— Знаешь… Игорь, я так устал…
Это внезапное признание застало Грома врасплох. Он развернулся спиной к рабочему столу, налету поймав ручку, которую смахнул локтем, и уставился на Сергея. Парень лежал полусидя на кровати, спину ему подпирали две большие подушки и одна маленькая под головой. Пока что это всё ещё было самое удобное положение. Рыжий повернул к нему голову и смотрел совершенно тусклым, безразличным взглядом. Выглядел он… плохо. Игорь понимающе вздохнул.
— Знаю, Серёга… почти два месяца в больнице провалялся, конечно устал, но ты это… короче, скоро в норму придёшь же. Главное, что живой, остальное наладится.
Парень скептически хмыкнул и перевёл взгляд в окно, куда-то за плечо Грома. Оттуда по комнате скользили закатные лучи, день стал совсем коротким. Теперь они добавили красок в бледное лицо, и даже волосы стали ярче. Солнечная ретушь подстёрла глубокие синяки под глазами.
— И что в этом хорошего?..
— В смысле?.. Дурак, что ли, совсем? По-твоему жмуриком быть лучше? — Майор нахмурился, потом смягчился немного, вздохнув. — Я понимаю, ты…
— Просто… я даже не помню… как это — чувствовать себя нормально… — перебил он, голубые глаза уперлись в потолок, и кадык нервно дернулся. — Когда не тошнит, не кружится голова, когда дышать можно нормально, когда не спотыкаешься о собственные ноги… когда не накрывают панички и… и сны… — судя по тому, как кривились уголки губ, он изо всех сил сдерживался. Но Игорь решил дать ему выговориться. — Я даже не знаю больше, зачем именно живу. У меня нет моего любимого дела, нет жилья, нет… нет самого близкого друга… Меня ненавидит большая часть города… пхах, да и за его пределами! А еще я приношу тебе одни неприятности и…
— Ага, а ещё аскорбиновую кислоту знаешь? Ты оскорбил. И Мёртвое море ты убил, да?
— Очень смешно.
— Вот именно, что нихера не смешно, Серёга, — Игорь встал и подошел ближе, сунув руки в карманы. — Я же говорю, тебя можно понять, любой бы на твоем месте уже на воробьев хихикал в углу. Но смотри-ка, — Гром сел рядом на маленький столик, Разумовский перевел на него бесцветный взгляд. — Вот ты сейчас говоришь со мной и не заикаешься. Не заметил?.. А я заметил. У тебя по-прежнему работают мозги, значит ты сможешь снова что-то создавать…
Разумовский вздохнул и покачал головой, снова меланхолично глядя в потолок.
— Игорь, ты не представляешь насколько я отупел… Мне тяжело концентрироваться длительное время, я быстро устаю и мозги будто заржавели, — горько признался он. — Тем более если на два года вылететь из IT-сферы, считай что ты откатился так далеко, что догонять надо семимильными шагами.
— Ой, Серёг, не прибедняйся. Ты дипломные в телефоне, вон, писал!
— Да ну и что?! — Сергей раздраженно всплеснул руками. — Пф! Вот это достижение! Это как архитектора башни Vmeste похвалить за то, что он дачный домик построил!
— Так, короче, хорош истерить, — спокойно пригвоздил Гром, получив в ответ обиженный взгляд. — Побочки эти все временные. У тебя сейчас из психушечных колёс и так остался только антидепрессант и противотревожка. Вспомни какие горсти этой дряни ты раньше пил?.. Учиться ты умеешь, научился один раз — научишься и второй. Тебе осталось физическое здоровье поправить и всё.
— И что?
— Разумовский, — Игорь нахмурился, — а ты чё такой вредный стал?.. Ты ж, вроде, людям помогать хотел, ну и?..
— Что «ну и»? Чем я помогу, лежа на кровати?
— Ну так ты приложи усилия, чтобы побыстрее с неё встать! Ты почему сегодня отказался дыхательную гимнастику делать, как врач сказал?
— Потому что мне после неё плохо, я начинаю задыхаться и голова кружится!
Но несмотря на подобные препирательства, Сергей потом всё равно в самом деле старался. Будто не мог сразу согласиться с Игорем, а может ему просто нужно было, чтобы его убедили? Как бы там ни было, но взять себя в руки становилось чуть легче. Хотя выздоровление шло медленно. Тётя Лена предлагала хотя бы временно забрать его к себе после больницы, чтобы она могла за ним ухаживать, а Игорь вернулся бы на работу. Но Гром эту идею отмёл. Сергею лучше было вернуться в привычную обстановку. Тем более он мог потерять сознание где-нибудь посреди квартиры, и пусть он совсем исхудал, Елена Львовна всё равно его бы не подняла. Поэтому она просто любезно согласилась приезжать и сидеть с ним с утра до вечера, чтобы Игорь мог, наконец, постепенно возвращаться к работе.
Сергей изменился, это чувствовалось. Он стал более упрямым, порой замыкался в себе, впадал в меланхолию, а иногда, по мнению Игоря, вообще начинались откровенные капризы. Марина Викторовна сказала, что это естественная реакция на пережитый стресс, на полученную травму. С другой стороны Игоря иногда хоть и раздражала эта новая, более вредная версия, но это было куда лучше, чем когда он только забрал его от Рубинштейна. Так он больше напоминал того человека, с которым Гром впервые познакомился в башне Vmeste. Сергею шло быть... таким. Со внутренним стержнем, желанием спорить и отстаивать. Он перестал походить на забитого зверька, которого замучили настолько, что он даже укусить в ответ не может, только жаться в угол и скулить.
Да и, в целом, сладить с ним всё равно было не сложно. Иногда достаточно было сгрести в охапку, хотя и осторожно, растрепать волосы и сказать что-нибудь смешное и ободряющее. А иногда нужно было просто предложить что-то вкусное, или постараться отвлечь внимание на что-то интересное, потому что парень буквально начинал вариться в своих мыслях, падая на самое мрачное дно. Психолог сказала, что постепенно психоэмоциональный фон выровняется, эти перепады настроения сгладятся, и он снова станет более мягким. Если, конечно, Игорь проявит достаточно терпения и заботы. И Игорь проявлял. Сам собой гордился. Настолько, что после очередного всплеска Разумовскому становилось стыдно. Мужчина был очень терпелив к нему. Он вообще сомневался, что это в его характере. Видел прекрасно, как иногда тяжело ему даётся не психануть в ответ. Редкий раз срывался на ворчание, один раз даже дверью хлопнул, когда ушёл на работу... но это, скорее, потому что знал, что Елена Львовна осталась и сгладит углы.
***
Через несколько месяцев Сергей действительно представил проект новой удобной платформы, которую могла использовать полиция. Большая её часть была основана на нейросети. Её алгоритмы были настроены таким образом, что по городским и дорожным камерам она распознавала случаи, которые можно было классифицировать как насилие, похищение или ситуации, представляющие угрозу общественности. Все эти записи автоматически классифицировались и подвергались анализу, а потом приходили в виде оповещения для проверки сотрудникам полиции. Это давало возможность быстро отреагировать на происходящее и вовремя принять меры. По ней же можно было настроить более чёткое распознавание лиц для сличения с ориентировками на преступников, либо пропавших. В целом на платформе было много полезного функционала для избегания ошибок.
Решившись показать свои наработки майору, Разумовский даже вспотел от волнения. Пока рассказывал, дыхание сбилось совсем, и воздуха в груди становилось катастрофически много.
— Так, Серёг, притормози, — прервал Игорь. Разумовский потерянно на него уставился. Мужчина примирительно выставил ладонь. — Ты сейчас задохнёшься. Чего разволновался? Это ж просто я. Ну-ка, выдохни как следует, потом сделай вздох и снова глубокий выдох. И рассказывай мне как обычно, лады?
Уголок губ нервно дёрнулся, и Сергей с благодарностью посмотрел на Грома. Это и правда позволило немного успокоиться. Хотя всё равно было страшно до темноты в глазах. Что если всё это полная ерунда? Что если он просто тратил время впустую? Вдруг Игорь сейчас дослушает и похвалит его из жалости? Или рассмеётся?.. И чем больше он об этом думал, тем более невероятные варианты порождала тревожность. Апогеем бреда был Гром, который скидывает ноутбук со стола.
Разумовский закончил свою мини-презентацию и с опаской перевёл взгляд на майора. Тот не смеялся, не спешил с похвалой, а задумчиво пялился в экран. Заинтересованно.
— Можно?.. — Игорь вопросительно глянул на него и потянулся к мышке.
— А? Д-да... конечно! — Сергей поспешно передал мышку, и Игорь начал переходить по разделам, кликать на вкладки и читать всплывающие подсказки. — Это макет... Функционал сильно ограничен. Если платформа заинтересует, то можно будет сделать не муляж, а полноценный, работающий ресурс.
— Мгм, — Гром сосредоточенно разглядывал сайт, прокручиваемые страницы отображались в глазах. Серёжа откусил заусенец. — Слушай, по-моему тема...
Парень буквально выдохнул. Это уже хорошее развитие событий. Игорь дал положительную оценку, причём осознанно и честно.
— Думаешь?
— Угу... надо ещё показать бы ребятам в отделе, они бы какие-то свои нужды могли подсказать, но в целом штука просто огонь. Реально может быть полезной.
Серёжа просиял и от души поблагодарил за оценку, а Гром пообещал поговорить об этом с Архиповой. Правда скоро её должен был сменить новый начальник, потому что ей пора было возвращаться к своей изначальной должности и обязанностям. Так что пока она не ушла было бы куда проще переговорить, если она одобрит, то новый начальник точно не сможет отвергнуть нововведение.
Ответ был обескураживающим и, в общем-то, логичным.
— Игорь, ты же понимаешь, что я никак не могу внедрить ПО, которое написано... Разумовским? — её вкрадчивые, голубые глаз льдинками прожгли майору нутро.
— А что не так? С ним всё в порядке, вы его проверить можете как угодно... ПО, в смысле.
— Твой Разумовский не далее чем в прошлом году уже создал программу, которая заблокировала нам метро и устроила тeppакт...
— Но..!
— И! Отключить всё это смог только он сам. А ты предлагаешь мне внедрить в самое сердце полиции новое его изобретение, чтобы потом в случае чего опять не знать, куда бежать и чем спасаться?
— Мария Андреевна! — Гром даже из себя начал выходить. Это же нечестно! — Сайт реально крутой, я смотрел. И это он даже его не до конца сделал! Можно ведь все исходники нашим дать, пусть там смотрят свои коды, задают все вопросы, проверяют...
— Я подумаю, — она опустила взгляд и занялась перекладыванием каких-то бумаг на столе.
— Это значит "нет"? — Хмыкнул Игорь.
— Это значит, что я подумаю, — подчёркнуто ответила Архипова, давая понять, что разговор окончен.
Самое неприятное было говорить об этом Разумовскому. Он пытался сильно не показывать, но у него же всё на лбу написано. Он быстро закивал, слишком нарочито спокойно ответил, мол, конечно, это понятно и очевидно. Но Игорь-то видел, как ему больно и обидно. Это был его первый большой шаг на пути к социуму, и пока что никто не спешил подать руку. К нему относились настороженно. Возможно, он уже никогда не сможет отмыться. Игорь понимающе похлопал его по спине и привычным жестом потрепал по волосам.
— Ничё, Серёга, не кисни, — он приобнял его рукой за плечи и встряхнул, невзначай направляя в сторону кухни. — Нужно время, нужны тесты... сам понимаешь — государственная структура, да не абы какая.
— Глупая была затея, — хмыкнул Серёжа, опуская голову. — Бывший псих и маньяк пишет приложение для полиции. Никому это не нужно.
— Ты мне это... давай тут не это! — Содержательно пригрозил Игорь. — Никто не сказал, что будет просто. Но и Архипова обещала подумать. Если бы ей совсем не понравилась эта идея, она бы просто сказала забыть об этом и всё. Так что хватит про себя всякое говорить... Ты нормальный, и уже сделал много всего хорошего.
— Это чего? — голубые глаза скептически посмотрели на него.
— Ну, например, спас меня... Не понял сейчас... Что это за ухмылка была? — возмутился мужчина. — Это типа не подвиг? Ты лучшего сотрудника полиции Санкт-Петербурга спас, на секундочку!
— Боже, Игорь, ты же сам говорил, что на тебе был броник! — Разумовский закатил глаза.
— А броник, по-твоему, панацея? Он только грудь закрывает, а во-вторых, благодаря тебе, возможно, у меня рёбра целые... в отличие от твоих, кстати!
***
Психотерапевт тоже сказала, что это не нужно воспринимать, как поражение. Скорее как огромный шаг вперёд: он не только сам смог создать что-то новое, интересное и функциональное, но и сделал важный шаг навстречу социуму. И даже если платформу не возьмут в работу, это будет для него как дипломная, которую он защитил перед самим собой. Доказал, что может. Что это для него по плечу. И эта мысль действительно немного помогла. Он был рад углубиться в эту работу. Это помогало не думать слишком много о случившемся. Всё ещё было невозможно принять тот факт, что... что Олега нет. Второй раз в жизни ему пришлось принять это. Он не мог не думать иногда, что было бы, согласись он бежать с Олегом. И каждый раз находил в душе мысль, от который неизменно было как-то стыдно... он в самом деле не хотел бежать преступником из Питера и прятаться всю жизнь. Если бы у них было чуть больше времени, он смог бы объяснить это Олегу. Скорее всего он и сам это понял, но...
Слишком много "но" в этой истории.
***
К нему уже два раза звонила Юля, пыталась убедить выпустить автобиографию. В ход шли все аргументы: что это принесёт ему деньги, что поможет исправить репутацию и дать людям понять его... но единственно интересным прозвучал один, о том что его опыт мог бы помочь другим жертвам не только карательной психиатрии, но и пережившим насилие и пытки. И что кейс Рубинштейна и его клиники нужно предать люстрации.
Всё это действительно звучало весомо и убедительно, хотя и было понятно, что для Юли это был бы журналистский прорыв. Книга бы стала бестселлером. И в целом Разумовский был готов попробовать однажды, но пока у него всё ещё не хватало духу говорить о том, что с ним случилось.
Однажды он обязательно возьмёт контроль над своей жизнью. Однажды он обязательно сможет помочь кому-то. Однажды люди смогут взглянуть на него иначе. Однажды он сделает что-то стоящее. А пока... пока у него всё ещё есть время и поддержка. Жизнь с каждым днём начинала ощущаться иначе. Будто он ощутил вкус нового шанса. Будто после затяжной полярной ночи проступила слабая, алеющая полоска горизонта, обещающая конец тьмы. Было страшно верить, что и его жизнь может стать лучше... что жизнь вообще возможна. И что от каждого нового дня можно получать какое-то удовольствие. Ему, конечно, предстоит как следует постараться, но этого уже достаточно. Он впервые за долгое время ощущал, что готов попробовать.
Конец эпизода
