Почти сразу, как всё более-менее стихло, Игорь почувствовал неприятное, жгучее чувство вины. Знал, что не должен был срываться, но… но что он, не человек, что ли? Как тут не сорваться? Элементарных вещей не понимает, выгораживает этого отброса.
И всё равно нельзя было говорить и половины из того, что он ему выпалил. Сам ограждал от телека и интернета, и сам же всё выдал за десять секунд. Просто браво!
Гром сидел на стуле, повернувшись боком к столу, и упирался локтями в колени, низко опустив голову. Нормально же всё было! Ну какого хрена эти проклятые документы разлетелись?! Он угрюмо посмотрел в сторону притихшей горки под одеялом. Хотя если прислушаться оттуда доносилось приглушенное шмыгание носом и судорожные вздохи. Надо бы подойти и спокойно поговорить, но стоило Игорю скрипнуть стулом и подняться, как одеяло вздрогнуло и вовсе перестало шевелиться. Наверное, подходить к нему сейчас было не лучшей идеей. Да и сам Гром всё еще был слишком на взводе, чтобы пытаться кого-то успокаивать. Ничего. Полежит, подумает и, может, поймёт своей дурной, рыжей башкой, что некоторые вещи прощать нельзя, кто бы их ни сотворил. Уже взрослый мальчик, пора соображалку включать. Смог заработать миллиарды и изобрести соцсеть, сможет и до простых истин своим гениальным умом дойти.
О сне можно было и не думать, сначала бы остыть. Для этого пришлось принять прохладный душ, а потом заварить чай и тупо сидеть за столом, пялясь в окно. Попробовал поговорить с Юлей, в итоге она тоже на него наехала. Что-то Игорь подзадолбался от советчиков. Все такие умные вокруг, понимающие!
В итоге, промаявшись по квартире два часа, он всё-таки лёг спать. Как ни странно, вырубило его быстро. Неприятный, будто бы липкий, сон затянул его к себе, заставляя постоянно ощущать фоновую тревогу. Он от кого-то убегал, коридоры заброшки сменялись кабинетами участка, только полностью разрушенными, под ногами хрустело стекло, а сбитое дыхание отдавалось эхом. В него стреляла Архипова, потом он увидел за решеткой окровавленный труп Рубинштейна, а вокруг мерно и тошнотворно тикал его маятник. Звук нарастал и усиливался, он бежал от него по пустынным улицами Питера, а тиканье звучало так громко, что вибрировали черные глазницы окон. Задыхаясь он забежал в квартиру и лишь там этот проклятый звук прекратился.
— Игорь? А ты что здесь забыл?
У Грома мороз пошел по коже, из кухни к нему вышел отец. Растянутая белая майка и треники, в зубах сигарета.
— Папа?… Так… так ведь я… ну, мы, живём здесь, — растерянно ответил мужчина.
— Нет, сынок, это я здесь живу, а ты уходи, — совсем беззлобно, с косой улыбкой ответил Гром старший.
— К-куда? — Игорь во все глаза смотрел на отца. — Пап… я соскучился.
— Я тоже, родной, — Константин кивнул, и лицо его сделалось будто чуть старее. — Но тебе пора.
— Куда? Почему? Пап…
— На кухню, Игорь, — серьезно ответил Гром.
— Чего? — в ушах нарастал просто какой-то шум.
— Там сковорода на плите, ещё немного и загорится.
— Какая сковорода… ничего не понимаю…
— Быстрее, а то пожар…
Действительно из кухни потянуло чёрным дымом, Игорь бросился туда, но повернувшись отца уже не увидел. Всё вокруг начало заволакивать едким дымом, Игорь закашлялся и его буквально выбросило из сна.
Он тяжело дышал, хватая ртом воздух. Весь рот до самой гортани пересох напрочь, заставляя кашлять. Дома было тихо и свежо. Только липкий, холодный пот покрывал тело, так что даже одеяло стало сырым. Мужчина медленно сел на край дивана и потер лицо ладонями. Неприятное ощущение ото сна никак не покидало, было настолько не по себе, что даже жутко. Да и в горле продолжало першить, будто в самом деле дыма надышался. Пришлось вставать и идти на кухню, чтобы налить себе воды и смочить саднящее горло.
Правда стоило ему поравняться со входом в кухню, как он буквально отшатнулся от неожиданности на пару шагов. В лунном свете на полу, между плитой и раковиной, распласталась худая фигура Разумовского. Игорь буквально похолодел изнутри. Казалось, что кошмар всё еще продолжается, но всё вокруг было куда более реальным, чем в том сне.
Он быстро ударил ладонью по выключателю, заливая кухню отвратительно ярким светом, и сам жмурясь кинулся к парню.
— Эй-эй, ты чего? Ну-ка, слышишь меня?
Он опустился на колени рядом с Разумовским, быстро окинув его взглядом с ног до головы. Он сознание потерял? Только вот изо рта по губам и подбородку тянулась ниточка слюны. Вот это уже нехорошо… Игорь быстро оглядел всё вокруг. Взгляд зацепился за маленькую баночку на столешнице… Мужчина потянулся и схватил опустевшую склянку.
— Блядь…
Сердце заколотилось как бешеное, когда он понял, что каким-то образом Разумовский нашел его початую банку снотворного. Игорь принимал их крайне редко, когда совсем сон не шёл после особенно нервного и насыщенного дня. Эта банка у него уже полтора года была, скоро срок годности выйдет. Но теперь она была полностью пуста.
— Ты совсем охерел? Серёга? Очнись! Слышишь? — Он похлопал его по щекам, приложил пальцы к артерии на шее. Пульс был, хотя и слишком спокойный, как показалось Игорю. Но много времени пройти не должно было, Игорь и сам не так давно лег спать. И таблеток было на дне. Шанс точно есть. Сначала надо его разбудить.
Пришлось отвесить пару жестких оплеух, после которых на щеке остался краснеющий след. Игорь затряс его, что есть силы, и парень издал тихий стон, поморщившись.
— Вооот, давай-давай! — сбивчиво приговаривал Игорь, продолжая его тормошить. — Серый! А ну просыпайся! Слышишь? Нельзя спать! Очнись!
Голубые глаза устало приоткрылись и тут же закрылись снова.
— Нет-нет-нет! Нельзя спать! Серёжа, открой глаза, слышишь меня?
— Иг-горь? — едва слышно выдохнул он, пытаясь сфокусироваться на силуэте, который загораживал лампу от сузившихся зрачков.
— Да, я здесь, — он придерживал его голову, подтянув к себе. Внутри клокотала паника, хотя он и пытался выбрать голос поласковее. — Ты чего удумал, а? Серёж, я не хотел тебя обижать, правда. Прости, ладно?
— Игорь… — сухие губы искривились и из глаз покатились слёзы.
— Шшш, всё хорошо будет, ты только со мной оставайся, хорошо? Не закрывай глаза… я сейчас… — он осторожно положил его, повернув голову набок, а сам кинулся наливать теплую воду.
— Н… не надо… н… хчу… — медленно и неразборчиво просил Разумовский. — Я не… должн… жить…
— Ты что такое говоришь, родной, — Игорь суетливо опустился рядом, держа в руках большую кружку с водой. Он снова подтянул обмякшее тело рыжего к себе на колени, приобнимая. — Не для того я тебя вытаскивал, чтобы ты таблеток наглотался… знаю, что виноват, но мы это потом обсудим, хорошо? Нельзя умирать…
— Уст… ал… н… хчу… — всхлипнул парень, дрожа в его руках. Было ужасно холодно, казалось будто он лежит на холодной земле, а не в кухне.
— Не-не, глаза не закрываем, смотри на меня. Серёжа? Серый!
Надо было срочно напоить его водой и промыть желудок. Еще немного и без скорой точно не обойдётся. И тогда его лишат опеки, а Разумовский прямиком отправится обратно в психушку.
— Да ёб твою мать, Серый! Быстро воду глотай! Вызову сейчас скорую и обратно к Рубинштейну поедешь, ты этого добиваешься?
Серёжа замотал головой и задрожал еще сильнее. Гром почти с силой прижал край кружки к бледным тонким губам.
— Пей говорю! Всё пей!
Он протестующе мычал, но воду пришлось глотать, пару раз чуть не подавился.
— Т…тош… ит…
— Это хорошо, давай ещё кружку! Открой рот… давай, вот так… пей-пей!
Мужчина быстро достал мусорное ведро из-под раковины и подставил поближе к Разумовскому. Того почти сразу вывернуло наизнанку. Среди мусора показалось несколько таблеток. Слава богу, не всё успело пойти в кровь. Но это явно должно быть ещё не всё.
— Давай ещё разок… — он придерживал обмявшего парня, убирая со лба прилипшие рыжие пряди.
— Н… могу…
— Надо! Давай же! Быстро!
Но он повис в руках будто тряпичная кукла. Драгоценное время уходило, поэтому Гром силой влил в него еще кружку воды и сам засунул два пальца ему в рот, надавливая на корень языка. Разумовский слабо сопротивлялся, но в итоге его снова вырвало, на сей раз так, что осталась только желчь. Было похоже, что таблетки с водой вылетели все.
Парень дрожал с головы до ног, бессильно всхлипывая. Было страшно, больно и тоскливо. Большие, теплые руки вдруг обняли крепко-крепко и прижали к судорожно вздымавшейся груди. Над ухом послышался сбивчивый, полный переживания голос.
— Шшш, всё хорошо, слышишь? Ну прости дурака, я ж не думал… твою мать… Прости меня, я не должен был так себя вести, но это того не стоит. Ты не виноват, понял? Тебе не нужно умирать. Подлечишь кукуху и ещё много всего хорошего для людей сделаешь, да? Ты ж у нас умный. А я тебе помогу, да?
Гром снова осторожно прислонил его к шкафчику, а сам вывернул аптечку, к огромному облегчению обнаружив почти целую конвалюту активированного угля.
— Так, сколько ты у нас там весишь? 55-60? Наверно. Короче, давай-ка вот эти таблетки глотай. Давай-давай, не упрямься. Вот молодец, хорошо.
Руки у Разумовского были просто ледяные. Пришлось подхватить его под спину и колени, и поднять на руки, чтобы отнести на диван. Он подоткнул ему подушки за спину, чтобы он был в полусидячем положении, и укутал в одеяло.
— Только спать пока нельзя, понял? — Игорь положил руку ему на плечо. — Расскажи мне что-нибудь. Ты… тебе блондинки нравятся?
— Чт… что? — воспаленные глаза заторможенно уставились на майора.
— Ты сделал Марго блондинкой. Это потому что тебе нравятся блондинки?
— Е… её д-диз-зайн… в стиле… с-самой плат-формы… — попробовал ответить Разумовский, собирая в кучу сознание, которое норовило ускользнуть.
— Почему рыжей не сделал? Как ты сам, — Игорь внимательно следил за его реакциями. Он забрался рукой под одеяло и нашел худое запястье, приложив большой палец к пульсу.
— Н… н… не люблю… рыж-жий…
— Почему?
Вроде бы пульс стабильный. Не замедляется.
— Часто… били…
— Тебя? Из-за волос?
— Мгм… — по телу прошла очередная волна дрожи, и Игорь плотнее укутал его в одеяло. — Г-говорили… чт-что я рыжий у-урод.
— Сами они уроды! — Игорь мягко потрепал его по волосам. — Ты-то у нас вообще красавец!
— Н… не п… правда, — он даже в своём состоянии умудрился немного покраснеть.
— Правда-правда! — криво ухмыльнулся Игорь. — Я в парнях, к счастью, не разбираюсь, но девки по тебе точно сохнут.
— Н-никому я н-не нужен… — печально ухмыльнулся Сергей и опустил взгляд.
— Херню не городи! Я тут декорация тебе, что ли? Не нужен был бы, так я бы и не заморачивался. А насчет девок ты сам виноват, заперся в башне со своими компьютерами и не вылезаешь. Ничё, Юлька приедет, она тебе пояснит за внешность. Чуть ли не в каждом видео, которое с тобой связано, красавчиком тебя называет. Аж обидно!
— Какие… видео? — недоверчиво спросил парень.
— О, Юлька там такую кампанию развернула в твою поддержку. Ты охренеешь, когда увидишь, сколько народу за тебя впряглось и поддерживает! А ты помирать собрался. Совсем обалдел! Не расстраивай людей. По тебе вон, от четырнадцати лет девчонки с ума сходят. Прикинь, чё с ними будет, если их ненаглядный отъедет?
Гром продолжал болтать и выводить Разумовского на самые неожиданные эмоции, лишь бы держать его в сознании, пока состояние не стабилизируется. Главное, что успел. Еще бы час-другой, и даже скорая могла бы его не откачать.
Спасибо, папа.
Конец эпизода
