В целом, пока Серёжа производил впечатление тихого соседа. Игорь даже успел забыть о нем на полчаса, лёжа в ванне. Сначала прислушивался, а потом расслабился. Всё равно тот сидит, не шелохнется, изредка стул скрипнет или сам кхыкнет тихонечко. От соседей и то шуму больше. В целом, по наблюдениям Грома, он и до больницы был не особо за кипиш. И голос у него тихий, и двигался он так, будто хотел быть максимально незаметным. А сейчас и вовсе. Может и на кухне до сих пор сидит, потому что боится помешать Игорю, или вообще до сих пор боится шевелиться без разрешения. Только эта мысль заставила мужчину убрать полотенце с головы и лениво сесть.
— Чё притих? Уснул, что ли?
Разумовский вздрогнул, и ложечка с громким звоном упала в кружку. Он повернулся к мужчине, но тут же отвел взгляд, чтобы не смотреть, когда тот начал подниматься в ванне.
— Спасибо за ужин, Игорь, — слабо улыбнулся он. Уже можно было заметить, что это первая, самая заметная из всех прошлых, улыбка. Микроскопическая, но победа. Так, глядишь, скоро и шугаться перестанет…
— Ой, да какой там! — отмахнулся мужчина. Он внимательнее глянул на Разумовского, тот едва ли держал глаза открытыми, казалось все его внутренние ресурсы направлены, чтобы просто сидеть прямо. — Так… ты спать хочешь или тебе плохо? А то я не могу понять: то ли уснешь в кружке носом, то ли в обморок завалишься.
— Извини, я… я в порядке, действительно клонит в сон, — измученно признался парень.
— Так ты иди, да ложись. Я кровать тебе постелил, свет только сбоку выключи и всё. Я правда еще пока шуметь буду…
— О, всё в порядке, Игорь! — тут же заверил Сергей и медленно поднялся, ковыляя в сторону комнаты. Он буквально шел по периметру, хватаясь за стены и мебель, ноги после такого расслабления ощущались совсем ватными. Но, судя по звукам, ему удалось дойти до кровати и успешно приземлиться с протяжным вздохом облегчения.
Чистота. Постель пахла чистотой. Как давно он не ощущал такого простого, но идеального запаха. Не затхлость и гниль, не хлор, лекарства и медицинский спирт, — просто чистая постель. И на ощупь она совсем новая. Игорь постелил ему новый комплект? А может даже купил специально.
Это мысль, словно маленькая петарда, взорвалась в груди, заставляя глаза увлажниться. Он чуть наклонил голову, чтобы промокнуть ресницы о подушку, и зажмурился. Слишком много всего за один день. Слишком быстро он вознёсся из ада. Кто знает, может всё это лишь жуткая игра его собственного разума, и когда он проснется, эта чистая постель обратится отвратительным, вонючим матрасом, прям как карета у Золушки.
***
Игорь завязал полотенце на бёдрах, залез в холодильник и приготовил себе незамысловатый ужин: две сосиски и хлеб с маслом. Что-то он сам за сегодня так задолбался, что с ног валился от усталости. Едва доел и тут же побрел в гостиную, стараясь особо не шуметь, разложил диван, по-быстрому соорудил постель и… и всё-таки решил дойти до Разумовского.
Парня реально вырубило. Спит так, что даже рот приоткрылся. Скрутился под одеялом калачиком, вцепился руками в одеяло. А на подушке, под глазами расползлось маленькое мокрое пятно. Плакал, что ли? А чё не так-то? Обиделся на что-то? Или успело что-то присниться?
Гром решил, что прямо сейчас, это не его проблема. Было бы плохо — не спал бы с открытым ртом. Игорю, вот, тоже спать пора. На этом он вернулся к себе, с удовольствием завалился на свой скрипучий диван и даже не стал укрываться, даже в трусах было жарко. Влажная и душная погода сделала своё дело. Черт его знает, как Разумовский умудрился уснуть в одежде и под одеялом.
Весь парадокс заключался в том, что как только он оказался в постели, сон как рукой сняло. Подушка неудобная, рука затекает, у какого-то мудака во дворе сигналка врубилась. Игорь уже подорвался сказать ему пару ласковых в окно, но тут же послышался громогласный рык этажом ниже:
— Я щас фары разобью нахуй, вырубите это корыто!
— Слыш, я тебе потом ебало разобью! Скройся!
— Договоришься, я спущусь же!
— Ну спускайся!
— Ну спущусь!
— Бля, да оба завалитесь! Мне на работу утром, сука!
— Я сейчас полицию вызову!
Игорь с силой потёр ладонями лицо. Пойти навтыкать там всем? Хотя вот ему-то как раз сейчас лучше поменьше вступать в конфликты. К счастью, соседи поорали еще минут пять, и двор снова стих. Уже порядком раздраженный майор ударил подушку кулаком и попробовал лечь на другой бок. Лучше не стало. В лицо ударил свет от экрана телефона, который лежал на столике.
— Кто там, бля… — Гром взял телефон, и сощурившись прочитал имя на уведомлении… — Ааа…
Мужчина улыбнулся: наконец-то, Юлька добралась до своей Сибири.
00:35
привет, любимый
00:36
привет малыш, добралась до Новосиба?
00:36
Да, всё нормально! x
Расскажи, как там у вас?
00:38
Трудно
00:38
Будь с ним помягче, ладно?
Знаю, что сложно, но
наберись терпения
00:40
Слушай, я с ним такой мягкий,
что аж тошно. Поэтому и тяжело.
Он от всего шарахается,
трясется
00:40
Бедный Жалко его…
00:41
Жалко у Пчёлки
00:41
…
00:41
Долго думал?
00:44
Короче Юль никто его тут не обижает.
Я пытаюсь помочь. Не теряйся,
ладно? Хочу знать где ты и как ты.
00:44
Конечно, Угорёк
могу поделиться геолокацией,
если приложение установишь.
00:46
Это как?
00:46
У Разумовского спроси потом
Доброй ночи!
00:47
Спокойной ночи!
00:48
<3
Игорь не помнил, в какой момент ему всё-таки удалось отключиться. Усталость взяла своё. Сон был каким-то сумбурным, липким, тревожным и весьма непродолжительным, потому что что-то выдернуло его в реальность.
Мимо дивана кто-то тихо прокрался, тень на мгновение перекрыла лунный свет из окна. Гром приоткрыл глаз и проследил за пошатывающейся фигурой Разумовского, который отправился куда-то в сторону кухни.
Так… и куда его понесло? То со стула боялся встать, то посреди ночи куда-то поплёлся… В дальнюю часть кухни пошел… Там, кстати, ножи лежат. Он, часом, не собирается ли его прирезать? Или себя?… Майор поднялся тихонько, наблюдая за подозрительным поведением молодого человека. Всё-таки с психами надо начеку быть, особенно если они тебя уже пытались убить.
Он подошел поближе и, скрестив руки на груди, оперся плечом о кирпичный косяк между кухней и гостиной.
— Разумовский, чего не спим? — хрипловатый голос Игоря вспорол ночную тишину.
Парень буквально чуть не выпрыгнул из кожи, в ту же секунду послышался оглушительный звон стекла.
— Да ёпа мать… — выругался мужчина и пошел к нему.
Разумовский резко обернулся, прижимая руки к груди. Оказалось, что на пол отправился один из граненых стаканов, а вода из него расплескалась по ногам и образовала лужу с осколками прямо у раковины.
У него зашумело в голове, мир сузился до хмурого лица Игоря Грома, который надвигался неотвратимо. Эта картина смешалась с похожими обрывочными воспоминаниями, когда точно так же, в тусклом ночном свете, Гром схватил его и…
— И… Иг-горь… — едва дыша произнес он, опускаясь на пол и вжимаясь спиной в раковину. — Извин-ни… я не хотел!
Мужчина что-то говорил ему, но шум в ушах не давал разобрать ничего. Игорь злится. Он виноват. Надо убрать. Надо исправить.
Игорь замер, когда перепуганный насмерть Разумовский принялся ползать на коленях и голыми руками сгребать мокрые осколки. В секунды по рукам начали струиться красные потёки, собираясь в кровавые разводы на полу.
— Бля, Серый, ты чё творишь-то?! — Игорь подлетел к нему, пытаясь остановить это безумие.
— Простипростипрости… я не хотел… я не хотел! — он зажмурился и сжался, когда Гром оказался рядом с ним. Вздрогнул всем телом, ощутив как на плечо легла горячая ладонь.
— Серёжа, — голос над ухом прозвучал тихо и даже немного испуганно. Медленно рука переползла с одного плеча на другое, приобнимая. Мужчина ощущал, как тело рядом неконтролируемо дрожит. — Шшш, тихо-тихо, всё нормально.
— Я н-не х-хот-тел… н-не знал… — кажется, дело уже не только в стакане. Он совсем запутался. Было ощущение, что он просит прощения за что-то другое… Гром не был хорош в таких делах, но, кажется, понял, что перемкнуло в голове Разумовского. Он сильнее прижал его к себе, поглаживая по плечу.
— Серёж, — Игорь осторожно взял его запястья. Хотелось быстрее поднять его и заняться ранами, но если он его сейчас резко дернет, то перепутает еще сильнее. — Выброси осколки на пол, хорошо? Я уберу потом. Ничего страшного. Я не сержусь на тебя, понял? Давай же, отпусти их.
Дрожащие пальцы кое-как разжались, выпуская некоторые крупные осколки, хотя большинство теперь торчали из кожи, поблескивая в свете из окна.
— Вот так, молодец. Не бойся, ладно?
Кажется, паника начала отпускать и Разумовский неуверенно кивнул. Вместе с этим пришло и нарастающее ощущение боли в горящих ладонях.
— Иг-горь? У м-меня все руки в к-крови, — тихо и жалко произнес он.
— Ну потому что нефиг разбитое стекло руками хватать, — рассудительно заметил Гром, пытаясь не думать о двойственности тех слов. Но кровь реально так льётся, что пора бы уже что-то предпринимать. — Давай подниматься? Нужно вытащить стекло и перевязать.
Игорь осторожно потянул его вверх, всё еще придерживая за плечи и запястья. Благо раковина была рядом. Он открыл прохладную воду и, практически заключив в объятия сзади, обеими руками взял тонкие, бледные запястья и направил их под струю воды. Парень дернулся, невольно прижавшись спиной к жесткому и собранному телу Грома. Теперь руки ломило до самых костей. В раковину стекали кровавые ручейки вместе с осколками. Кажется, его начало потряхивать от боли.
— Потерпи немного, я сейчас… сможешь постоять?… А не, погоди, — Игорь подтянут ногой табурет. — Вот, садись-ка, я пока пинцет найду, где-то был…
Притихший Серёжа послушно сел на табурет, держа руки в раковине. А Игорь принялся обшаривать шкафчики и тумбы. В одной он нашел старый, туповатый пинцет. В целом, для стекла пойдёт.
Ближайшие двадцать минут ушли на то, чтобы аккуратно вытащить все вонзившиеся осколки. Сергей вздрагивал, иногда тихо шипел и пару раз не сдержал болезненного стона. Игорь старался действовать как можно аккуратнее, подсвечиваясь себе фонариком с телефона, аж лоб испариной покрылся от напряжения. Но вот, последний осколок упал в раковину, и можно было залить всё перекисью и перебинтовать, наконец. Бинтов пришлось намотать целую кучу, потому что на первых слоях быстро проступали кровавые пятна.
— Так, штаны тоже надо в стирку, в футболке ложись спать, чёт я только две пары взял спортивок… — Гром задумчиво почесал в затылке и помог избавиться от запачканной одежды.
После чего он довёл понурого Разумовского до кровати. Потом сообразил, что тот просто пошёл на кухню попить, да так и не сделал ни глотка. Игорь сходил на кухню, налил в кружку воды и принёс Серёже.
— Игорь… извини, пожалуйста, — он впервые за это время посмотрел ему прямо в глаза. — Мне жаль, что от меня столько проблем.
— Знаешь, мне кажется, нам нужно кое-что прояснить, — Игорь откашлялся, пытаясь собраться с мыслями. — Наверное четвертый час утра — не самое подходящее для этого время, но… Короче, ты тоже меня прости за… Ну… В общем, я не должен был тогда бить тебя. Мне башню сорвало наглухо, я сам плохо помню, что было… Я был уверен, что ты… что ты притворяешься, короче.
Разумовский и так был бледным, а терпеть и вовсе слушал не дыша.
— Я просто хочу, чтобы ты понял, что… не нужно меня бояться. Я не спорю, это было тяжело, но я понял и принял эту ситуацию, иначе ты бы не был сейчас здесь. Полностью вина лежит на других людях, которые отдавали отчет в своих действиях. Но сейчас я не хочу об этом. Короче, мне жаль, что тогда так вышло, если бы я знал, я бы этого не сделал. Я не стану избивать тебя за разбитый стакан, телевизор или порванные носки. Понятно мысль донёс?
Сергей сглотнул и закивал. Он снова лежал на боку, прижав перевязанные руки к груди.
— Ладно, давай спать, а то уже утро почти, — Игорь похлопал его по ноге и, зевая во весь рот, отправился снова пробовать уснуть.
Конец эпизода
