Это первая глава романа "Эль Гурриато: Хроники Космосоюза". Я задумал свою космическую оперу под названием Космосоюз, где СССР не развалился а стал космической цивилизацией. Запланирован большой основообразующий роман, события которого происходят в 31 веке, а также серия разных спин-оффов, которые расширяют историю. События Эль Гурриато происходят в начале 28 века и являются предысторией основного романа.
Глава 1: Ремонтный Бот Технический
— Деда, а что тут написано?
— Ну, читай, ты же умеешь уже.
— Эль… Гур… ри… а… то…
— Правильно.
— А что это?
— Ты всё ещё испанский не знаешь, что ли?
— Не, папа не настроил переводчик.
— Ну-ка, дай доступ, настрою. Вот так, а теперь понимаешь?
— Да, переводится как «воробушек». А-а, я понял, воробушек! Я знаю, это птичка такая! Деда, а где же птичка на фото? Тут только два дяди каких-то.
— Ну, вот этот дядя и есть Воробушек, мой сослуживец, давний друг и товарищ, прозвище у него такое было. А второй это ж я! Не узнал, что ли?
— Нет, деда! Ха-ха, у тебя смешные кудряшки были. Слу-ушай, деда, почему дядю так зовут, ну — Воробушек?
— Ох, это о-очень старая история, было это тогда, когда я ещё был совсе-ем молодым и только-только поступил в космическую эскадрилью…
* * *
Ставни стыковочного шлюза полностью сошлись, скрыв за собой дедушку Макса, который с печальной улыбкой и красными глазами махал вслед своему внуку. Это был последний момент, связывающий Макса с прошлым, именно здесь его жизнь впервые разделилась на до и после. Он прокрутил в голове все радостные моменты своего детства, большую часть которого провёл в деревне. Теперь впереди что-то новое и что-то неизвестное. Это пугало и завораживало одновременно.
Макс, отвернувшись, смахнул слезу, сглотнул ком в горле и решительной походкой отправился в зал гибернации. Он рассеянно сунул свой пропуск в карман куртки, даже не позаботившись о том, надёжно ли он там лежит. Мысли путались в голове Макса. Жизнь уже определённо не будет такой, какой была прежде. В небольшом зале с капсулами курсантов выстроили в шеренгу, и в помещение вошёл их командир. Все сразу же притихли. Командир был темнокожим, коренастым и при ходьбе немного переваливался с ноги на ногу, как медведь. Форма на нём сидела как влитая, а окантовка короткой стрижки на голове была настолько ровной, что по ней, казалось, можно было калибровать линейки. Его звали сержант Бен Хоукман. Оглядев всех прожигающим каменным взглядом из-под хмурых, кустистых бровей, он громким голосом начал орать инструктаж.
— Ну что, щенки, добро пожаловать в Объединённые силы Космического Конгломерата! С этого дня я ваша мамочка и папочка! Я буду строг, и поэтому вам не понравлюсь! Мне плевать, кто ты, — социалист или капиталист, из Космосоюза или Атлантического альянса, из большого города или в туалет в кусты ходил, запомните раз и навсегда! Вы все здесь одинаково никчёмны! Каждый из вас всего лишь сопля, которую я сморкну в унитаз…
Дальше Макс эту пламенную речь со всеми невероятными эпитетами не слушал. Замечтался. И дедушку вспомнил, как тот отговаривал поступать во флот. Говорил, что его место дома, ведь в колхозе работы полно, всё есть, только следи за роботами да живи себе. Нет же, Макс был личностью мечтательной, считай романтиком — с детства, как себя помнил, мечтал летать. Мечтал Макс, в принципе, много, всегда и обо всём. Бывает, уставится в стенку и простоит минут двадцать, не мигая и не замечая ничего. Как, собственно, и сейчас не заметил, что его идентификационная карта-пропуск выскользнула из кармана куртки и упала на пол.
Когда сержант, наконец, отвёл душу, был дан приказ раздеваться и готовиться к перелёту через гиперпространство. Макс очнулся от своих мыслей и тут же последовал приказу. Совсем не хотелось нарываться на личное внимание Хоукмана. Он подошёл к своей капсуле и засунул руку в карман, чтобы достать пропуск, но неожиданно для себя не обнаружил его. Макса на несколько секунд охватила паника, он застыл и начал надумывать, представлять, как Хоукман видит в середине зала его пропуск, берёт его в руку и демонстративно при всех отчитывает, запомнив Макса надолго. И ой как не хотелось будущему курсанту именно так запомниться сержанту, ведь тогда тот продолжит его гнобить до самого конца стажировки.
— Эй, acere, ты же Максим Власов? — окликнул Макса голос, заставив вздрогнуть и обернуться.
На радость Максу, голос принадлежал не сержанту, а смуглому молодому парню с фиолетовым родимым пятном под правым глазом. Тот протягивал идентификационную карту Макса.
— Держи, пока Хоукман не заметил, а то схлопочешь. Думаю, ты не хочешь, чтобы сержант видел твои кудряшки, явно не отстанет, — сказал он с мягким, приятным латинским акцентом и протянул руку. — Меня Рафаэль зовут, можно просто ‒ Раф.
— Благодарю, э-э… Макс, — крепко пожав его руку, ответил Макс. — А-а… этот Хоукман не очень приятный тип, да? И-и надолго он с нами?
— В смысле? На всю учебку. Ты чё, спал на первом инструктаже?
— А, я ж с вами не летел на Титан, дед мой договорился по старым связям, чтобы я тут сел, проводить хотел, типа.
— А! И что тут делать-то на Титане? Я слышал, тут одни шахты Авогадро.
— Ну, тут типа есть рабочий посёлок, но я, конечно, скучал, чисто с дедушкой время старался провести.
— Понял. А сам ты откуда?
— С Новокузнецка, это в Сибири, а ты из Мексики, наверно? Судя по акценту и эм… виду, ну, ты понял.
— Не, я из Мансанильо, это на Кубе, — развёл Раф руками.
— Ха, значит, свой братец, ну, приятно познакомиться, камрад, — улыбнулся Макс и принялся аккуратно складывать одежду.
— Слушай, Макс, а вот эти полёты через гиперпространство, ну, ты летал?
— Ага, пару раз на Центавре был.
— Правда, что мы во сне двенадцать лет проведём, а когда прилетим, окажется, что прошла секунда после старта? Я столько жуткого слышал о тех людях, которые проснулись во время гиперпрыжка, многие с ума сходят…
— Да ты чё! Сказки всё это, забей, там же система, ну, типа, налажена до автоматизма. Я, если честно, во всех этих теориях не силён, но ты не боись, — залихватски постучал он кулаком по стеклу, — капсулы гибернации защитят нас от времени, так что на двенадцать лет постареет только корабль и роботы.
— Esto aun está en veremos, — с недоверием пробубнил себе под нос Рафаэль, заметив, как болтается дверца капсулы после ударов Макса. Он начал нервничать.
— Эй, Раф, а знаешь ‒ помирать, так с музыкой, ну, это, типа, у нас так говорят, — подбодрил парня Макс складывая свою одежду, рюкзак и идентификационную карту в шкафчик рядом со своей капсулой, и дополнил, увидев озадаченность новоиспечённого друга: — Это значит, что если всё идёт в полную задницу, то можно расслабиться и веселиться, наслаждайся моментом.
— А! У нас говорится, ya que el diablo nos llevo que sea en coche! Раз уж дьявол нас взял, пусть хоть на машине довезёт… Да, ты прав, прав, ага, — многозначительно покачивая головой, сказал Раф, заходя в свою капсулу гибернации.
— Эй, камрад, да не ссы ты, прорвёмся, — подмигнул ему Макс, заходя в свою капсулу.
— Ха. Ну ладно, acere, увидимся через двенадцать световых лет! — махнул рукой приободрённый Раф, закрывая дверцу капсулы.
— Давай, каламбурщик, — махнул Макс в ответ и натянул на лицо дыхательную маску.
Включился режим подготовки к гибернации, капсулы стали наполняться жидкостью, и тут же Макс почувствовал, что отрубается. Веки стали тяжёлыми и опустились вниз, погружая в объятия Морфея. Он успел вспомнить, как на днях летал с дедушкой на самодельных парапланах над поверхностью Титана, плотная атмосфера которого не давала упасть вниз. Это было непередаваемое ощущение, а красок воспоминанию придавал тёплый осадок от времяпрепровождений с дедом. По мере погружения в режим гибернации воспоминание стало превращаться в сон, вместо парапланов у Макса выросли крылья и он воспарил в космос, дед остался позади и кричал ему вслед, будто Дедал Икару: «Стой! Упадёшь!», но Макс его не слушал, он устремился к звёздам, он летел и летел к ним, будто действительно падал, а звёзды всё равно были так далеки и так недостижимы…
В это время на корабле воцарилась тишина, и лишь возня обслуживающих роботов свидетельствовала о том, что внутри кипит жизнь. Все пассажиры были успешно погружены в гибернацию, и навигатор корабля, отсчитав время, устремился к звезде Тау Кита.
* * *
Ещё двести лет назад в системе звезды Тау Кита советский космический флот на поверхности четвёртой планеты основал колонию или, скорее, сеть плавучих баз. Ведь поверхность планеты не совсем подходила для гражданской колонизации — была полностью покрыта водой. Температура атмосферы редко поднималась выше минус сорока градусов по Цельсию. Планета хоть и была старше Земли на несколько миллионов лет, цивилизации из местной фауны не получилось. Сам планетарный океан не был подвержен приливам и отливам из-за отсутствия спутника, однако благодаря сильным ветрам и неприветливой атмосфере штормы на планете бушевали бешеные, иногда не давая льду закрепиться на поверхности и образовывая огромные километровые проруби.
Терраформировать планеты тогда ещё не умели, а сейчас планета застыла в большой бюрократической очереди, да и не факт, что такие метаморфозы кому-то были нужны и требовались. Никто не рассматривал, что Тау Кита 4 может стать центром цивилизации. А министерство защиты туземцев вовремя нашло на дне ледовитого океана некое подобие общества среди страшных огромных безглазых созданий, похожих на безобразных ублюдков, будто результат спаривания земных угря и кита. Поэтому терраформирование откладывалось и затягивалось. Никто не хотел брать на себя ответственность за решение. В итоге Космический Союз Советских Социалистических Республик основал на Тау Кита 4 только исследовательские базы, одна из которых пару лет назад была переоборудована в академию Объединённого Флота Космического Конгломерата. Естественно, на это была веская причина.
Когда-то на Земле сформировались два объединённых государства. Первое — во главе со Штатами Америки — Соединённые Демократические Республики, или Атлантический альянс. Что звучало абсурдно, потому что там были не только страны, граничащие с Атлантическим океаном, однако в разговорном сленге название закрепилось, иногда сокращаясь до совсем простого слова Альянс. А не так давно сменили приставку «атлантический» на «галактический», их перестали обвинять в абсурдности, но стали в высокомерии. Второе государство называлось Союз Советских Социалистических Республик, со столицей в Москве. Вот так незатейливо. Космическая гонка приобрела невиданные масштабы и скорости, поэтому, чтобы не вступать в конфликт, страны сначала поделили области влияния в солнечной системе, а затем и в ближайших системах, с потенциально пригодными для жизни планетами. Методом «кто первый прибыл, того и место». Естественно, не без локальных конфликтов, после которых дипломатам чудом удавалось договориться и удержать ситуацию от начала военных действий. Даже после тяжёлой делёжки планет в системе Кеплера, которая закончилась и вовсе объявлением независимости объединённых колоний. В том конфликте участвовал дедушка Макса и часто рассказывал об этом событии, которое могло стать началом войны между двумя космическими цивилизациями, но стало первым зерном сотрудничества.
Так СССР со временем стал КСССР, добавив себе приставку «космический» и в него вступили другие более-менее развитые цивилизации. В простонародье же стал именоваться просто Космосоюзом. К Советам примкнула цивилизация хитиновых гуманоидов-коротышек — центавров с планеты Центавр, из системы Альфа Центавра. Да, сами центавры оказались хитрыми ребятами и в обмен на блага разрешили называть себя как угодно. Их предприимчивости можно было позавидовать, их мир был в упадке от техногенных катастроф и только при помощи Космосоюза сначала был побеждён голод на планете, потом приведена в порядок вся инфраструктура и образование, а затем и вовсе частично восстановлена земля, когда люди познали технологию терраформирования. А тем временем СДР начали дипломатические отношения с долговязыми гуманоидами-аборигенами с ногами как у кузнечика из системы Росс-128 и парой других, о которых в открытых источниках Космосоюза мало что известно. Так долгие годы два космических сообщества развивались порознь, не мешая друг другу и стараясь не конфликтовать ни на Земле, ни в космосе. Но всё изменилось пятнадцать лет назад, когда на удалённую колонию Альянса на третьей планете системы Траппист-1 напали тогда ещё неизвестные враги, положив начало первой галактической войне.
Альянс и Космосоюз поодиночке не смогли выстоять перед врагом, потеряв по несколько отдалённых колоний, и основали военный союз и флот Космического Конгломерата, новобранцем которого ныне и числился Максим Власов, возможно будущий пилот, непоколебимый мечтатель и романтик, а по сути, простой парень из Сибири с простой мечтой — быть ближе к звёздам.
* * *
Будни на космической станции были действительно несладкие, Хоукман гонял всех так, будто в космос новобранцы должны были выйти на своих двоих. Весь первый месяц, день за днём, были изнурительные физические упражнения, и никто не понимал зачем, однако спрашивать сержанта никто не осмелился, потому что даже за простой глупый вопрос новобранец вынужден был проходить все круги ада заново по несколько раз на дню.
Надо ли говорить, что глупым Бен Хоукман считал каждый вопрос. Поэтому уже день на второй даже особо смелые прекратили коситься в сторону сержанта, не то что попробовать ему возразить. А тот лишь с хмурым и вечно недовольным видом оглядывал будущих пилотов и придумывал всё новые нелицеприятные обращения к каждому. Среди парней даже начал гулять слух, что сержант — новая версия совершенного андроида, потому что, казалось, столько агрессивной энергии у человека быть не может. Бег, полоса препятствий, упражнения на тренажёре пилота, снова бег, снова полоса, и так до конца дня, с перерывами на принятие пищи. Потом отбой, короткий сон и подъём на несколько минут раньше официального.
Физические показатели Макса были чуть выше среднего, как, собственно, и на тренажёре пилота. Что говорить, в первый раз он и вовсе не смог взлететь, а во второй протаранил напарника. Рафаэль тогда громко рассмеялся и отвлёк внимание сержанта на себя, получил кличку Далматинец и чуть не огрёб наряд. Макса же и без Хоукмана чертовски злили собственные промахи, ведь это совсем не состыковывалось с теми образами и мечтами, которые он построил в своей голове до начала обучения, но каждую ночь Макс, переполняемый оптимизмом от приближающейся практики, мечтал покорять звёзды, и в те минуты решительно договаривался сам с собой, что выдержит ещё денёк. Потом ещё денёк. И ещё.
Казалось, что прошло несколько лет, а минуло всего лишь месяца три. Наконец-то сегодня начнётся долгожданная практика. Новый день наступил и сержант, в свойственной ему манере, за несколько минут до звонка о подъёме заставил всех подняться с коек и надеть на себя форму, пока горит наполовину обломанная спичка в руке. Естественно, успеть за это время было физически невозможно, что давало Хоукману новые причины для унижения.
— Доброе утро, педики! — гаркнул он.
— Здравия желаем! — отчеканили новобранцы.
— Сегодня прибудут светограммы из Солнечной системы. В ответных можете поплакаться своим мамашам, что воспитали вас не мужчинами, а безобразными, никчёмными ошмётками бестолковой биомассы! Также будет, наконец, возможность признаться своим пубертатным объектам тайного онанизма, что не вернётесь к ним, и пусть больше не скрывают, что их уже прут другие по туалетным кабинкам в колледжах! Ибо я вас загоняю так, что кровавый пот из жопы польётся! И мамку забудете, и папку, и объект своего стояка! Потому что стоять у вас будет только на искреннее желание исполнять мои приказы! Всем ясно?!
— Так точно! — ещё громче в унисон прокричали будущие пилоты.
— У вас десять минут, чтобы привести ваши обезьяньи морды во что-то похожее на человеческое обличье, а затем жду вас на построении в главном зале. Сегодня вас ждёт что-то особенное! Р-разойдись!
Новобранцы, словно роботы, отточенными движениями следовали в душевую, один за другим раздевались, становились в электростатический душ, принимали далеко не очень приятную, но зато почти мгновенную процедуру, затем снова одевались и шли дальше. Со стороны казалось, будто роботы пытаются имитировать движения людей, но нужного уровня плавности всё никак не могут достичь.
После душа каждый солдат шёл к умывальнику, где на то, чтобы побриться дочиста, у него была всего минута, точнее, пятьдесят три секунды, если поделить на каждого общеотведённое время и количество умывальников. Необходимо было идеально уложиться в это время и идеально выбрить весь подбородок, ведь если сержант на построении заметит хоть один волосок на лице — жди беды. Максу на этот счёт повезло, волос на подбородке у него практически не было, что не скажешь о Рафаэле, которому приходилось забирать оставшиеся секунды товарища и то он еле-еле успевал вовремя.
Десять минут прошли, и новобранцы стояли ровной шеренгой, вытянувшись в струнку и ожидая появления Хоукмана с его очередным днём унижений. Так он в шутку называл свои зверские упражнения, что нравилось только каламбурщику Рафаэлю, у остальных же вызывало нервный тик от чувства, которое называется испанский стыд, или, как выражался американец Дэниел, — словить кринжа.
Двери разъехались в стороны, и, заставив всех по инерции округлить глаза, в зал прошагал строй солдат в форме действующих пилотов флота Космического Конгломерата. Они выстроились в ряд и безупречно синхронно повернулись, встав лицом к лицу к новобранцам. Они выглядели так, словно это отряд элитных суперсолдат из популярных комиксов Альянса. Нет, так, словно это клоны самых крутых и популярных рок-звёзд всех эпох. Одетые с иголочки в дизайнерскую форму пилотов, которая новобранцам только снилась в самых ярких снах, с гордо вытянутыми спинами и задранными подбородками. Среди них были девушки лёгкого спортивного телосложения, грациозные и одновременно опасные в своей грации. Они все взирали на стажёров свысока, будто боги Олимпа на простых смертных. Замыкающим в помещение зашёл Хоукман, заставив своим появлением молниеносно захлопнуть отвисшие челюсти, встал между двумя шеренгами, многозначительно оглядывая то тех, то других.
— Ну что, девицы! Посмотрите вперёд — и увидите этих мужчин и женщин! Венец плодотворного сотрудничества Объединённого флота! Лучшая комбинация острого ума, силы и крутости. А теперь посмотрите на себя! И осознайте своё никчёмное подобие биологического существования! — в привычной манере красноречиво начал Хоукман. — Но сегодня у вас есть шанс доказать обратное! Ведь ваше сегодняшнее испытание — это учебный бой с действующими пилотами истребителей! Первый ваш выход в космос — и сразу в огонь. Свежие, поджаренные куриные жопы. Всё, как я люблю. После завтрака жду обе группы в ангаре! Ставлю на то, что не пройдёт и пяти гравициклов, а всем вам уже напихают по полной! Буду рад ошибаться. Но я не ошибаюсь! Даже готов лично уложить в постельку и освободить от унижений того, кто принесёт победу! Установки ясны?!
— Так точно!
— Вольно! Р-разойдись!
В столовой непривычно стоял галдёж. Конечно, сказывалось отсутствие сержанта на завтраке, но предметом эмоциональных разговоров являлось не это, а наличие в столовой действующих пилотов, которые, в отличие от раздухаренных новобранцев, спокойно и размеренно поглощали пищу, изредка снисходительно бросая взгляд на новобранцев. Они поглядывали с ухмылками в их сторону и переговаривались короткими фразами. Напряжения в их телах не было и вовсе.
— Эй, acere, — толкнул локтем Макса Рафаэль, — видишь вон того, слева, с белыми волосами? Знаешь, кто такой?
— Ну-у, типа, нет, — полушёпотом ответил тот.
— Chiro liro! Это же Маркус Стилл!
— И-и? Братец, это мне ни о чём не говорит.
— Maldito sea! У него же самая быстрая карьера за всю историю нового флота. Три года — и уже командир взвода, конечно, мы и двух гравициклов не продержимся с одними из лучших, не то что пять.
— Пф-ф, подумаешь. Новый флот всего-то лет десять существует, рано легенды придумывать, вон, отец мой героически погиб на той самой битве при Трапписте-1, а дедушка про стычки рассказывал, когда лет сорок назад планеты Кеплера делили. А эти, — обвёл он пилотов пальцем, — им и в подмётки не годятся, да и, может, мы, типа, вообще лучше этих всяких Маркусов Стиллов будем!
— Ха, acerona, ну сказанёшь иногда, вот ты мечтатель, конечно, — посмеялся над словами друга Рафаэль, прихлёбывая суп.
Хоукман встречал всех в ангаре с горящими от азарта дьявольскими глазами. Как будто вампир, предвкушающий трапезу, который, однако, не хочет, чтобы это заметили, и прячет клыки. Он даже не орал и не отвешивал колкости в адрес новобранцев, но хищно ухмылялся исподлобья, чем только больше подсаживал тех на измену.
Командовать эскадрильей новобранцев он назначил Жака Перье, здоровенного детину-переростка, того самого, что, по рассказам Рафаэля, напился с дружками в полёте до Титана и облевался при наказании от Хоукмана, когда тот заставлял его отжиматься до потери пульса. Жак, благодаря своим физическим данным, был на верхней позиции в иерархии группы, считал себя альфа-самцом и постоянно травил байки о своих сексуальных похождениях, зачастую перевирая одни и те же истории, и так, скорее всего, сочинённые на ходу. Хоть он и показывал лучшие результаты во время физических нагрузок и неплохо пилотировал тренажёр, однако его назначение было спорным решением, потому что Перье не отличался остротой ума и умением тактически мыслить, по крайней мере, Максу так казалось. Не сказать, что Макс сам блистал, но Перье был не лучшим пилотом, а от навыков командира хотелось ожидать лучшего. Видимо, это было очередным закидоном сержанта, с понятными только ему целями. Но и, в оправдание Жака, двое его дружков, имён которых Макс никак не мог запомнить и называл их про себя Бибой и Бобой, имели достаточно высокие показатели, даже недалеко от показателей умницы Рафаэля, который был эталоном группы по боевой стратегии.
И вот Хоукман выдал инструктаж и распределил пилотов по космолётам. Рафаэлю достался в управление старенький советский космолёт КИБ-31 «Буран», не самый хороший космический истребитель, большой, неповоротливый и реально устаревший. Он был выпуклый, с увеличенными крыльями и больше годился для боёв в атмосфере, а на орбите терял все свои преимущества, становясь лёгкой мишенью. Но сейчас Макс даже за штурвал и такого был бы готов сесть, потому что ему с распределением не повезло — попался РБТ-27, Ремонтный Бот Технический, двадцать седьмая модификация. В простонародье зовущийся «Воробушек».
Это был ремонтный, не боевой юнит. Он представлял собой небольшую капсулу в форме капли с множеством манипуляторов по корпусу. Подобные использовались в пространстве боя, чтобы обслуживать истребители и возвращать их в строй. Дозаправка топливом, замена деталей плазменных пушек, оперативные ремонтные работы внешней обшивки и отбуксировка в корабли-носители — вот и весь функционал «Воробушков». Обычно на такие сажали не самых выдающихся пилотов, отчего досада жгуче пожирала Макса изнутри. Он, повесив голову, плёлся к своему агрегату, чем привлёк внимание сержанта.
— Власов, хрен ли ты такой кислый? Что-то не нравится, боец? — с усмешкой обратился к нему Хоукман.
— Никак нет, — козырнул Макс и немного нервно зашагал к своему кораблю — для него стало новостью, что сержант знает его в лицо, это пугало.
— Стоять! — гаркнул сержант.
Макс остановился, сглотнул и отчётливо произнёс губами, но не голосом, то самое слово, которое качественно отражает ситуацию полного и тотального провала. Сержант подошёл к нему, приблизил лицо настолько, чтобы не казалось, что он хочет близости, но и настолько, чтобы всеми фибрами своего существа ощутить, что в твоё и так крохотное личное пространство бесцеремонно вошли с ноги.
— Ну хоть не скулишь, как остальные, — продолжил он. — Несправедливо ведь, да? Первый день практики — и выставил вас против опытных пилотов. Из нормальных машин дал вам только парочку и то посадил в них кретинов, а командиром назначил, пожалуй, самого тупого идиота, что встречал в своей жизни, а кого-то толкового, что-то собой представляющего, засунул в космосоюзовское старьё, — отгибая пальцы, сказал сержант, а затем ткнул Максу пальцем в грудь. — Да! Несправедливо! Как и на войне! На войне нет справедливости! Там ты всегда в меньшинстве! Всегда проигрываешь технологиями сагитарам! Всегда на волоске! Когда на Трапписте бомбили мою базу, мы твёрдо ринулись в бой, на полуубитых астрокрафтах, и держали противника, пока не прибыли флоты Альянса и Советов.
«И он тоже», — понял Макс, а сержант продолжал:
— И никто не ныл, что им надо работать в ремонтном боте. Никто. Потому что бой перевернуть может даже испуганный пердёж пилота, которого застали врасплох. Поэтому возьми яйца в кулак, Власов, и сделай то, что от тебя требуется. Понял меня?
— Так точно! — прокричал Макс подняв подбородок, и даже чуть улыбнулся, приободрившись речью Хоукмана, затем развернулся к ремонтному боту и бодрым шагом пошёл в его сторону.
— А улыбочку свою, кстати, дегенератскую убери! — бросил ему вслед сержант, но Макс его не слушал, потому что всей головой уже был в бою.
Положение новобранцев было плачевное, если не сказать прискорбное. Их противники выступали на новеньких ЮНИ-22, являвшихся венцом инженерии объединённых умов нового военно-космического союза. Они выглядели как острые лезвия коротких мечей, такие опасные и красивые в своей агрессивной геометрии. К этому прилагался реальный боевой опыт и знание тактики. Новобранцы у них были как на ладони, они словно гроссмейстеры в шахматной партии, видели все ходы новоиспечённых пилотов наперёд, так как, скорее всего, знали возможности каждого космолёта и астрокрафта, в отличие от стажёров, которые не обладали обширными знаниями о всех возможностях новых истребителей, так как большая часть информации об этих машинах не появлялась даже в полуоткрытых внутренних источниках Объединённого флота, что уж говорить об открытых. Но Биба, или Боба, что-то знали о них, однако информация была неутешительная.
— Putain de bordel de merde! — выругался Перье в общем канале. — Это нечестно, у них техническое преимущество.
— Жак, зато у нас численное преимущество, нас в три раза больше, — вмешался Рафаэль, — используй это.
— Без тебя разберусь, Далматинец.
Ранние космические бои зачастую происходили в атмосфере, потому, по сути, использовали основу правил воздушных боёв, однако очень быстро появилось понимание, что работать с орбиты — это преимущество. Всегда кто выше — у того и преимущество, не зря пилоты Люфтваффе в первую очередь заходили пикированием сверху. Так бои переместились на орбиту и использовали атмосферу планеты как место для манёвров, но не основной битвы, потому на истребителях всё-таки сохранились обтекаемые формы и крылья, нужные для этого и бесполезные в относительном вакууме.
Однако перемещение акцента боя на орбиту на корню уничтожило возможности скрытно заходить к противнику в тыл или на фланг, потому современный космический бой — это, по сути, усложнённая шахматная партия в трёхмерном пространстве, где космические корабли — это фигуры, а поле — окружность планеты. Все объекты в поле зрения, в досягаемости радаров, и исход боя зависит от командиров и решений пилотов. Спрятаться, конечно, можно за самой планетой, при условии, что она будет излучать достаточное количество электромагнитных волн, чтобы мешать радарам. Но значительного эффекта неожиданности не будет, ведь вас всё равно будут ждать, ибо никто не может пройти сквозь планету. Есть, конечно, тактики захода с атмосферы на орбиту, но это рискованно, всё равно заметно и проигрывает в преимуществе расположения, так как вражеские истребители смогут на тебя пикировать, а гравитация планеты даст им преимущество.
В открытом же космосе, или, точнее сказать, в отдалении от весомого влияния гравитации планеты, бои выглядят достаточно скучно, превращаясь в непрекращающиеся догонялки, в которых пилоты чередуют форсаж и бочку — единственную возможную фигуру высшего пилотажа, которая доступна в тех условиях. Бочкой пользовались и из соображений экономии энергии, так как двигатель для этого не требовался, а только использование гироскопа. Потому красивыми такие бои уж никак было не назвать. Впрочем, такие встречались и редко, всё-таки использовать планету было выгодно в тактике.
Бой был учебный, и плазменные орудия были настроены на минимальные повреждения, таким образом, при попадании отключая все системы космолётов, кроме жизнеобеспечения и сигнального маячка. Чтобы победить в бою, необходимо либо вывести вообще все истребители противника, либо подбить лидера. Это был совсем уж тренировочный формат, в реальном бою истребители действуют в одиночку в крайне редкие случаи. Обычно это сопровождение орбитальных бомбардировщиков или защита крейсеров, то есть своей артиллерии. Но за неимением всего этого главным объектом были объявлены лидеры.
Перье вывел эскадрилью на обозначенную начальную точку. По ходу движения выяснилось, что один из его прихвостней, вроде Биба, знал, что на Юни-22 установлены скачковые двигатели, позволяющие использовать гиперпространство непосредственно в бою. С запуском скачка космолёт может пролететь за мгновение расстояние до тысячи километров. Это очень мощное преимущество, учитывая, что у новобранцев такой функцией обладали только космолёты Перье и Бибы с Бобой. Технология свежая, ещё не отточенная, поэтому сильно полагаться в стратегии на неё не стоило, потому что невозможно измерить с точностью до километра точку выхода из скачка. Поэтому Перье заранее выставил тыловой заградительный отряд. Чтобы противник не мог просто так зайти в тыл.
Стартовой точкой новобранцев был южный полюс, а их противников — северный. Боба на общем канале предложил отправить две группы в обход, чтобы зайти в тыл противника и с фланга по экватору, пока основная будет идти на прямое столкновение, а своя тыловая группа, напротив, прикрывать. Такая стратегия была полностью оправдана, если планета не позволяла видеть на радарах объекты, скрытые за её поверхностью. Таких было большинство, и Тау Кита 4 являлась именно такой. Даже больше: планета не позволяла вести переговоры, ведь пылала электромагнитным полем настолько, что не требовалось применение средств радиоэлектронной борьбы. Любой скрывшийся за её орбитой космолёт не только с радаров пропадал, но и лишался связи с другой стороной.
Скорее всего, противник сделает ровно то же самое, и до момента появления чьей-то группы из-за орбиты никто не узнает, чем закончилось там столкновение. От исхода боя засадных групп в том числе и будет зависеть исход боя основного. По идее, всё правильно, всё по методичке. Только Макса не отпускала чуйка: он понимал, что Перье принимает решения по всем нормам современной тактики, но чувствовал, что всё не так просто, есть какая-то загвоздка в этом всём. Неизвестная переменная, которая с лёгкостью повернёт бой против новобранцев. Додумать ему не дали. С базы поступила команда приступать к битве, и обе стороны двинулись друг на друга.
Новобранцы двигались медленно, разбившись на звенья в ромбы, можно сказать, пассивно, в ожидании приказа командира. Тот медлил. Биба и Боба отсоединились от основной группы на самом старте и возглавили засадные группы, состоящие из нескольких звеньев. Руководить тыловой группой Перье назначил Рафаэля, сам же возглавил основную. Макс, естественно, по долгу службы ремонтником, находился среди прочих подобных в тыловой группе.
Противник тоже двинулся вперёд, притом просто клином, не выставив никакой тыловой группы, что было крайне странно и только больше усилило сомнения Макса. А ещё никто не заметил отделившиеся засадные группы противника и, судя по основному количеству, те их и не отправили. Они просто шли в лоб, наращивая скорость. Неужели они настолько самоуверены, что готовы напрямую завязать ближний манёвренный бой и победить наскоком, опытом и силой, без тактики и стратегии? Зарашить, если верить геймерскому языку Дэниела, то есть показать, кто хозяин космоса, если по-простому. Но нет, Максу казалось, что здесь было что-то ещё. Но что?
— Всем внимание, эти козлы, видимо, хотят выпендриться и размотать нас в ближнем бою. Они будут делать скачок, поэтому тылу снизить мощность маршевых на шестьдесят процентов и приготовиться к залпу, а основной группе к манёвру по экватору и развороту. Засадные группы, видимо, не встретят противника и зайдут с северного полюса. А это значит, что у нас преимущество, — разложил перед всеми ситуацию командир новобранцев.
— Послушай, Перье, что-то тут не так, это слишком просто, — перебил его Макс.
— Это чьё там кудахтанье? — отреагировал Жан.
— Власов, из «Воробушка».
— Заткни своё хрюкало, Власов, и выполняй приказ.
— Перье, он прав, вдруг противник что-то задумал или имеет какое преимущество, ну, типа, не может же быть всё так просто, — вступился за друга Рафаэль.
— Тебя тоже не спрашивали, Далматинец, делай своё дело. Плевать я хотел на ваши важные мнения и идеи. Так вот, о чём я, Юни-22 манёвреннее нас по всем фронтам, но сейчас ситуация на поле на нашей стороне. Нас больше и мы их окружаем. Отработайте чётко, и мы сможем их победить. Всем ясно? — задал он ненужный риторический вопрос. — Вперёд!
И уже вот-вот эскадрильи должны столкнуться, а противники из клина неожиданно перешли во фронт, будто и правда готовясь к лобовому столкновению и переходу в ближний бой. Тем временем основная группа разлетелась по экватору, открыв тыловой возможность сделать залп, но противники, буквально не долетев до зоны поражения плазменных пушек, произвели скачок. Да ещё какой! Никто и не мог подумать, что новые истребители повысили расстояние и точность — они оказались ни много ни мало, а ровно между тыловой группой и южным полюсом. Видимо, технологию на Юни-22 доделали до совершенства.
Тыловой группе оставалось лишь экстренно разворачиваться. А основная группа ушла по экватору, и Перье приказал не лезть, жертвуя тыловым отрядом и ремонтниками, а затем скомандовал уходить за орбиту. Любой сторонний наблюдатель сказал бы, что Перье струсил, но в такой экстренной ситуации это не выглядело нерациональным. Малодушно — да, но вполне логично. Однако противники не стали разворачиваться, резко юркнув за орбиту. Вот тогда и началась настоящая паника.
— Основной, стоять! — вовсю верещал Перье, сыпая проклятиями. — Cest chiant! Bande de salops!
А затем он приказал рассредоточиться разведывательным истребителям по всей окружности, чтобы те могли сообщить, с какой стороны выйдет противник. Это не спасёт от скачка, но позволит к нему быть готовым и знать траекторию. Основные силы Перье рассредоточил поодаль от разведчиков, а тыловые оставил в центре. Логично и правильно. Он был не так плох, как изначально казалось Максу. Время шло, и никто не появлялся, ни засадные свои, ни чужие. Напряжение росло. Засадных, скорее всего, уже всех перестреляли, у противника было преимущество и в численности, и в технической части, и в навыках. Шансов ноль. По всем фронтам провал стратегии, но не личный провал Перье, на его месте каждый сделал бы то же самое. Да и не всё было потеряно, вряд ли эскадрилья пилотов Юни может ещё чем-то удивить.
Но они удивили. Это было просто немыслимо. Настолько, что у Макса отвисла челюсть до колен. На его глазах истребители противника просто появились рядом с тыловой группой. В центре. Это означало лишь одно, они совершили скачок прямо через планету.
— Páfata! — лишь успел выдавить Раф, а потом завертелось. Противник сразу же начал манёвренный бой, у тыловой группы было шансов немного, если не сказать, что они и вовсе отсутствовали — оставалось рассчитывать на помощь основной группы. Но её не последовало. Точнее сказать, основная группа вошла в бой, но не для того, чтобы защищать тыл, а для того, чтобы с более-менее безопасного расстояния отстреливать корабли, оказавшиеся в одиночку.
Макс на своём «Воробушке» не мог участвовать в бою и ему оставалось только уворачиваться от лучей противника. В хаосе битвы это было вполне возможно, ведь преимуществом «Воробушков» была их манёвренность за счёт облегчённого корпуса. Макс думал, что ему делать — ситуация патовая. «Что бы сделал мой дедушка? Блин, ну какой дедушка, о чём я вообще думаю». Но образы не выходили из головы, норовя что-то сказать. В голове возникли воспоминания из детства: как Макс помогал дедушке с ремонтом всяческих роботов, что были в хозяйстве на ферме, такие в Космосоюзе назывались колхозами, хотя, по сути, уже ими не являлись. А слово «заколхозить» и вовсе означало «что-то сделать не по правилам, но чтобы работало». А ведь дедушка так всю жизнь и делал. Сломается — починит по-своему. Да ещё и зачастую лучше, чем на заводе. И что бы сказал дедушка в этой ситуации? Дедушка бы сказал: подумай вбок. Подумай вбок. Подумай. Вбок. Да.
В процессе всех кульбитов Макс на радаре искал метку Рафаэля. С какой-то попытки ему это удалось, и он обнаружил болтающийся в пространстве истребитель друга. Всё-таки подбили. Чудесным образом увернувшись от синхронных залпов троих преследователей, Макс отрубил двигатель, запустил гироскоп, заставив корпус неестественно вращаться, и полетел по инерции в сторону Рафаэля. Преследователи отступили, видимо решили, что сбили его, и ринулись обратно в центр схватки, добивать остальных. Подлетев к «Бурану» Рафаэля, Макс зацепился манипулятором за корпус. Включил системы, но не двигатель, добрался с помощью манипуляторов к передней части истребителя. Раф убрал зеркальную защиту переднего иллюминатора и помахал рукой. А затем с удивлением глянул на то, что делает Макс: тот с помощью манипуляторов и резаков вскрывал обшивку. Раф испугался, начал бить в стекло и крутить у виска и, скорее всего, высказывать всё, что он думает про Макса, пока тот не закончил свои действия, а затем в динамиках появился его голос.
— Раф, ты как?
— Maldito sea! Acere! Ты как это сделал? Ого! Весь нос разворотил.
— Раф, слушай, давай потом всё это обсудим, сейчас нет времени. Мы ещё можем победить, поэтому слушай сюда мой план.
Бой к этому моменту закончился. Весь тыловой отряд вместе с остальными ремонтниками перебили, а Перье так и не вступил в ближний бой основной группой. Хоть они и успели подбить несколько Юни, но спешно смотались за орбиту. В этот раз их не стали преследовать. Причина была Максу ясна, хоть он и не был в ней так уверен. Скорее всего, всё это организовали не совсем ради обучения новобранцев, а для того чтобы протестировать истребители нового поколения, потому сейчас противники и заняли оборонительную позицию. А значит, фокусы закончились.
Внезапно запустились двигатели «Бурана», и он ринулся куда-то в сторону. Юни сначала никак не отреагировали, но затем отправили ударное звено. Казалось, что «Буран» пытался прорваться к своим, но вдруг начал как-то странно маневрировать, а затем устремился в одном направлении. Там-то он и был подбит. Никто из действующих пилотов не понял манёвров «Бурана» и поэтому списали просто на панику и неважное пилотирование. И вот здесь они просчитались. Просчитались в двух моментах. Первое и самое простое: двигатели у «Бурана» не работали, ими послужил ремонтный бот «Воробушек», которому удалось спрятаться за корпус товарища и его не заметили.
И второе: когда звено вернулось в строй, они не заметили, что «Буран» продолжает движение. Да даже если бы и заметили, то наверняка не придали бы виду, летит и летит по инерции. Но «Буран» летел не просто по инерции, а в самом нужном направлении, он летел к подбитому вражескому Юни. На самом подлёте никто и не мог заметить на таком расстоянии, как с помощью маленького ремонтного бота он подрулил к истребителю Юни-22.
Макс крепко ухватился манипуляторами за вражеский истребитель, продолжая удерживать «Буран». Он снова раскромсал всё носовое отделение, но так и не нашёл того, что ему нужно.
— Раф, тут всё по-другому!
— Tranquila mañana, acerona, система всё равно такая же, попробуй осмотреть главный узел.
— Добраться бы ещё до него.
Всё это время в стекло барабанил пилот Юни-22, он показывал вопросительными жестами желание узнать: какого хрена вообще происходит? Эту фразу Макс прочитал у него по губам, но ему было не до ответов. Наконец с подсказками Рафаэля Макс таки добрался до нужного узла цепи, чтобы можно было соединить два истребителя вместе.
— Chiro liro! Сработало, Макс! Ты красавчик мой, каков же ты Макс! Просто браво! Ты гений!
— Рафуля, дорогой, давай к делу.
Благодаря Максу Рафаэль смог подключиться к вражескому истребителю, да не просто так, а получить контроль над ним, и тут уже применил все свои навыки талантливого программиста: он с лёгкостью хакнул основной терминал и привёл все системы в боевую готовность, но так, чтобы пилот в кабине ничего не мог сделать.
— Макс, всё готово, а что ты собираешься делать дальше? Двигатель мы всё равно не запустим.
— Основной не запустим, дружище, но скачковой… — улыбнулся Макс во все тридцать два зуба и даже зловеще блеснул глазами.
Новобранцы во главе с Жаком Перье начали атаку не сказать, что плохо, но и чего-то выдающегося сделать, естественно, не смогли. Юни с лёгкостью приняли манёвренный бой и просто намеревались победить противника скоростью и навыками, что им и удавалось. И та и другая сторона оберегала своего лидера и потихоньку сходилась в ближнем бою всеми фронтами. А тем временем план Макса и Рафаэля был почти готов к осуществлению.
Юни, конечно же, побеждали, оттесняя и дробя противника, заставляли паниковать, разбивали строй звена. Новобранцы кучковались вокруг лидера, который уже и сам не понимал, что делать, отпустив ситуацию. Проигрыш в битве уже маячил впереди, когда неожиданно, совсем близко к лидеру Юни Маркусу Стиллу, совершил скачок подбитый Юни. Да не один, а с прицепом в виде, уму непостижимо, ремонтного бота. Никто не успел опомниться, как истребитель начал палить из лазера и плазменной пушки, а ремонтный бот, зацепившись манипуляторами, раскручивал его по кругу как юлу. Это внесло не просто сумятицу в тыл противника, большинство из истребителей выпали из боя сразу, не успев даже среагировать, многие бросились наутёк, без строя, просто врассыпную. Противник дрогнул, и Макс уже начал мысленно праздновать победу, как по корпусу Юни прилетел точный удар плазменной пушки. Самому истребителю, естественно, это не причинило никакого вреда, но сбило с его корпуса ремонтный бот.
Макс успевал только уворачиваться от лазера и плазменных лучей истребителя, как его начал преследовать один из оставшихся дееспособным истребитель. Да не просто истребитель, а сам Маркус Стилл — лидер эскадрильи действующих пилотов. Сначала Макс дрогнул, чуть не словил луч в борт, но вовремя увернулся, запаниковал и двинул в сторону, но быстро понял, что в «открытом поле» ему точно конец, поэтому отважно направил «Воробушка» в сторону всё ещё дико крутящегося истребителя. Маркус не отставал, демонстрируя великолепные качества пилотирования, но в один момент не учёл того, что не только он может оказаться хищником.
Макс всё ближе пытался облетать палящий во все стороны Юни, навязывая Маркусу свои условия гонки, и тот в один момент повёлся. Уже приготовился сделать залп по ремонтному боксу, как чуточку не рассчитал габариты и подтвердил догадку Макса о том, что это не просто учебный бой для новобранцев, а скорее тестирование новых истребителей в рамках, приближенных к реальной схватке. Потому Маркус никак не мог доверить системе автопилотирования уклоняться от лучей, чтобы качественно навести орудия и дать залп. И когда Макс навязал свою игру, заставив просто гоняться за ним, постоянно уклоняясь от лучей, внезапно Макс остановил двигатели, тютелька в тютельку проскочив мимо лучей, позволив опешившему Маркусу резко догнать его на полной тяге, схватил манипуляторами корпус и чуть-чуть довернул, только для того чтобы истребитель Маркуса угодил под луч лазера. Шах и мат.
* * *
Новобранцы проиграли бой, потому что несколькими мгновениями раньше противники сбили космолёт Жака Перье. Тем не менее появление Макса из люка ремонтного бота все встречали аплодисментами. Все, кроме Жака и его дружков. А Раф сгрёб Макса в объятия.
— Эль Гурриато! — прокричал он. Макс только вопросительно поднял бровь. Впрочем, остальные тоже ничего не поняли, но начали повторять за Рафаэлем, скандируя: — Эль Гурриато! Эль Гурриато! Эль Гурриато!
Потом Макс поинтересуется у одухотворённого друга, что такое Эль Гурриато, на что тот ответит, что так на их языке называют воробья. Но это будет потом, а сейчас Макса чествовали.
Толпа разошлась, к Максу подошёл сам Маркус Стилл. Он окинул его снизу вверх взглядом и улыбнулся уголком рта.
— Неожиданно для новичка. Такие флоту нужны, — сказал Маркус, протянув руку.
— Благодарю, но, э-э… В реальном бою мы бы не выстояли, были бы пушки, ну, типа, в боевом режиме, этого бы всего не случилось, — ответил Макс, пожав его руку и от стеснения почёсывая голову.
— Тем не менее ты показал мне, что ремонтные боты не просто важны в бою, но и могут выкинуть неожиданные фокусы. Как додумался до такого?
— Да я… Э-э… Как бы… Да просто… Вот Раф помогал, — пожал плечами Макс, приобняв Рафаэля.
— Круто, — поджав губы, резюмировал Маркус и развернулся, козырнув двумя пальцами, — надеюсь, ещё увидимся.
— Ага… — пробубнил Макс себе под нос, провожая взглядом Маркуса.
— Всем построиться! — прогремел усиленный динамиком голос Хоукмана.
Приказ был тут же исполнен, и в ангаре воцарилась тишина. Сержант с хмурым видом прошагал от начала до конца шеренги. Постоял какое-то время, переминаясь с пяток на носки, и резко повернулся.
— Перье!
— Я! — откликнулся Жак.
— Так себе ты командир, только жопу свою прикрывать горазд! Но в целом, неплохо, — грубо отчеканил Хоукман.
— Бланко!
— Я! — откликнулся Рафаэль.
— Раз ты такой умный, Далматинец, что постоянно раздавал советы своему командиру, суёшь свой пятнистый нос в каждую дырку, то в следующий раз командуешь ты, и посмотрим, как ты справишься, — тыча пальцем в грудь, сыпал угрозами сержант.
— А теперь самое вкусное. Власов!
— Я! — откликнулся Макс и заметно сглотнул от страха.
Эйфории от победы и след простыл. Сержант стоял напротив, буравил его тяжёлым взглядом из-под кустистых бровей и молчал. Тишина превратилась в пытку. Затем Хоукман всё-таки приподнял подбородок, как бы кивнув.
— Ты, конечно, знатный идиот, на пару со своим пятнистым дружком, и будешь оправдываться перед механиками за раскуроченный новый истребитель и перед тем бедолагой, которому устроил центрифугу и украшение всех внутренних поверхностей блевотиной, но… — поджав губы, покачал Хоукман головой: — Это было весьма неожиданно необычно и даже круто. — Макс не мог поверить своим ушам, его хвалил Хоукман. — С постелькой тебе, конечно, обломится, но день отдыха ты заслужил.
Макс невольно расплылся в идиотской улыбке.
— А улыбочку свою дегенератскую убери, — сказал напоследок Хоукман, козырнул и отправился восвояси.
* * *
— А что дальше было, деда? Этот Эль Гурриато такой классный! Хочу, как он, быть!
— Ох, мой мальчик, ты даже не представляешь, насколько ты ему близок, но об этом потом. Пойдём, Максик, отец тебя уже заждался.
Конец эпизода
