На этот раз мужчина даже подготовился. Он надел темные чистые джинсы, легкую и идеально выглаженную белую футболку, на которую накинул клетчатую рубашку, и выбрал светлые кроссовки, предварительно отмыв их до кипельно-белого цвета. Писатель даже уложил волосы как смог, придавая себе вид человека, довольного жизнью и собой.
Сегодня он хотел быть во всеоружии.
Без пятнадцати шесть он вышел из дома и направился к автобусной остановке.
Отчего-то внутри было волнительно. Он ведь не просто собирался идти и разглагольствовать на философские темы вместе с выпивкой! Его позвали играть в покер, причем не абы с кем, а с управляющим бара, загадочной рыжей женщиной, двумя старыми знакомыми и одним пока что неизвестным дилером. Компания весьма разношерстная, если задуматься.
Через час он стоял перед желтой вывеской и нервно приглаживал рубашку.
Кавус не знал, что делать дальше. Просто зайти внутрь? Кто-нибудь да проведет его мимо тех амбалов, да? Он потер переносицу и спустился вниз.
У барной стойки он заметил мужчину. Того самого, которого видел тогда вместе с Аплистией у гримерки. Кавус нервно сглотнул.
Фергус, как его назвали, расслабленно сидел со стаканом, внутри которого плескалась темная жидкость и о чем-то тихо переговаривался с Леви, что сосредоточенно тер стаканы и также тихо отвечал. Писатель почувствовал себя неловко — прерывать чужую беседу не хотелось.
— Кавус? А вы настоящий джентльмен — заранее подошли. — С лестницы послышался приглушенный голос и негромкие шаги.
Мужчина невольно дернулся, застигнутый врасплох — управляющий баром повернулся на звуки голоса и встретился взглядом с Кавусом. Теперь писатель мог получше рассмотреть его: темные густые брови изящной формы нависали над длинными ресницами, что обрамляли темные глубокие глаза — они даже как-то хищно смотрели на мир вокруг, пока крылья прямого носа с небольшой горбинкой еле трепетали — как будто их обладатель принюхивался. Густые темные волосы мужчины были аккуратно уложены набок — пряди немного нависали над его лбом, бросая тень на и так весьма серьезное выражение лица. Одет он был в классический черный костюм с темно-синей рубашкой под идеально сидящим пиджаком. От Фергуса буквально веяло аристократичностью.
Между тем вниз спустились Ракутан и сопровождающий его Уотан, от которого сильно пахло сигаретами. Охранник сонно тер лицо, в то время как психолог заметил сидящего у бара управляющего.
— Здравствуйте, Фергус, — Ракутан вежливо кивнул головой и пихнул стоявшую рядом сонную морду в бок.
— А, да, привет, босс, — Уотан лениво махнул рукой и почесал затылок. Ракутан вздохнул.
Леви аккуратно помахал ладошкой всем троим из-за спины Фергуса и мягко улыбнулся.
Управляющий и, по совместительству, директор заведения опрокинул свой стакан, допивая непонятную Кавусу жидкость, и поднялся, что-то тихо говоря Леви. Бармен лишь кивнул и полез под стойку. Фергус же направился в их сторону, на ходу поправляя полы пиджака.
К слову, мужчина и по телосложению не уступал красивому лицу — он был не такой сильный как Уотан, но тем не менее его тело казалось хорошо слаженным: широкие плечи и грудная клетка, крепкая талия и сильные бедра, что были видны даже через официальные брюки. А также большие ладони и длинные пальцы. Кавус невольно подумал, что тут может спасовать даже Тентер.
Подошедший мужчина кивнул всем троим и пожал протянутую руку Уотана, после чего перевел взгляд на писателя. Глубокие темно-серые глаза, казалось, просканировали всего Кавуса и довольно прищурились.
— Аплистия чуть плешь нам не проела, напоминая о новом участнике нашего небольшого собрания на этой неделе. Приятно познакомиться, можете называть меня Фергус. — Мужчина легонько кивнул и протянул руку. Кавус осторожно пожал ее, стараясь прислушиваться к чужому глубокому голосу. — “Птички” и даже Глатон изъявили желание прийти — весь коллектив очень редко собирается в одном месте, знаете ли, — послышалась тихая усмешка, хотя глаза Фергуса не излучали ни единого лучика тепла. — Пойдемте. Аплистия, как всегда, опаздывает.
— Задерживается, — меланхолично поправил Ракутан.
— Задерживается, — с нажимом повторил управляющий, закатывая глаза, и повел их к той самой охраняемой арке. Ракутан и Уотан двинулись следом.
При виде Фергуса амбалы лишь расступились и отвели взгляд, пропуская мужчин. Кавус тут же стал рассматривать внутреннее убранство, что так долго щекотало его любопытство — ему было очень интересно, что представляет из себя вип-зона в этом заведении.
За аркой был небольшой проход, что, как и спуск в сам бар, был также выложен темной плиткой с подсветкой около плинтуса. На стенах висели стилизованные небольшие бра, что придавали некоторую мрачность своим рассеянным светом. Где-то впереди проход расширялся, образуя небольшую площадку.
Как только Кавус вышел из арочного прохода на эту самую площадку, которая явно освещалась лучше коридора, он невольно замер. Впереди была широкая стена, налево и направо уходила плитка, заворачивая вокруг угла и образуя пространство буквой “П”. Стены тут были выкрашены в рубиновый цвет, в то время как коридор хвастался лишь темно-бордовым; плинтус насыщенного серого цвета также был с подсветкой, отчего казалось, что темная плитка кое-где даже блестит своими небольшими белыми вкраплениями.
Но самое поразительное было впереди: на стене, куда упирался арочный проход, была огромная статуя вылепленной девушки с крыльями. Она возвышалась над Кавусом метра на полтора-два, серого цвета и до ужаса качественно сделанная — казалось прямо сейчас она оживет и доведет писателя до инфаркта. Ее распущенные волосы спускались по голым плечам, лицо ее застыло в каком-то торжественном ожидании, будто она только и ждет, чтобы опустить взгляд своих тяжелых серых глаз и хищно сощурить их в поисках жертвы. Тело девушки было вылеплено до середины бедер, дальше ноги сливались с отделкой стены. На ней было подобие платья, что прикрывала грудь, складками спускалось вниз по талии и струилось по бедрам; руки каменной женщины были опущены и немного выпирали вперед — будто она находилась в движении и куда-то шла, а ее широко раскинутые большие крылья выходили дальше отведенного пространства на стене и нависали над проходами слева и справа, образуя полу–арку. Каждое перышко и складочка на одежде и теле выглядели достаточно реалистично, чтобы почувствовать себя неуютно.
Смотря на воинственную деву, Кавус невольно сглотнул.
— Производит впечатление, не так ли? — Сбоку раздался довольный голос Фергуса. Он с некоторой теплотой смотрел на статую. — Наша, можно сказать, гордость. Мы зовем ее Дивиной. Ей подходит. Это наш новый гость, Дивина, так что не пугай его, — мужчина усмехнулся.
Писатель бросил быстрый взгляд на управляющего и снова взглянул на статую. Почему-то теперь она не казалась такой угрожающей, больше веяло спокойствием.
— Действительно впечатляет… Очень красиво, — только и смог выдавить Кавус, во все глаза смотря на каменную женщину.
— Не смущайте ее, — хохотнул сзади Уотан и хлопнул писателя по плечу. — Думаю, ей вы придетесь по душе так же, как и нам, правда ведь, мозгоправ?
— Я же просил вас не называть меня так неуважительно, — вздохнул Ракутан и тоже поднял взгляд на стену. — Но Уотан прав, не бойтесь, Кавус, она милее, чем кажется на первый взгляд.
— Пойдемте, Генте наверняка нас уже ждет, — прервал их Фергус, поворачивая налево и заходя за угол. Мужчины послушно двинулись за ним.
К слову, этот коридор выглядел уже более привычно. Все также рубиновые стены, темная плитка и бра, только теперь слева находились темно-коричневые тяжелые двери со специальными табличками, где темно-золотым было выгравировано “VIP”.
— Это для гостей, — начал пояснять Фергус. — Три комнаты с этой стороны и еще три в другом проходе. Здесь же, — он указал на стену с правой стороны, что находилась за каменной девой, — наше специальное помещение и, грубо говоря, комната отдыха. Гости сюда попасть не могут. За некоторым исключением. — Кавус отчетливо уловил намек в голосе и поежился.
Как и сказал Фергус, за статуей находилось специальное помещение, существование которого подтверждала единственная на всю стену двустворчатая дверь — она была деревянной, с массивными темными ручками и резным узором, что изображал два растущих дерева, переплетающихся корнями и ветками. Снизу шла надпись на незнакомом Кавусу языке — она огибала корни и продолжалась на второй двери, также по широкой дуге обходя низ дерева и заканчиваясь симметрично на той же высоте, где было начало на противоположной стороне.
Управляющий взялся за тяжелые ручки и потянул на себя. Двери бесшумно распахнулись.
Проход тут же залило теплым светом, что исходил от большой люстры с тканевым винтажным абажуром, что делал свет мягче, придавая ему приятный желтый оттенок. Когда Кавус проморгался, то заметил, что их и правда уже ждали.
Возле большого покерного стола, обтянутого темно-зеленым сукном, стоял невысокий мужчина, что меланхолично перебирал карты в руках. Одет он был в белую рубашку, расстегнутую на верхнюю пуговицу и аккуратно закатанную по локоть, темную жилетку и классические брюки, что идеально сидели на его худощавой фигуре. В такт перебираемым картам он тихо постукивал носком лакированной обуви, быстро двигая тонкими пальцами.
Последняя карта легла в его ладонь, мерное постукивание прекратилось, и он наконец повернулся к вошедшим, приветственно наклоняя голову.
Вид у мужчины был весьма…уставшим, мягко говоря. Слегка растрепанная челка темных густых волос прикрывала его лоб, густые брови нависали над полуприкрытыми карими глазами, под которыми расположились заметные невооруженным глазом темные круги. У мужчины был прямой нос и слегка поджатые губы, довольно острые черты лица и слегка впалые щеки. Несмотря на свой внешний вид, он произвел на Кавуса весьма приятное впечатление — писатель даже как-то воодушевился, смотря на вполне себе обычного человека, который, даже будучи “пандой”, вызывал симпатию.
— Аплистия попросила без нее не начинать, она уже спешит, — произнес мужчина несколько хриплым голосом. — Остальные уже пришли.
— Госпожа инвестор как всегда, а ты как почтовая сова, Генте, — Уотан ввалился в комнату, на ходу потягиваясь и проходя к столу. — Здрасте, птички, привет, здоровяк, — охранник пожал руку сидящему в углу Глатону.
Ракутан прошел в комнату следом, пожал руку Генте и сразу уселся за одно из мест за карточным столом, вытягивая ноги:
— Госпожа Аплистия занятой человек, ей простительно, — пробормотал психолог, кивая остальным работникам бара.
Генте тем временем вопросительно смотрел на Кавуса:
— Вы наш новый игрок сегодня?
— Кавус, вы и правда пришли! — Откуда-то сбоку выглянуло две пары серых любопытных глаз и белобрысые макушки, что сразу же окружили писателя с двух сторон. — Мы думали, тетя Аплистия шутила, когда говорила, что вы придете. Послушайте, в тот раз вы так быстро покинули нас, мы же ничем вас не задели? Мы правда не хотели, честно, это какое-то недопонимание!
Писатель невольно хмурился, слушая как двойняшки наперебой пытаются сказать ему что-то сразу с двух сторон. От их звонких голосов у мужчины заболела голова.
— Говорите по-очереди! — Повысил голос Уотан, потирая переносицу. — Понятно, почему он сбежал — вы не только сказать, но и дослушать не даете!
— И прекратите липнуть к нему, вы пугаете гостя. — Строго продолжил Фергус, хмуро смотря на “птичек”, которые под натиском упреков ослабили хватку, чем Кавус не постеснялся воспользоваться, вырывая руки.
— Держите. — Неожиданно Генте протянул ему стакан воды, — Кавус, правильно? Мое имя Генте.
— А? Да, спасибо вам. — Писатель забрал стакан и сделал пару глотков. — Приятно познакомиться, Генте. Простите за шумиху…
— За что вам извиняться? — Сбоку подошел Фергус, раздраженно хмурясь и кидая взгляд на стакан в чужих руках. — В отличии от этих оболтусов, вы умеете себя прилично вести… Луссурия, хватит разводить драму!
Кавус рассеянно оглянулся и увидел, как девушка неловко мнет ткань своего сиреневого нежного платья, расшитого узором в виде небольших белых перышек вокруг ее бедра и талии. В меру свободное, оно, тем не менее, подчеркивало ее аккуратную фигуру…и обиженные серые глаза. Тентер стоял рядом и нервно одергивал рукава своей свободной рубашки в тон платья сестры с аккуратным жабо под расстегнутой пуговицей сверху.
Кавус вздохнул.
— Послушайте, вам незачем переживать, все в порядке. Так что, пожалуйста, перестаньте так себя вести — ничего страшного не произошло. Вы ведь пришли расслабиться, так что успокойтесь уже… — Писатель тяжело выдохнул и залпом выпил воду из стакана. Неугомонные какие…
— Правда? — Неуверенно протянула Луссурия, моргая длинными ресницами, тут же подключился Тентер, — так вы придете еще к нам? Мы вам не все в тот раз показали-
— Конечно придет! — От двери послышался гневный женский восклик.
Кавус поспешил поставить стакан и встать за спиной ничего не понимающего Генте.
— Куда это вы намылились! — Аплистия как фурия пронеслась мимо двойняшек и Фергуса, грозно цокая широким каблуком. Полы пиджака ее делового костюма грозно развевались, пока она в сопровождении крайне удивленных взглядов направлялась к потерянному дилеру и прятавшемуся за ним писателю.
—Аплистия?... — Только и успел прохрипеть Генте, прежде чем на него обрушилась волна чужих плохо сдерживаемых эмоций.
— Вы меня обманули! — Ее распущенные огненные волосы яростно взметнулись. — Нет никакого автора под псевдонимом Либер Аманс! Кавус, как это понимать?!
Нужно признать, Генте стойко выстоял под чужим возмущенным криком с широко раскрытыми глазами. Его уши даже неловко покраснели, пока женщина пыталась высказать все свое возмущение увиливающему Кавусу.
— Аплистия, погодите, успокойтесь… — Это была тщетная попытка со стороны дилера. Он даже попробовал придержать инвестора за руки, пытаясь немного умерить пыл женщины.
— Нет, но правда! Я думала, мы с вами нашли контакт, а вы!... — Она взмахнула руками прямо перед лицом Генте, отчего тот отшатнулся и врезался в стоящего позади Кавуса, который тут же сжал его плечи, осторожно выглядывая:
— Вы несколько ошибаетесь — такой автор и правда был, просто несколько лет назад: я писал в стол, подписываясь фамилией Аманс.
— В стол!!! — Женщина вдохнула полной грудью, налегая на бедного дилера. — Это называется “не было”, Кавус!
Позади послышались смешки:
— Аплистия, ты сейчас доведешь нашего Генте до обморока, — Фергус с плохо скрываемым наслаждением смотрел на шоу двух актеров и одной явно неустойчивой крепости с бледным лицом и красными ушами.
Женщина, казалось, наконец заметила, что между ее праведным возмущением и хулиганством писателя находится еще одно действующее лицо. Явно шокированное происходящим.
— Ой, не увидела… — Она тут же отошла, ловко поправила чужую жилетку и ущипнула дилера за нос. — Прости, малыш Генте, я так спешила высказать свое недовольство одной хитрой писательской морде, что не видела преград.
— Я бы попросил, у меня вовсе не “морда” , —послышалось глухое из спины дилера.
— Ох, молчите, Кавус. — Послышалось из-за угла, где сидел Глатон. — Наш инвестор хоть и быстро отходит, но также легко заводится снова.
— Мне больше вот что интересно: вы и правда назвали не свой псевдоним? Но зачем? — Ракутан закинул одну ногу на другую. — Шифруетесь?
Настала очередь Кавуса перестать дурачиться и серьезно ответить на вопрос. Все-таки он и правда неспроста не стал говорить имя, под которым пишет. Писатель вылез из-за Генте и под чужими взглядами прошел к месту рядом с психологом по левую руку. Еще левее должен находиться дилер.
— Простите мне мою шалость, — он посмотрел на Аплистию, что тут же показательно сложила руки на груди, — мне стало несколько неловко говорить вам правду… — Он обвел взглядом всех собравшихся, с кем успел познакомиться за пару месяцев, невольно задерживая взгляд на управляющем и тут же опуская глаза на свои руки. — У меня сейчас несколько тяжелая ситуация на моем творческом пути, так что мне не хотелось обременять ни вас, ни себя в этом плане…
В комнате повисло неловкое молчание. Ракутан сочувственно посмотрел на писателя, Уотан и Глатон лишь вздохнули, двойняшки переглянулись, а Аплистия неловко почесала щеку.
— И будешь ты теперь его обвинять? — Послышался невозмутимый голос Фергуса. — Он всего лишь хотел сохранить свою конфиденциальность ввиду творческих проблем.
Аплистия не успела и рта раскрыть, как заговорил стоящий рядом Генте:
— Но ведь не думаете же вы, что ваша скрытность поможет вам решить вашу проблему?
— Генте, — начал было Тентер, но дилер быстро продолжил.
— Но правда. — Он смотрел на писателя. — Что изменится от того, что вы просто дадите свой псевдоним? Не расстреляют же вас, в конце концов. Или боитесь критики? А может, чего еще похлеще?
Кавус задумчиво постучал пальцем по деревянной раме стола. В целом, Генте был прав — от одного псевдонима ничего бы не изменилось. Но ему не хотелось делиться чем-то личным так… просто. Он обвел всех собравшихся взглядом. Глянул на стол перед собой и гору фишек.
— Давайте так. — Он облизнул губы, чувствуя некоторое волнение. — Вы все хотите, чтобы я назвал псевдоним?
Следуя разуму, писатель понимал, что фактически для этих людей он никто; просто гость, с которым они решили поразвлечься несколько дольше одного вечера за барной стойкой. Но какое-то внутреннее чувство, интуиция или же темный уголок души тихо шептали, что сотрудники бара согласятся на одну его шалость.
— Конечно! — Первой вскинула руки Аплистия и села за ближайший стул, прямо напротив Кавуса. — Не зря же я тут целое шоу устроила.
— Я был бы не против, — неожиданно заявил Уотан, садясь справа от Ракутана. — Мне интересно услышать о вас хоть что-то, а то я вывалил все так на вас в ту ночь, и понял, что вы теперь знаете многое про меня, но я совершенно не знаю про вас! — Его губы растянулись в фирменной усмешке, напоминающей оскал.
— А я против, если вы сами этого не хотите. — Психолог скрестил руки на груди и покосился на Кавуса, что сидел слева от него. — Я уважаю ваше желание сохранения конфиденциальности. И предпочел бы услышать ваш псевдоним при оказанном доверии.
— Я тоже против. — Раздался уверенный голосок Луссурии. Кавус с удивлением отметил, что выражение лица девушки абсолютно серьезное. — Никакого насилия, вот что главное! — Она подняла указательный палец вверх, вскинув напудренный носик. — Только если оно не по обоюдному согласию, иначе сближение невозможно, верно, Тентер?
— Верно, — белокурый парень несколько раз кивнул, подтверждая слова сестры. — Процесс соединения душ не будет приятным, если один из партнеров чувствует себя некомфортно.
— Прекратите нимфоманию и сатириазис, я прошу вас, — раздраженно перебил Фергус, усаживаясь рядом с инвестором. — Генте, Глатон, ваши ответы?
— Я не горю желанием принимать во всем этом участие, если честно, — пробурчал Глатон с углового дивана, где он засел с большой кружкой чего-то горячего и тарелкой аккуратных бутербродов. — Это полностью решение Кавуса, так что не вижу смысла собирать чужие мнения.
— Как дилер, я воздержусь от голосования, — продолжил Генте и с невозмутимым лицом прошел к своему месту за столом — между Кавусом и Аплистией — где и встал, снова перебирая карты. — Правильно ли я понимаю, господин писатель хочет предложить игру на его псевдоним?
Кавус довольно сощурился:
— Верно. — Он еще раз обвел всех собравшихся взглядом. — Двое воздержавшихся, трое против и двое за. Фергус, ваше решение? — Почему-то мужчина внезапно почувствовал уверенность в своих действиях. Эти люди за столом воспринимали его всерьез, никаких насмешек из-за такого глупого условия, только чистый интерес и совсем капелька азарта.
Управляющий прикрыл веки, смотря из-под длинных ресниц на Кавуса. Хоть лицо мужчины и ничего не выражало, все чувствовали, как сильно поднялся градус соперничества за столом — теперь это было делом принципа для Фергуса. Не может же он упустить шанс присвоить себе одну из главных ролей?
— Я за. — Он усмехнулся, с вызовом смотря на Кавуса. Писатель почувствовал какое-то внутреннее удовлетворение.
— Тогда от нас двоих пойду я. — Луссурия элегантно села на стул между Фергусом и Уотаном, который игриво потянул за перышко на чужом платье, за что и получил шлепок по руке. — Я неплохо справляюсь с картами. Кстати, во что играем?
— Предлагаю не усложнять вам жизнь и решить старым добрым техасским, — Глатон подошел к столу вместе с Тентером, чтобы видеть ход игры. Он сделал большой глоток и прижал кружку к себе. — Кто победил -- того и решение?
— Да, пятьдесят на пятьдесят. — Кавус проводил взглядом карты, которые Генте тут же стал ловко перемешивать, полностью сосредотачиваясь на процессе.
— Я так полагаю, мы отходим от классического определения холдема, верно? — Ракутан откинулся на спинку стула. — Как быть со ставками?
— Предлагаю интегрировать “правду и действие”, — хитро протянула Аплистия, смотря на писателя. — Раз уж у нас тут есть яростно скрывающиеся, то, полагаю, нам было бы неплохо узнать другу друга поближе, надеюсь, вы не против, Кавус? — Она закинула ногу на ногу, сложив руки на груди. — Каждая сотня фишек — вопрос, который вы можете задать кому-угодно из нас. С нами ситуация аналогичная. Каждые пятьсот — действие. Пойдем в порядке убывания, кто раньше выбыл, тот отвечает на все вопросы и выполняет все поставленные действия. Второй выбывший не может выполнять задания первого выбывшего и так далее до победителя.
— Разве это не ставит меня в невыгодное положение? — Кавус вопросительно наклонил голову. — Вы все работаете вместе, явно знаете друг друга лучше, и вопросов к вам будет меньше от работников бара.
— Именно поэтому для нас в первую очередь имеют вес фишки суммой в пятьсот. — Встрял Уотан, покачиваясь на ножке стула. — Это уникальная возможность сделать то, что давно хочешь, но по разным причинам не можешь получить. Например, наш дорогой инвестор и на порог не пустит меня в свою новую ауди в обычной ситуации. — Охранник хрипло засмеялся. — Но выиграй я у нее и будь у меня пятьсот фишек, она обязана будет пустить меня за руль. Таковы правила.
— Хрена с два ты у меня выиграешь! — Аплистия ударила кулаком по столу и тыкнула в Уотана пальцем. — Я пьяный и несдержанный сброд к себе не пускаю!
— Да что ты говоришь! — Мужчина в ответ насупился и тыкнул своим пальцем в чужой. — А несколько лет назад ты и в дом к себе этот “сброд” пускала!
— Кто же знал, что “сброд” так гладко стелет!
— А ну заткнулись оба! — Рявкнул Фергус, с размаху хлопая по чужим ладоням. — Иначе я вам эти пальцы пообломаю!
Женщина запыхтела и сжала ладони в кулаки.
— Раззадорили ее. — Покачал головой Тентер, стоящий позади Кавуса, что чувствовал себя весьма странно при виде этой сцены. — В последний раз, когда мы так играли, Луссурии пришлось пойти раздавать листовки.
Девушка неловко кашлянула.
— Раздача карт. — Все также невозмутимо объявил Генте и чуть наклонился над столом. Каждый мигом получил по две карты рубашкой ввверх. Дилер выверенным движением положил еще пять закрытых карт в центр стола перед всеми на специальную разметку и отложил остальную колоду в сторону. — Можете посмотреть свои карты и начать первый раунд ставок. — Дилер пододвинул каждому одинаковое количество фишек в качестве банка.
Двенадцать карт тут же взлетели над столом, показывая свои достоинства нетерпеливым игрокам. Шесть пар глаз пробежались по глянцевым буквам и обозначениям и были подняты друг на друга в попытке понять, кого следует опасаться в первую очередь.
Повисло молчание.
Никто не спешил начинать.
— Кхм… Аплистия? — Генте посмотрел на женщину. По правилам первый игрок слева от дилера обязан открыть раунд ставок.
Рыжая красавица опустила глаза в свои карты:
— Хм… Так как я ставлю первая, то… — Она выдвинула несколько фишек. — Сотня.
— Двести. — Следом выдвинул свои фишки Фергус, даже не смотря в карты.
— Тогда… — Луссурия метнула взгляд на управляющего и скромно выдвинула ставку, аналогичную инвестору.
Уотан и Ракутан без лишних слов поставили столько же — пока не были открыты общие карты, рисковать смысла не было.
— Двести. — Писатель без лишних раздумий выдвинул часть своих фишек.
Генте обвел игроков безэмоциональным взглядом:
— Ставки сделаны. Флоп.
Дилер быстрым движением руки перевернул три общие карты под любопытные взгляды. Дама и десятка пики, а также семерка бубен.
Кавус опустил взгляд в свои карты: восьмерка черви и девятка бубен. Нехорошо.
Аплистия заметно оживилась: она откинулась на спинку стула и, смотря на свои карты, уже потянулась к фишкам.
—Второй раунд торговли. — Поспешил объявить Генте.
Женщина тут же выдвинула еще триста и нетерпеливо сжала карты.
— А наша мисс инвестор довольно смело идет, — протянул Ракутан и чуть нахмурился смотря на количество фишек. Психолог явно не поддерживал такой развязный стиль игры и предпочитал осторожничать до последнего.
— Черт бы вас побрал! — Охранник вскинул руки и мученически смотрел на фишки, выдвинутые Аплистией. Ему явно не повезло с картами.
Фергус не моргая выдвинул столько же, пока что не собираясь повышать ставки.
— Лу? — Над сестрой склонилася Тентер, вглядываясь в ее карты.
У девушки было сосредоточенное выражение лица. Она задумчиво кусала нижнюю губу и нерешительно повторила ставку в четыреста. Впрочем, не стоило ожидать многое от начала игры. Кавус знал, что самое интересное начинается на последнем раунде торговли — так и вышло, ведь Уотан и Ракутан сделали как и Луссурия. Поэтому писатель без зазрения совести выдвинул пятьсот.
Все работники тут же уставились на его фишки. Даже Генте, казалось, покосился в его сторону, явно любопытствуя, что кроется за подобным шагом — уверенность или глупость?
— А вы довольно смелы. — Протянул Фергус и глянул на свою стопку фишек. — Или это отчаянное безрассудство?
— Дойдем до конца игры и узнаете, — Кавус чуть наклонил голову, смотря на управляющего. На его губах невольно растянулась легкая улыбка, отчего глаза Фергуса угрожающего сощурились. В мужчине начинал чувствоваться азарт, который был явно не к добру, если такой человек проиграет.
— Мне теперь даже интересно, чем все кончится, — протянул Глатон и позволили себе вольность глянуть в карты Фергуса. Его брови чуть дернулись, он кинул быстрый взгляд на писателя и, промолчав, отошел к Тентеру.
Кавус воспринял это как знак. Да и по законам даже дешевого романа у самого выделяющегося персонажа должна быть победа в руках еще с момента раздачи карт. Писатель почувствовал внутреннее удовлетворение и чистое любопытство: сможет ли он “переписать” такое развитие событий?
Генте лишь довольно усмехнулся, явно обрадованный какому никакому, но духу соперничества за столом.
— Терн. — Проговорил дилер и быстро перевернул четвертую карту.
Валет червей.
Луссурия тихо вздохнула, а Уотан наоборот нетерпеливо заерзал. Один Ракутан до сих пор не выразил никакой эмоции, как то даже меланхолично смотря на свои две карты. Фергус задумчиво постукивал пальцем по столу.
Кавус почувствовал приятное жжение внутри. Он смотрел на свои карты и те, что лежали перед Генте, и старательно держал лицо. В своих руках он держал восьмерку червей и девятку бубен. Прямо перед ним была десятка пик, валет червей и дама пик. Все пять карт образовывали стрит, среднюю по значимости комбинацию. Писатель поднял голову и встретился с внимательным взглядом управляющего.
— Следите за мной?
— Просто интересна причина вашей уверенности. — Спокойно ответил Фергус.
— Третий раунд торгов. — Генте уже и самому было невтерпеж узнать, чем все кончится, поэтому он обвел взглядом игроков и напомнил, — если не уверены, лучше сбросить карты, ведь чем больше дальше вы поставите, тем больнее будет проигрыш, так как весь ваш банк перераспределится между победившими в соответствующем соотношении.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанское! — Аплистия явно не страшилась наказаний, так как легким взмахом руки выдвинула горсть фишек. — Пятьсот. Думаю, как раз хватит, чтобы наш охранник после игры помыл мне машину, — ехидно протянула женщина.
Стоящий позади Глатон тяжело вздохнул и, кажется, пробормотал какое-то ругательство.
Не успел Фергус и рта раскрыть, как Уотан в сердцах отшвырнул от себя карты.
— Ну нет, это невозможно! — Он вскинул руки и грозно посмотрел на Генте. — Как ты вообще раздавал карты?!
— Независимо и абсолютно случайно, — отозвался дилер с каменным лицом.
— Полная херня!
— Кому-то сегодня не повезло, Уоти? — Аплистия довольно улыбнулась и, потянувшись, перевернула карты охранника. На тех красовались тройка бубен и валет треф. С открытыми общими картами они составляли комбинацию в одну пару — одну из самых слабых. Женщина присвистнула. — Тебе и правда не везет, похоже кое-кто пропил всю удачу.
— Помолчи, женщина! — Уотан страдальчески потер лицо ладонями и вздохнул. — Это какой-то полный отстой.
— Кхм… — Подала голос Луссурия. — Я, наверно, тоже пас…
— Погоди, — Тентер накрыл ладонью чужие карты. — Давай дождемся последней-
— Невежливо вмешиваться в игру, знаешь ли, — Ракутан покосился на парня и покачал головой. — Она сама решит.
— Так что? — Генте уставился на двойняшек. — Сбрасывайте или делайте ставку.
— Можно уточнить? — Неожиданно спросил Кавус. Все тут же повернулись к нему. — Я правильно понимаю, что по итогам игры загаданное действие может быть любым?
— Да, все так. — Генте наклонил голову. — Если вы обладаете достаточным количеством фишек, то абсолютно любому проигравшему можете загадать что угодно.
— Даже если это что-то вроде “залезть под стол и прокукарекать десять раз”? — Кавус бросил взгляд на Фергуса, чьи брови тут же нахмурились — мужчина явно уловил намек и внимательно посмотрел на свои карты.
— Ну… — Генте немного смутился. — В целом да. Все, что угодно.
— Хорошо, спасибо, — Кавус легко улыбнулся и откинулся на спинку стула. — Кто следующий по кругу?
Дилер тут же перевел взгляд на управляющего.
— Фергус?
Мужчина нахмурился сильнее. Кавус пристально следил за его лицом. Если он правильно успел понять этого человека за столь короткий промежуток времени, то подобная уловка определенно должна была…
— Сброс. — Отрезал Фергус и перевернул карты. Тройка и пятерка пик.
Весь стол уставился на его карты.
— Босс, да у вас даже хуже, чем у меня… — Пробормотал Уотан и почесал затылок.
Охранник был прав. С имеющимися картами Фергус имел самую низкую комбинацию из возможных — старшую карту.
— Надеюсь, у вас там действительно что-то стоящее, господин писатель. — Процедил Фергус, явно раздраженный своим проигрышем.
— Постараюсь вас удивить, — протянул Кавус и глянул на Луссурию и Ракутана, ожидая их действий — хотя внутри все у него ликовало от удачно проделанного трюка.
Девушка выдвинула скромные триста, не став сильно рисковать. Психолог же решил пойти уверенным середнячком — четыреста.
Кавус выдвинул, аналогично Аплситии, пятьсот. Пока что его вклад оставался наибольшим.
— Раунд торгов окончен, открывается последняя карта. — Генте обвел всех взглядом и, как-то даже торжественно произнес. — Ривер.
Последней картой оказался король пик.
На Фергуса было страшно смотреть.
—Ну…Не везет в картах, повезет в любви…— Неуверенно протянул Тентер.
Не сбрось управляющий карты, он бы вполне мог потягаться за победу с комбинацией флеш на руках. Фергус уничтожительно посмотрел на писателя, что так вовремя отвел взгляд. Откуда же ему было знать!
— Последний раунд торгов, после чего каждый показывает свою комбинацию.
Кавус посмотрел на Аплистию, которая была единственным представителем фракции “узнать псевдоним”. За психолога и “птичку” он не особо переживал — по крайне мере изначально они были на его стороне.
Инвестор перехватила его взгляд и усмехнулась:
— Я не наш мистер Гордыня, Кавус, меня не испугать кукареканьем под столом. — Она снисходительно улыбнулась. — К тому же, я инициатор этой игры, так что не смею отступать. Моя ставка еще пятьсот. Одно желание на мистера охранника, еще одно на вас. Конечно, вы сможете в качестве действия сказать мне не спрашивать этого, но это будет бесполезной тратой фишек, вы так не думаете?
Кавус думал. В целом, его изначальная упертость была только из-за того, что эти люди коллективно просили и, более того, решили даже сыграть на это. Проще говоря, обычное упрямство. И Аплистия обладала упрямством не меньшим, все-таки ее своеобразным девизом было “иметь достаточно жадности и наглости”. И писатель совершенно не знал, как это блокировать.
Он лишь вздохнул и, не найдясь с ответом, посмотрел на Луссурию. С самого начала она вела себя как весьма неуверенный и неопытный игрок, даже сейчас, зная все карты, девушка нервно сжимала их и растерянно смотрела.
— Лу, сделаете последнюю ставку? — Мягко обратился к ней Кавус.
— Вас, как и любого мужчину, легко обдурить, — Ракутан постучал пальцем по покрытию, — образ невинной девушки кружит вам голову? Вы же вроде не глупый человек, а наша Лу та еще хитрюшка со своими большими глазами и щенячьим взглядом. Вам по душе такой типаж? — Он усмехнулся. — Обратите тогда внимание и на Тентера тоже, что ли, а то ему обидно, он ведь двойняшка.
Кавус сначала хотел отмахнуться от его ехидных слов, но все-таки взглянул на парня. Тот, не стесняясь, стоял позади сестры с таким же преданным взглядом и печальным выражением лица.
— …
— Ставлю тысячу, — Луссурия нахмурилась и выдвинула горсть фишек.
— Ого, а ты решила идти по-крупному, — Аплистия подняла брови. — Удача на твоей стороне?
— Не знаю, посмотрим, что у вас на руках, — девушка вскинула свой аккуратный носик и взглянула на психолога. — Ваша очередь, мистер проницательность.
Психолог глянул на свои карты. На фишки. Снова на карты.
— Ммм… шестьсот, — он очень медленно выдвинул часть фишек длинными пальцами.
— Больше не рискнете? — Кавус с любопытством покосился на мужчину.
— Думаю, не стоит… Я предпочитаю осторожную игру, знаете ли, — Ракутан мягко посмотрел на писателя и прикрыл глаза. — Думаю, это быстро сейчас закончится.
Луссурия надула щеки и скрестила руки на груди.
— Тогда с меня ещё пятьсот. — Писатель сделал свою последнюю ставку и глубоко вздохнул.
Генте обвел оставшихся игроков взглядом, убеждаясь, что больше никто ничего добавить не хочет, и оперся на стол ладонями.
— Закончен последний раунд ставок, прошу вас показать свои карты.
Первой снова начала Аплистия: десятка треф и бубен. Затем поочерёдно Луссурия, Ракутан и, наконец, Кавус. Весь стол смотрел на вскрывающиеся карты и мысленно подсчитывал результат. Туз червей и пик; король треф и дама червей; и последнее – восьмёрка червей и девятка бубен.
—Сет из трёх десяток у Аплистии, — Генте медленно переводил взгляд с одних карт на другие, — две пары у Ракутана и стрит у Кавуса и Луссурии с разницей в туза. — Дилер усмехнулся. — Поздравляю Луссурию и Кавуса с одинаковым банком выигрыша, но все-таки у нашей мисс Птички комбинация приоритетнее, так что она будет первой распределять вопросы и действия после подсчёта выигрышных фишек.
Луссурия победно вскинула руки, быстро скидывая маску неуверенности и растерянности. Она откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу, откидывая прядь волос назад фирменным жестом.
— Поздравляю, сестра! — Тентер довольно улыбнулся, обнимая Лу за плечи.
— Женщины – страшные существа… — Пробормотал Ракутан.
— И пиздец какие коварные, — поддакнул Уотан, нахохлившись.
— Чья бы корова мычала, мистер лучший игрок, — это уже хмыкнул Глатон, отходя от стола. — Пойду схожу за напитками к Леви. — Большой мужчина протиснулся к выходу и исчез в коридоре.
Кавус проводил его взглядом и тут же зацепился за явно недовольную позу управляющего. Тот сверлил взглядом свои карты и карты победителей. Его лицо становилось всё темнее и темнее.
— Фергус?...
— Знаете я рассчитывал как минимум на флеш с вашей стороны, — мужчина сузил глаза. — А вы провели меня с каким-то стритом, Кавус. Я даже немного разочарован.
— В себе или во мне? — Не успел удержать язык Кавус, поздно осознав, что именно он сказал. — То есть…
— А вы мне нравитесь всё больше. — Генте неоднозначно хмыкнул, хлопая писателя по плечу и начиная пересчет фишек. — Даже завидно, я бы сказал.
— Было бы чему завидовать, — раздраженно хмыкнул Фергус, недовольно кривя уголок губ. — Чистый блеф.
— Но вы же повелись на него, — Кавус мягко улыбнулся, миролюбиво обращаясь к явно задетому управляющему, — не бойтесь, я не стану просить никакой глупости, тем более по чистой удаче в этой игре вы меня превзошли — у вас был флеш.
Казалось, это немного успокоило мужчину, и он перестал хмуриться. Фергус тихо вздохнул и уже более мягко посмотрел на писателя.
— Но должен признать, блефуете вы хорошо, буду рад провести с вами еще не один подобный вечер-
— Хватит вам флиртовать, — Генте стал растаскивать фишки проигравших победителям. — Кавус и Луссурия – 1950 очков, Аплистия и Ракутан – 1600. Можете загадывать свои действия или задавать вопросы в порядке очереди сейчас или позже согласно полученным очкам и сильнейшим комбинациям.
— У меня есть первое действие! — Луссурия тут же довольно подняла руку и нетерпеливо заерзала на месте. — Я ведь могу озвучить прямо сейчас?
— Да, конечно, — дилер мягко кивнул, снисходительно смотря на девушку.
— Тогда задание Кавусу — сходить с нами на свидание!
За столом повисла тишина. Луссурия и Тентер гордо вскинули голову и довольно заулыбались. Кажется, Ракутан очень тяжело вздохнул.
— Женщины точно коварные существа…— Он сочувственно посмотрел на писателя, у которого на лице был написан полный шок.
— Так что? — Тентер хитро взглянул на Кавуса. — Конечно, вы можете использовать свои 500 очков, чтобы отменить действие, но…
— Ладно, ладно, — что-то Кавусу подсказывао, что Лу будем упорствовать до конца свои фишек, а тратить просто так свои ему не хотелось. — Схожу с вами…
— Спасибо, наш мистер писатель, — девушка мило улыбнулась, складывая ладошки, — обещаю, мы с вами приятно проведем время. — Сидящий рядом Фергус фыркнул.
Кавус сглотнул.
— А вот и напитки, — тут в двери ввалился Глатон с большим подносом в руках, где стояли различные стаканы и бокалы. Большой мужчина аккуратно поставил все на круглый деревянный стол, что стоял у противоположной стены, и наклонился вниз, после чего послышался легкий щелчок и откуда-то сверху полилась приятная джазовая музыка. — Раз уж вы закончили игру, предлагаю расслабиться, заодно и задания свои обсудите. — С последними словами Глатон подхватил большой стакан с янтарной жидкостью и отпил.
С Кавуса как будто спало какое-то оцепенение, и он впервые подумал о том, чтобы посмотреть на комнату, в которой все находились. Конечно, на первый взгляд не было ничего примечательного, но особая атмосфера все же присутствовала: по периметру широкой комнаты стояло приличное количество стеллажей, причем меньшая часть из них была заполнена различные папками с подписями из римских цифр, от одного до 21, а остальные папки, на вид более старые, и вовсе были подписаны странными символами, которые писатель не смог разобрать. Еще часть стеллажей отводилась под различные книги,у некоторых был так стерт корешок, что было невозможно разобрать хоть какую-то букву или символ.
Явно заинтересованный находкой, Кавус направился прямо к книгам, когда все поднялись и пошли за напитками. Он подошел вплотную к стеллажу и чуть ли не уткнулся в него носом, разглядывая десятки книг за стеклом. Писатель смог разобрать несколько названий, похожих на “Библия”, “Божественная комедия” и “Фауст”. Кавус даже разглядел русское произведение “Мастер и Маргарита”, что его весьма приятно удивило. Там было и другое бесчисленное количество книг, которые он с удовольствием поразглядывал бы еще, но тут сбоку бесшумно подошел Генте, тоже всматриваясь в витрину.
— Чем-то заинтересованы?
— Что? А, нет… Просто было любопытно, что за литература так бережно хранится.
— Точно, вы же писатель… — Задумчиво протянул дилер. — Кстати, всегда было интересно спросить: сложно ли писать? То есть… — Мужчина неуверенно почесал затылок. — Придумывать чужую жизнь, события, судьбы… Хотя, наверно, большинство писателей об этом мало задумываются, но все же… — Генте легонько постучал пальцем по стеклу. — Иногда с помощью букв можно вызвать столько эмоций, что мне это кажется весьма поразительным…
Кавус с удивлением посмотрел на дилера. Он не ожидал услышать подобные речи в этой ситуации и в этой компании.
— Вам… нравится читать?
— Как сказать… — Мужчина перевел уставшие темные глаза на собеседника. — Мне скорее нравится сама концепция писательства. Создание любой жизни любого существа и любых событий. Разве подобное нельзя косвенно назвать “всемогуществом”, хоть и в своем собственном мире? А там, кто знает, может где-то и правда существует такая вселенная. Мне даже немного завидно, знаете, полный контроль. Превосходный абсолют. Несокрушимая власть над всем, что есть у людей в вашем мире.
— … — Писатель с любопытством смотрел на дилера. — Знаете, не встречал еще подобной точки зрения, но она мне кажется довольно занятной. Для меня мое дело это… некая возможность навечно дать жизнь чему-то. — Глаза Кавуса задумчиво скользили по книгам. — Знаете, воплотить то, что потом надолго, хоть и виде текста, останется. Написать историю — значит дать волю своей фантазии и вложить частичку своей души, которая навсегда там и останется. Возможно, это как попытка оставить после себя хоть что-то, и в конце концов, хоть и косвенно, но я продолжу “жить” после своей смерти. А если моими работами вдохновится кто-то еще, то я продолжу жить и в нем, как первопричина, что породит своей результат и также продолжит жить. А тот результат в свою очередь для кого-то станет первопричиной. И так по бесконечному циклу, где множество идей и событий перемешиваются и становятся одной большой и вечной историей. Когда я думаю об этом, то чувствую глубокое удовлетворение. — Кавус неожиданно мягко улыбнулся и взглянул на Генте. — Но, знаете, пожалуй, мне и правда нравится создавать, как вы и сказали. Только с целью показать это другим и себе. Все-таки истории и книги всегда будут лучше и интереснее реальной жизни. А чужая история всегда будет казаться лучше собственной.
Чем дольше Кавус говорил, тем сильнее менялось выражение лица Генте. Мужчина с мешками под глазами смотрел более проницательно, более пристально и более…глубоко. Казалось, он вглядывался в самое нутро, оставаясь с непроницаемым лицом. К концу монолога его выражение лица заметно смягчилось, обнажая заметную расслабленность и даже какую-то благосклонность.
Дилер придвинулся поближе к писателю и, понизив голос, проговорил:
— Но в то же время ваша собственная история будет для кого-то гораздо лучше своей. Она будет реалистичнее, интереснее и глубже, чем даже вы можете себе представить. То же самое работает и на людях. — Казалось, его темные глаза хитро блеснули. — Ваша зависть и последующее стремление к улучшению делает вас только краше, не находите?
— Разве зависть не плохое качество человека? — Писатель покосился на мужчину рядом, ощущая странное волнение от их разговора. — Что, если я завидую чужому красивому слогу или умению описывать? Ведь вряд ли я смогу достигнуть подобного результата, так в чем тогда улучшение?
— Так вы находите себя, Кавус. Зависть не всегда плохо, по крайней мере, если она адекватна. Подобные чувства помогают понять самого себя: что вам нравится, как вы к этому относитесь, на что стоит обращать внимание. Даже если вы стремитесь повторить чей-то результат, то в процессе все равно делаете по своему, не так ли? Так, как смогли бы сделать только вы. И в конце концов ваши усилия перерастают может и не в копию того, что вы хотели, но в совершенно что-то новое. Стоит только обратить на это внимание. — Генте вдохнул полной грудью, прикрывая глаза. — Так что если ваша история кажется вам не такой уж и интересной, то может… вы смотрите не под тем углом?
Кавус растерянно моргнул пару раз и уже было открыл рот, как Генте перебил:
— “Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?”, — дилер мягко кивнул, — с вашего позволения я отойду за напитком.
Писатель посмотрел ему вслед. Генте подошел к столу с подносом и, перекидываясь фразами с Ракутаном, стал выбирать бокалы. Его слова произвели некоторое впечатление на писателя, что теперь задумчиво смотрел на работников бара. Он провел с ними целый вечер и вел себя довольно свободно… Можно сказать, ему даже понравилось?..
Уотан завалился в кресло недалеко от столика с выпивкой и вытянул ноги, отпивая неизменного виски. Ракутан и Генте что-то принялись обсуждали прямо возле стеллажей со стаканами Лонг-Айленда и Кровавой Мэри, рядом с ними стоял Глатон, облокотившийся о низкую тумбу, он очень медленно тянул через трубочку Пина Коладу и переводил взгляд от одного мужчины к другому. Луссурия и Тентер выбирали музыку, стоя возле магнитофона, к которому шли тонкие провода, видимо от колонок. Судя по всему они хотели включить что-то более привлекательное, чем просто легкий джаз. Кавус заметил в руках Тентера бокалы с “Сексом на пляже” и “Голубой лагуной”. Пожалуй, уточнять, какой напиток кому принадлежит он не хотел. Аплистия с удовольствием пила “Мохито”, похлопывала Фергуса по плечу и явно радовалась чужому проигрышу. Управляющий стоял с угрюмым видом со стаканом “Черного русского” и, судя по лицу, старался игнорировать чужие издевки.
Кавус смотрел на всех работников бара, с которыми ему удалось познакомиться. Этот вечер не казался ему скучным или неинтересным, скорее он почувствовал некоторое… тепло.
Что это?
У него не было друзей. Вместо них были бесконечные книги и тетрадки с записями. Было много хороших знакомых и полезных людей, но не друзей. Не было тех, с кем было бы приятно проводить время. В большинство случаев ему было все равно на отношения между людьми, ведь у него были его истории.
А сейчас?
Историй в силу его собственного упадка не было, но в то же время…
Кавус задумчиво смотрел на работников бара перед собой.
— Господин писатель, не желаете ли присоединиться? — Генте подхватил бокал с “Текилой санрайз” и протянул руку в сторону Кавуса. — Разве вы не хотите присутствовать лично, а не просто смотреть со стороны?
Глубокие темные глаза Генте пронзили писателя насквозь. Кавус медленно наклонил голову, все также смотря вперед и замечая заинтересованные взгляды работников бара.
А это определенно имело смысл.
Писатель двинулся навстречу.
Конец эпизода
