фигуру домой. Тот промок весь до нитки, нещадный питерский дождь сделал капюшон от толстовки тяжелым и мокрым, рыжие волосы облепили лицо. Парень шмыгнул носом с покрасневшим кончиком.
— Серёга, ну ёб твою мать, нашел же время по улице шататься! — сразу начал Гром, поскорее закрывая за ним дверь.
— Игорь… я это… — губы стали чуть сиреневыми от холода. Он потом приоткрыл полы ветровки и оттуда показалась маленькая трясущаяся голова котенка, который пронзительно пищал. Шерсть, изначально белая с серыми пятнами, выглядела грязновато-жёлтой. Глаза и вовсе сплошь залеплены коричневатыми выделениями. — Можно… можно я его себе оставлю?…
Вид у него был виноватый и такой же жалостливый, как у этого кота. Игорь вздохнул.
— Господи… ты где его нашел? Вроде же на терапию ходил, — раздосадовано спросил мужчина.
— Да он тут у соседней арки был. Ему кто-то миску с молоком вынес, — парень гладил его пальцами с покрасневшими костяшками, которые потрескались от холода.
— …и он его уже попил, да? — уже почувствовал неприятный холодок внутри спросил Игорь.
— Да… наверное! У него капли на мордочке были, — Сергей между делом стаскивал ботинки.
— Блядь, Серёжа… — выдохнул Игорь и потёр лоб.
— Что? — голубые глаза вскинулись удивленным взглядом. — Извини, я з-знаю, что нужно было спросить, но не оставлять же его там… он…
— Да не, не в этом проблема, Серёж, — Гром даже не знал, как ему сказать. — Тут в соседнем дворе одна бабка живёт… она животных ненавидит… ну и травит их периодически.
Парень вмиг побледнел, писк котёнка стал звучать ещё громче в повисшей тишине, да ещё капли с мокрой одежды глухо стучали о пол.
— С ней уже весь двор переругался. Все знают, кто, но доказательств нет… — как-то стыдливо пояснил Игорь, потирая затылок.
— Травит?… — глухо повторил Разумовский, пытаясь осознать эту информацию.
— Ну сука маразматичная, что с нее возьмешь…
Сергей продолжал поглаживать дрожащее животное. Теперь уже и дрожь его казалась подозрительной, и мяукал он надрывно… вроде бы.
— Игорь, давай его к ветеринару отвезем? Может его можно спасти? — тихо и почти умоляюще попросил он.
На улице ливень, поздно, круглосуточных клиник по городу мало, стоят они ужасно дорого, а кот явно обречен, короче, затея совершенно бессмысленная. Но как ему откажешь?…
— Сейчас я такси вызову. Ты переоденься пока, а то сам простынешь.
— Да не, мне нормально, — снова шмыгнул носом.
Игорь раздраженно цокнул, но спорить не стал, понятно же, что не хочет котенка из рук выпускать.
Всё пошло именно по тому проклятому сценарию, который Гром и предполагал: котёнку становилось хуже, он истошно орал на всю машину, а Серёжа всё гладил его и что-то тихо и ласково говорил. Ветеринар, конечно, всё сразу понял, как и Игорь. Но вера Серёжи в чудесное спасение была сильнее здравого смысла, поэтому они выложили около двадцати тысяч, и котёнку сделали анализы, УЗИ, поставили капельницы, но по итогу всё равно пришлось усыпить, чтобы он не умирал в муках.
Грому тоже было жаль котёнка, но не то, чтобы он успел к нему привязаться. А вот Серёжу было жалко. Для него это была какая-то личная трагедия. С его-то тягой спасать такой исход был чудовищным ударом. Дома он совсем расклеился. Подошел к окну, обнял себя и плакал так горько, будто они с этим котом всю жизнь прожили. Игорь не выдержал, подошел и положил руку на плечо, сжал легонько, мол, Серёг, ну это ж не твоя вина, ты пытался помочь… А он в ответ кое-как выдавил, что всё время только пытается, а по итогу получается только хуже, всё ведет к гибели, что это он вечно такое притягивает, что все, о ком пытается позаботиться, — обречены.
Гром тяжело вздохнул, притянул его к себе, а тот будто только этого и ждал. Сжался весь, уткнулся в плечо. Пришлось долго уговаривать, что он тут ну совсем не при чем, и что котёнок бы в любом случае сдох, но Серёжа подарил ему заботу и даже обеспечил лёгкую, в его случае, смерть.
А потом заверил, что с бабкой проведёт воспитательную беседу о вероятности уголовного дела за жестокое обращение с животными.
В общем, кое-как удалось его успокоить. Зато теперь Разумовский мучился от ожидаемой мигрени. Благо Игорь уже научился последовательности действий в таких случаях. Сначала дать сильное обезболивающее, самое сильное, что вообще есть дома. Серёжа в такие моменты становился притихшим, будто любое лишнее слово или движение могло убить. Он часто дышал, старался держать глаза закрытыми и полностью доверился Игорю сделать всё остальное. Мужчина знал, что его начинало морозить, поэтому в шерстяной плед тут же закутывал по самый подбородок. Свет нужно было везде приглушить, телевизор убавить, но совсем не выключать, он на него отвлекался, чтобы смещать фокус с боли. Еще на всякий случай принести поближе ведро, если тошнить начнет, хотя такое случалось не очень часто, и Серёжа упорно старался добежать до туалета. А в остальном оставалось только ждать, когда ему станет хоть немного легче. Игорь заметил, что когда Разумовский болел, то становился невероятно тактильным. Ну, с Игоря не убудет, поэтому он садился поближе, и клал руку ему на лоб. Иногда невзначай гладил по волосам, проходя и короткими ногтями по коже головы. На Сергея это действовало благотворно и расслабляюще, даже удавалось задремать. Иногда было достаточно оставить ладонь на плече и вообще как-то обозначить свое присутствие.
С мигренью к утру было покончено, хотя он, как обычно после такого, был особенно вялым и тихо ответил, на вопрос о самочувствии, что голова тяжелая. Но по его виду были понятно, что дело не только в этом.
У Игоря ушла неделя, чтобы найти в одном из соседних дворов бездомного котенка, отвезти его заранее в клинику, чтобы убедиться, что хоть этот останется в живых, а потом принёс чёрно-рыжее, писклявое недоразумение домой. Разумовский посмотрел на него так, будто Игорь прямо перед ним совершил какое-то чудо. Сделал то, чего никогда раньше не делал: буквально прыгнул на него с объятиями, крепко обнимая за шею. В этот момент Гром перестал сомневаться в своем решении. Если Серёже так важно о ком-то заботиться, то что ж — пусть заботится. Они с ним совсем неразлучные стали. Даже спят вместе, котейка уютно сворачивался у Рыжего под боком, и с работы его вместе встречали, оба к двери подходили. Игорь, вообще, больше собак любил, но то, как Серёжа души не чаял в этом зверьке было чем-то заразным. Гром тоже теперь частенько сидел перед телевизором и одной рукой почесывал шёрстку кота, свернувшегося на колене, а другой рукой — бедовую рыжую голову, с которой снова приключилась мигрень.
Конец эпизода
