Невыносимее всего было оставаться в тишине камеры наедине не только со своими мыслями, но и с бесконечными, разрушительными речами Птицы. Его невозможно было ни прогнать, ни заткнуть, пока Вениамин Самуилович не даст таблетку, после которой он впадал в благоговейное отупение. Сергей был счастлив, когда удалось выпросить листы и карандаш. Можно было «играть» в шахматы, вспоминать шахматные дебюты… на это уходило много листов, и тогда в ход шли стены. Стены окружали, стен было много, а значит писать на них можно было бесконечно много. Иногда буквы прыгали, схемы путались, потому что приходилось изо всех сил концентрироваться, чтобы заглушить нескончаемый поток упреков, насмешек и ненависти. Иногда на стенах появлялись зарисовки от этого же автора, чтобы Серёже было не по себе, даже когда его нет рядом.
— Давай… притворяйся дальше, что не слышишь, — хмыкнул голос сзади. Серёжа вздрогнул и продолжил чертить доску на листочке с ещё большим рвением. — А если бы ты умел слушать, то мы бы здесь не оказались.
— Из-за тебя мы здесь и оказались! — план не отвечать провалился довольно быстро.
— Нееет, из-за меня у нас был бизнес, контракты и полезные связи, на которые ты сам никогда не был способен, потому что двух слов связать не можешь, чтобы не потерять сознание от волнения, — сегодня Птица снова завёл свою любимую шарманку.
— Я прекрасно справлялся без тебя. Я сам окончил университет, сам защищал диплом и проводил презентации, — кого он сейчас пытался убедить, Серёжа и сам запутался. Получалось, что просто не хотелось соглашаться с демоном и уступать ему; не мог же он быть настолько никчемным?…
— Ой, какой молодец! Справился с заготовленным на бумажке текстом! — даже затылком ощущалось, как он закатил глаза.
— Центральный… центральный дебют… к примеру Северный Гамбит, — бормотал под нос Разумовский, пытаясь перекрыть мерзкий смешок.
— Пфф, я вот не понимаю, — судя по мягкому шелесту крыльев он подобрался поближе, — какого чёрта тебе вечно не хватало? Я же тебя всегда защищал, это я тебя знаю лучше всех, это я тебе с детства пытался вдолбить элементарные истины, которые ты так и не усвоил!
Не дождавшись ответа, Птица продолжил, вкрадчиво вшивая в мозг каждую фразу:
— Я ведь всегда по итогу оказывался прав. Ты слабый и доверчивый дурачок, которого все шпыняют, а он продолжает бежать к любой руке, которая поманит.
— е2-е4… е7-е5…
— Тебя же все, кроме меня бросали! Начиная с родителей, и заканчивая дворником! Помнишь его? Глупого, прокуренного мужика с идиотской кличкой Видок?
Руки задрожали, мешая рисовать линии ровно, а это и так было непросто: на колене бумага проминалась под тупым карандашом, поэтому клетки выходили кривыми. Да и ходы записывать получалось кое-как. А теперь и вовсе то, что должно было выглядеть прямым скакало, словно линия кардиограммы.
— А потом случился Волков! — эту фамилию он прошипел почти в ухо, наполнив её таким количеством яда, что можно было захлебнуться.
— с… с2-… с3… — голос теперь дрожал, вторя карандашу.
— «Ты не понимаешь! Он мой лучший друг! Он меня никогда не предаст! Он самый хороший!», — пискляво передразнил Птица и разразился коротким, издевательским смехом. — А я тебе говорил, что он бросит тебя при первом же удобном случае. Говорил? Говорииил…
— Он меня н-не брос-сал! Мы… мы выросли вместе… — Пытаясь дышать ровно не удержался Серёжа. — Наши пути в какой-то м-момент… разошлись… но это нормально…
— Пхаха, ты действительно настолько тупой, что до сих пор не видишь реальную картину? — Птица снова хохотнул, откинув голову. — Да он же просто был рядом, пока ему это было удобно!
— Хватит извращать и переворачивать всё, что было в моей жизни! Олег не такой и никогда таким не был! — рявкнул парень, остервенело записывая одно и то же, потеряв всякий смысл этого занятия.
— Да он подсел тогда к тебе, чтобы списать контрольную по математике! А потом получил за неё хорошую оценку, и понял, что тебя можно использовать, — веселился демон. — А тыыы был готов хоть всю домашку за него делать до глубокой ночи, потому что на тебя, наконец-то, хоть кто-то обратил внимание, потому что остальным даже за решением к тебе было зашкварно обращаться…
— И что?! Да, вот именно! Он первый, кто не гнобил и не издевался, и уже за это я ему благодарен…
— Вот именно, мой тупоголовый воронёнок! Тебе не важно, лишь бы по голове погладили, лишь бы кинули подачку в виде пустых слов о нужности и твоей важности! Вранье! Выгода — вот что правит людьми. У вас двоих интересов общих мало: вы любили разные книги: он любил Лавкрафта, а ты Толкиена и Гарри Поттера, но при этом всё равно читал его книжки, чтобы было что обсудить. А он твои не читал, кстати. Это же тебе было важно поддерживать с ним разговор. И музыка вам нравилась разная. Тебе ведь никогда не нравилась Ария и Король и Шут. Потому он и тусоваться в старших классах стал чаще без тебя. Ты не ходил на их концерты, а он там общался с другими ребятами, с которыми было интересно, с которыми было весело! Они отрывались на концерте, а потом вместе пили пиво, пока ты читал свои книжки и слушал плеер.
— Заткнись! Просто… просто заткнись, — сосредоточиться на шахматах больше не получалось совсем. Рука с карандашом тупо зависла над бумагой, подрагивая, но не понимая, что ей писать. — Нам было интересно вдвоем, мы кучу всего обсуждали!
— Это тебе было интересно вдвоем. А ему нужна была компания. И он её находил. И ты сейчас можешь сколько угодно это отрицать, но я-то видел твою душонку насквозь. Как ты глотал обиду, как натягивал улыбку, слушая его рассказы о гулянках, как…
— Он меня звал! Я сам отказывался идти! — теперь дрожь охватила всё тело, и он слегка покачивался, пытаясь сохранить самообладание.
— Поправочка! Он тебя позвал, после того, как ты сквасился, услышав впервые о его встречах с другими друзьями. Думаешь он не заметил, что ты потом ночью ныл в подушку? — снова тихий, холодный смешок. — Ты же цепляешься, как пиявка, душишь, выпрашиваешь внимание…
— Заткнисьзаткнисьзаткнись…
— …так боишься, что тебя снова бросят, предпочтут кого-то интереснее, предпочтут твоё скучное одинокое общество нормальной компании людей!
— Я прошу тебя! Хватит!
Перед глазами всё влажно расплывалось.
— И ведь он так и сделал при первой же возможности! После школы с тебя нечего было взять, математику больше не спишешь, ты бесконечно в своих заботах, недосыпах и учёбе, вместо нормальной жизни молодого человека, — Птица обошел с другой стороны, пытаясь заглянуть в лицо, но Серёжа зажмурился. — И он в самом деле тебя бросил! — когтистый палец назидательно ткнул в плечо, заставив вздрогнуть. — Сбежал в армию! Хахаха, представляешь? Настолько его допёк, что тот предпочёл сдохнуть в Сирии!
— УБИРАЙСЯ! — он швырнул в него карандаш, резко развернувшись. Но конечно, Птица оказался уже с другой стороны.
— Ну вот, ты опять ноешь, — рыжеволосый демон закатил глаза и цокнул языком. — Но знаешь, что хуже всего? Жизнь тебя не учит! Казалось бы, Волкова должно быть достаточно, но потом ты повёлся на очередную нелепость. На мента! Майор Игорь Гром, — издевательски пафосно возвестил он. — Стоило ему пару раз тебе улыбнуться, и швырнуть стакан в какого-то ублюдка, как ты тут же записал его в друзья!
— Всё не так! Игорь…
— «Игорь», — передразнил демон. — Игорь копал под тебя и вполне успешно! А потом засадил сюда! У тебя нет друзей, их вообще не бывает! Это условность, выдумка! Когда ты поймешь, что я — это всё, что у тебя есть! Ты больше никогда никому не будешь нужен!
— В-ВЕНИАМИН САМ-МУИЛОВИЧ!!! — он кинулся к решетке. — Пожалуйста! Позовите его!
— Давай помогу? — Птица встал рядом и проорал совсем близко, почти оглушая. — КТО-НИБУДЬ, ПОЗОВИТЕ ВРАЧА!
Его смех эхом отдавался в голове, заставляя с силой приложиться лбом о решётку.
— Твой единственный друг всегда был только в твоей голове…
Конец эпизода
