—Господь придет!
—Господь придет!
—Господь придет!!!
Хор незнакомых голосов отдавался эхом в черепной коробке Айвена, пока он в панике несся сквозь лесную чащу. Голова парня кружилась, его подташнивало и шатало в разные стороны, а ноги заплетались, отчего он постоянно спотыкался о камни и корни. Лес казался непроходимым.
Айвен с жутким вздохом прислонился плечом к дереву и помотал головой, пытаясь прийти в себя: помимо странного самоощущения его тело было сильно изранено — ссадины, содранная кожа, порванная одежда. На его плече и бедре была запекшаяся кровь темно-красного цвета.
Парень с трудом переводил дыхание, цепляясь за дерево. Ноги дрожали от напряжения, а раненые конечности отзывались тупой болью. Айвен жмурился и мысленно уговаривал себя идти дальше. Дальше, еще дальше, туда, где голоса наконец замолкнут.
Его рука почти не шевелилась и сильно воспалилась в области плеча. Кажется, были повреждены сухожилия и порваны связки. Или, как это называют врачи — сухожилие длинной головки двуглавой мышцы и гленогумеральные связки. Из курса оказания мед.помощи Айвен помнил, что еще одним главным компонентом является ротационная манжета, представляющая собой группу четырех мышц. О повреждении которых кстати он пока судить не мог. Но если делать выводы по болевым ощущениям, то в порядке они явно не остались. Дикая боль отдавала в локоть и шею, рука буквально болталась. Айвен пробовал самостоятельно зафиксировать руку, но чуть не довел себя до обморока от болевого шока.
В то же время нога была ничуть не лучше — глубокий порез на бедре вроде бы не задел вену (в чем Айвен не был уверен на самом деле), но пока что он мог хотя бы ходить. В голове отчетливо пульсировала мысль, что даже так высок риск большой потери крови или возникновения инфекции. Пока что он держится на страхе и выбросе адреналина, но совсем скоро это закончится и тогда… Парень не хотел об этом думать.
Периодически картина окружающего мира темнела перед глазами, заставляя на пару секунд провалиться во тьму. Благо, эта темнота была не такой, которую он видел несколько дней подряд до этого.
— Господь придет!
Возглас прогремел набатом в черепной коробке.
— Господь придет и заберет свое! Заберет свое! Дитя, к кому Бог милостив!
Парень широко открыл глаза и, не разбирая дороги, ринулся вперед. Сквозь корни, ветки и кусты. Сквозь саму природу, куда угодно, лишь бы оказаться подальше от этого места.
Он видел, как они расправились с Эшли. Эшли, чьи белокурые волосы мгновенно окрасились в противный бордовый, стоило главарю сумасшедших ударить топором по ее тонкой шее. Эшли, с которой почти неделю назад он разделил свою юность в самодельном лагере недалеко от опушки леса. Айвен помнил, как ее мягкие кудри плавно сыпались на пол палатки и ритмично двигались вслед за головой хозяйки. Он помнил, как целовал тонкую бледную шею и прижимался носом к ее основанию, чтобы почувствовать мягкий цветочный запах ее духов. Это были ее любимые, которыми она пользовалась по особым случаям. И первая ночь со своим парнем была действительно особенной — соединение души и тела, как она говорила. Полное слияние, наполненное искренней любовью и теплом.
Единство. Гармония. Целостность.
А потом Айвен видел, как ее тонкая шея буквально разрывается пополам.
Потеря единства и целостности.
Голова Эшли с чавкающим звуком падает на пол, как сырое яйцо разбивается о дешевый линолеум. Айвен смотрит как из яйца вытекает белок и желток. Размазывается по полу, оставляя липкий след и неприятное ощущение в горле. Ему невольно вспомнился забавный факт из физики, который мистер Кроу объяснял ему на первом курсе на дополнительных занятиях.
“ — Давление, оно такое, Айвен, распространяется во все стороны, понимаешь? Из любой точки равномерно во все остальные. Допустим, яйцо. Обычное сырое яйцо. Оно лопается так как внутри жидкость. Молекулы жидкости относительно свободно двигаются в любом направлении. Когда ты давишь на яйцо или роняешь его, то оно лопается из-за оказанного давления, которое ты приложил. Или пол. Понимаешь?”
Интересный факт, пока голова Эшли катится по полу.
“— А что надо сделать, чтобы сырое яйцо не лопалось?”
Мистер Кроу посмотрел поверх своих очков на него тогда, как на дурака.
“ — Его надо сварить, Айвен”.
— Киньте голову в костер. Её душа отправится к Господу одной и первых, когда он спустится к нам. — Глухо звучит голос человека с топором.
Его и так темная грязная ряса окраплена кровью убитой Эшли. Из чьей шеи как раз хлещет кровь, разогнанная последними ударами сердца по артерии. Айвен видит срубленные позвонки своей девушки. Прилегающие вокруг мышцы, хрящи и связки. Или, возможно, ему только кажется, что он их видит. Но то, что голова Эшли отдельно от тела — неоспоримый факт, остальное не так важно.
Место у основания шеи, куда он зарывался совсем недавно, чтобы вдохнуть цветочный аромат, залито кровью. Как и ее белокурые локоны.
Помощник убийцы без стеснения хватает голову за волосы и тащит куда-то к выходу. Айвен не знает, что там. Он не видел окружающего мира уже несколько дней. Трудно даже предположить, где он — ибо парень очнулся уже тут с мешком на голове. Света нет. Свежего воздуха тоже. Они были привязаны ржавыми цепями к каким-то старым трубам. В воздухе всегда пахло сыростью. А от приходивших людей кострищем — вонючим запахом сожженной травы и еще сырых веток.
Дышать становилось тяжелее с каждым днем.
Эти люди приходили и уходили. Дергали их, резали для сбора крови, вырывали волосы и совершенно не давали никакого внятного ответа на все их вопросы.
“Когда Господь придет, ему нужна будет сила. Сила людских душ, наполненных любовью. Единых между собой”.
И вот помощник убийцы унес голову Эшли с застывшей гримасой смеси ужаса и неверия в происходящее. Отчаяние и осознание неизбежности. Такой Эшли, лишенной единства, запомнил Айвен — запах цветов сменился на металлический привкус крови на губах.
Он не знает, почему его не убили следом. Их глава просто отмахнулся со словами, что еще не время возвращать Господу “Его милость”. Они сделают это чуть позже, ближе к его приходу к ним. Когда Господь будет готов принять Айвена в свои объятия и полностью поглотить в пламени своей любви к ним.
После смерти Эшли он уже мало что помнил. Усталость накапливалась в геометрической прогрессии, сил совсем не оставалось — он уже почти никак не реагировал на визиты своих мучителей. Это было бессмысленно в его положении, так что защитная реакция психики очевидно прибегла к этому. Чтобы сохранить хоть какой-то рассудок.
Он так и не запомнил, что произошло перед тем, как левое плечо отозвалось резкой нещадной болью, от которой потемнело в глазах и подкосились колени. Кажется, он слышал громкий хруст слева. Руку он перестал чувствовать сразу же — только болезненные отголоски пронзили шею и левую лопатку. Было больно, невыносимо больно.
Айвен и сам не слышал, как истошно заорал. Его голос несколько раз отразился от голых стен помещения и вернулся обратно. Он кричал громко, надрывно, нервно дергаясь и тем самым причиняя себе еще больше боли в разорванном плече. Когда голос подвел его и все-таки надорвался — Айвен перешел сначал на страдальеский стон, а после на скулеж. Он упирался лбом в грязный пол и глотал собственные слезы, что заливали все лицо. Тяжелые хрипы раздавались из молодой груди на каждом выдохе и вдохе. Исступленное дыхание и полуобморочное состояние.
— Хотя бы так ты оживился, милость Господа нашего, — сверху раздался довольный голос. — Тебе положено быть бодрым и энергичным на момент схождения Господа. Я дам провести тебе последнюю ночь под звездным небом, чтобы ты смог насладиться творениями Всевышнего прежде чем отправиться к нему, — в чужом голосе скользило довольство и предвкушение. Давнее предвкушение, полное безумства и фанатизма.
Раздался еще один щелчок — еще одна вспышка боли, и плечевой сустав встал на место. Громила рядом — еще один помощник ненормального мудака — довольно хмыкнул и, кажется, в назидание, похлопал по тому же плечу, что вывихнул пару секунд назад. Конченный ублюдок.
— Хватит, Третий. — Глава, вопреки собственным словам, довольно хмыкнул. — Все-таки нам он нужен живым. Увидимся завтра.
Даже если постарается, Айвен не сможет вспомнить, как сбежал. Это была какая-то череда невозможных совпадений — от деревянного низкого забора, что окружал место обитания этих ненормальных вплоть до сгнившей в нескольких местах веревки. Когда он медленно отступал от старого сарая к лесу, то не мог поверить в происходящее. Шаг за шагом он был все дальше. Это было поистине чудо — и уж тем более не того “Господа”, которого они ожидают.
Так Айвен и пытался пробраться ночью сквозь лесную чащу с обездвиженной рукой. Страшно и больно было неимоверно, но еще сильнее хотелось жить, желательно, как можно дальше отсюда. Хоть ночь и была достаточно лунной — сквозь кроны деревьев было мало что видно. Но тем не менее стоило поторопиться: кто знает, через сколько те сумасшедшие заметят его пропажу?
Он очень боялся сделать огромный круг и вернуться обратно. Когда-то преподаватель по безопасности жизнедеятельности рассказал им, что люди часто ходят кругами в лесу, так как не могут идти по прямой без видимых и заметных ориентиров. А еще существует так называемый “фокус правой ноги” — как бы люди не старались, их всегда будет немного заносить в одну сторону в одинаковой местности, так как шаг одной ноги всегда короче другого. Айвен ни за что не хотел возвращаться обратно к голосам и запаху жженой свежей травы и металлическому привкусу на губах.
Странно, но в лесу было на удивление тихо. Он не слышал никаких зверей или птиц. Никого, только он один да летний ночной ветер в листве вековых деревьев.
Сначала он довольно быстро пробирался между кустов и торчащих корней — сказывался кипящий в крови адреналин. Тем не менее усталость иногда брала свое: один раз он споткнулся об упавшую толстую ветвь дерева и напоролся бедром об торчащий из нее сук. Свежие капли крови пролились на землю, а Айвен с трудом подавил болезненный стон. Казалось, его проткнуло как мясо на вертел. Медленно двигаясь, парень смог вынуть острый кончик сухого сука из ноги и отшатнуться. Мышцы конечности тут же задрожали, распространяя боль по всему телу. Текла густая кровь. Капала на землю ночного леса. Металлический привкус на губах.
Айвен с силой закусил щеку изнутри. Здоровой рукой он судорожно вытащил ремень из собственных брюк и, шевеля кистью сломанной, обвязал несколько ниже глубокой раны, кое-как просунув кончик ремня через пряжку.
— Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Айвен судорожно зашептал и зажмурился, морально готовясь к худшему. В следующий миг он затянул ремень на бедре и чуть не отключился от боли. Здоровой рукой он держал ремень, а дрожащей кистью сломанной судорожно пытался закрепить пряжку на бедре.
— Давай… давай же… — голос парня чуть не сорвался на писк.
Непослушные пальцы еле шевелились, любое движение плеча вызывало боль во всей левой части корпуса. Мизинец отказывался работать вообще, фаланговые суставы казались набитыми песком – так тяжело было ими шевелить.
— Немного… Давай, еще немного!... — В голосе звучала злость. Почему он не может пошевелить своими чертовыми пальцами?!
Одно дрожащее движение. Второе. Неимоверная боль в плече. Еще раз. Еще. Кровь неспеша продолжала вытекать из дыры в его ноге, несколько замедляясь от туго перевязанного ремня. Пальцы были мокрыми. Красными. С металлическим запахом.
Наконец он кое-как передвинул застежку пряжки и, затянув потуже, смог закрепить ремень. Рука тут же обвисла как тряпка, а колени задрожали от усталости и шока. Тяжелое дыхание. Легкое головокружение от потери крови. И где-то неконтролируемый страх на подкорке сознания.
Айвен понимал, что должен выбраться из леса до того, как отключится. Они с Эшли были в туристической зоне — не может же быть такого, что чертовы сектанты утащили их в непроходимую чащу?! Не так уж и далеко должен быть выход… Выход из леса и спасение его жизни.
Помотав головой, парень выпрямился. Вдох–выдох. Еще один. Айвен подошел к злосчастной упавшей ветви и попытался втереть собственную кровь в землю. Может быть, так он выиграет себе немного времени, если они все-таки нападут на его след…
Следующие пару часов — Айвен оценил бы так прошедшее время — он шел по лесу, перебираясь через корни, кусты, поваленные бревна и сухие пни. Чем дальше — тем сильнее казалось Айвену, что выхода нет. Он видел только деревья да кусты… Кусты и деревья… Пару раз он немного ослаблял импровизированный жгут, чтобы не начался некроз тканей на пострадавшей конечности. Лишиться сейчас возможности ходить — равносильно смерти.
Когда начало еле заметно светать, лес стал казаться более редким. Бледный как сама смерть Айвен сначала не хотел давать себе ложную надежду, но чем дольше он шел, тем сильнее замечал — он был близок к выходу. Эта мысль придала сил, так что парень чаще заковылял ногами, перебираясь от дерева к дереву. Когда он увидел первый просвет, то его радости не было предела. Неужели он выбрался? Сбежал от этих сумасшедших и спасся? Неужели он…
Стоило Айвену увидеть знакомый старый деревянный сарай, то он почувствовал, как его сердце пропустило удар.
— Нет… Быть не может…
Парень видел тот самый забор, через который перелез ночью, прежде чем войти в чащу леса. Хоть и с другого ракурса, но он видел кострище, большой дом, в котором жили сектанты, раскрытую настежь металлическую дверь подвала…
Айвен сделал медленный шаг назад. Он отказывался верить. Это не может быть правдой, верно?..
Второй, третий, обратно в лес. Неужели он проходил всю ночь, почти лишился ноги, устал как загнанная псина и вернулся обратно, сделав большой круг?!
Паника захлестнула Айвена с головой. Несмотря на еле двигающуюся ногу и безжизненную руку, он резко развернулся и побежал обратно в лес. Как умалишенный, как человек, чью последнюю надежду отобрали, как конфетку у ребенка. Отобрали, сломали и растоптали прямо на глазах, пока маленькая ладошка растерянно сжимала пустоту внутри.
Айвен бежал вперед, не разбирая дороги. Мозг отказывался работать и хоть как-то анализировать ситуацию и просчитывать действия. Была единственная мысль в голове: бежать.
Бежать, бежать, бежать.
Бежать!
Он задел рукой ветки и перелетел через кусты. Все тело отозвалось мгновенной болью, но в голове продолжала долбиться одна единственная мысль, заставлявшая переставлять немеющие ноги и забывать обо всем на свете ради одного — спасения собственной жизни.
Ему казалось, что он слышит позади голоса, казалось, что его преследуют и вот-вот поймают. Поймают и оттащат к тому огромному кострищу посреди огромного поля, куда выбросили отрубленную голову Эшли. Разведут огонь, кинут еще невысохшей травы и веток и будут смотреть, как его тащат прямо туда, на верную смерть во славу их неизвестного “Господа”.
Айвену казалось, что он несется быстрее ветра — так сильно свистел воздух в его ушах, пока ноги еле чувствовали землю. Еще немного и он свалится без сил. Еще совсем чуть-чуть и он правда отключится от усталости. Он не чувствует собственного тела, он не чувствует уже даже боли — только страх и желание бежать вперед.
Сзади и правда были крики. Несколько людей, подвернув рясы, бежали следом, видя мелькающую впереди фигуру их последней жертвы. Раненой и загнанной в угол, насквозь пропитавшейся страхом смерти и ужасом. Они остановились только тогда, когда парень выбежал прямо к утесу. Сам того не понимая, Айвен загнал себя в ловушку. Впереди, хоть и невысокий, но обрыв и течение реки, позди спятившие верующие люди.
— Хватит бежать, милость Господа нашего. — Прокричал один из преследователей. — У тебя только один путь — в объятия нашего господина и хозяина…
Айвен сделал шаг к обрыву. Еще один. И еще. Обезумевшим взглядом он смотрел на сужающееся кольцо людей в рясах. Пульс скакал как бешеный, а сердце тяжёлыми ударами билось о грудную клетку. Его ловили как какое-то животное на убой. Слабое и жалкое, чья жизнь годилась лишь для одного.
Здоровая нога Айвена встала прямо на конец скалистого утеса. Он тяжело дышал, с бедра снова текла кровь — импровизированный жгут уже не помогал. Тело чудом не разваливалось на куски. Это действительно был конец. Для него уж точно.
Люди в рясах с некоторым удивлением смотрели, как на лопнувших бледных губах Айвена медленно растягивалась улыбка. Дрожащие уголки губ, нервные движения лица. Глаза, полные отчаяния и ненависти. Он лишился руки и вскоре перестанет чувствовать и ногу. Всю ночь он ходил по непроходимому лесу в попытках спастись, но вернулся обратно туда, откуда бежал. Он потерял любимую девушку, собственными глазами увидев ее жестокое убийство. Он провел неизвестно сколько времени в тухлом вонючем подвале на привязи, как какая-то псина.
И все это ради чего?...
Ради чего, черт возьми–
— Господь не придет. — Прошептал Айвен, во все глаза смотря на замерших людей, лишивших его всякого покоя. В задних рядах он заметил того ублюдка, что сломал ему руку. Рядом с ним стоял сам Глава, приказавший убить их и сжечь, как подношение своей больной фантазии.
— Ваш Господь не придет! — Уже громче проговорил Айвен, чувствуя, как эмоции беспрепятственно берут вверх. — Не придет, вы слышите?!
Парень смотрел, как меняются лица людей в рясах, как сжимает губы их Глава, и ощущал, как собственная улыбка уже болезненно тянет губы, но становится все шире и шире.
— Господь не придет! Никто к вам не придет! — Уже надрывно кричал Айвен, брызжа слюной и тяжело дыша. — Ваш Господь никогда не придет!!!
— Хватит, поймайте его-
— Никто! И никогда! — Из груди парня вместе с криком вырвался надрывный смех, граничащий с истерикой. — Господь клал на вас! Он не придет!!! Поняли?! Господь никогда не придет!
Следующий шаг был прямиком назад. Прежде чем люди в рясах успели сообразить, Айвен уже катился по склону вниз. Его тело тяжело плюхнулось в воду и тут же подхватилось течением реки. Сектанты кричали и толкали друг друга. Поднялась лютая суматоха и паника, которую Айвен уже не слышал.
Он ощущал тяжесть тела и мышц, заботливо уносимых водой куда-то далеко… Далеко-далеко от этого сумашествия и боли. Невольно он вспомнил интересный факт из биологии, который совсем недавно ему рассказала Эшли.
“В нижней части легких зарезервирована десятая часть от всего объема воздуха для последнего вздоха. Вроде бы так. Последний вздох, пресловутый последний выдох, как только ты его сделаешь, ты либо отклеишься, либо…”
Додумать последние слова Айвен не успел, прежде чем судорожно вздохнуть и потерять сознание.
***
Статья онлайн-газеты от 22 июня ХХХХ-го года.
Человек-амфибия?
Вчера, 21 июня ХХХХ-го года, недалеко от фермерского участка семьи Руссо, стоящего рядом с протекающей местной реки, было обнаружено тело молодого человека. Нашедший неизвестного, а именно Руссо-старший, хозяин участка, заявил о находке на рассвете, когда осматривал участок на наличие ночных происшествий.
“Это привычка у меня давно, еще с детства, мало ли какая скотина будет шалить или воры пробирутся?”, – заявляет Руссо-старший.
Вызванные на звонок полиция и скорая помощь приехали в ближайшее время. По заверению медиков, неизвестный молодой человек был в тяжелом состоянии: большая потеря крови, порванные связки руки, глубокое ранение на бедре и многочисленные мелкие ушибы и царапины. Неизвестного тут же повезли в пункт неотложной помощи. Полиция же оцепила участок, куда рекой прибило тело несчастного, и проводит экстренное расследование, отказываясь давать какие-либо комментарии.
Однако нашему корреспонденту удалось увидеть, как пострадавший пришел в себя на несколько секунд и успел сипло проговорить фразу ближайшему полицейском, содержащую такие слова как “лес”, “поляна” и “подвал”. Составить полную картину случившегося по этим отрывкам довольно сложно, но оставим это дело нашей верной полиции.
На сегодняшний день состояние молодого человека, имя которого стало известно общественности как Айвен Риддер Моэм, стабильно тяжелое. Какие-либо новости от полиции все еще отсутствуют (либо же их нет вовсе?).
Как молодой человек оказался в реке? Откуда у него подобные тяжелые раны? Что означают загадочные слова, произнесенные им сразу во время кратковременного прихода в сознание? Что случилось, если верить словам пострадавшего, в лесу?
Оставайтесь с нами, мы публикуем самые свежие и важные факты об этом странном деле.
Следите за обновлениями!
22.06.ХХХХ
Онлайн-газета “Шок и правда”
Конец эпизода
