Кавус пришел в бар на следующий день — так сильно не давали ему покоя собственные мысли. Что значат слова Ракутана? Почему он и сам находит подозрительным то, как легко он влился в этот разношерстный коллектив? Разве это не странно?
Он прошел через знакомый холл с темным кафелем и странными статуэтками. Сегодня он пришел довольно рано, так что бар был почти безлюден, что смотрелось весьма странно, учитывая, какие толпы обычно тут собираются.
Он осторожно прошел к бару, где сидело всего два посетителя. Одним из них кстати был и мистер Гора, а вторым…Кавус удивленно потер глаза — вторым был высокий светловолосый мужчина, которого он видел еще в свое первое посещение “Нигила”: тогда он выступал на сцене и пел своим приятным баритоном для десятков людей…
Леви, протирающий многочисленные бокалы, вскинул голову и, заметив еще одного посетителя, удивленно вскинул брови, но тут же приветственно кивнул.
— А вы сегодня рано, Кавус. Хотите безалкогольный коктейль — еще рано напиваться, не так ли? Я сделаю вам “Мохито”, если вы не против. — Он мягко улыбнулся и поставил чистый хайбол на бар, потянувшись за чем-то в стойку.
Писатель же повернул голову и встретился взглядом с уже заметившим его Глатоном, что чуть приподнял бокал, приветствуя. Однако Кавус ощутил на себе еще одну пару глаз, что исподтишка наблюдали — в конце бара сидел тот самый беловолосый парень, что не спеша потягивал чай, косясь в его сторону.
Писатель прямо посмотрел на него и вопросительно наклонил голову, отчего сидевший совсем рядом Глатон обернулся.
— Тентер? Что-то не так?
Беловолосый парень растянул губы в улыбке и заинтересованно посмотрел на писателя:
— Просто было интересно, к кому наш Леви так мило обращается, — его голос оказался ниже, чем ожидал Кавус, но вместе с тем, приятный мягкий баритон заставил пустить стадо мурашек по спине. Теперь, когда он видел лицо парня полностью, — то был очень приятно удивлен: в дополнение к очаровывающему голосу шла невероятная внешность — совершенно белые волосы симпатичной укладке, чистая светлая кожа, прямой узкий нос, приятный изгиб губ и светло-серые ясные глаза, что разглядывали Кавуса с ног до головы, отчего писатель даже немного смутился.
— Брось, Тентер, Кавус — хороший человек, вот я и отношусь к нему нормально. — Фыркнул Леви, готовящий напиток. — Плохо ли услужить человеку?
— На моей памяти ты сам никому не предлагал что-то без алкоголя, — Тентер сделал пару глотков чая и отставил чашку, продолжая при этом смотреть на Кавуса. — И чем же вы так заинтересовали нашего бармена? Мм? — Его интонация стала более игривой.
— Перестань, Кавус действительно весьма занятный человек, — не выдержал Глатон и нахмурился. — Ракутану и Уотану тоже понравилось с ним вести диалог, к слову, я также с ним знаком — интересный собеседник.
Писателю стало и вовсе неловко от навалившейся похвалы. Он промямлил тихое “да хватит вам” и прилип к трубочке “Мохито”, которое как раз подал Леви. С чего вдруг они принялись так его защищать? Он ведь обычный гость, пусть и умеющий поддержать беседу.
Пока Кавус смущенно думал об этом, вышеупомянутый Тентер подошел поближе и сел с другой стороны от Кавуса. Писатель уловил приятный запах чужого одеколона и невольно сделал глоток побольше.
— Вблизи он симпатичнее~ — Послышался смешок, а после вздох Леви. — Может, и мне с вами познакомиться, м? Я могу спеть тебе милую песенку, не хочешь? — Казалось, он наклонился поближе к уже алеющему уху писателя.
Тот подавился коктейлем и ошарашенно обернулся к парню, что и впрямь пододвинулся ближе и сейчас наблюдал за ним с ехидной улыбкой на губах.
— Перестань дразнить его, Тентер, — нахмурился уже Леви и громко поставил стакан на стойку. Его серые глаза потемнели на пару оттенков, отчего на лицо упала неприятная тень. Кавус даже слегка поежился, смотря на холодное выражение лица всегда улыбчивого бармена.
“Певчая птичка” намек уловила и отодвинулась от писателя, задумчиво барабаня по стойке. Пока Кавус нервно всасывал коктейль через трубочку, Леви и Тентер молчаливо перебрасывались взглядами, ведя немой диалог. Глатон сбоку лишь тяжело вздохнул и протер свой мокрый лоб. Атмосфера вокруг этих четверых была не самая позитивная.
— Э-э-э… — Протянули из-за их спин. — Можно мне “Апероль Шприц”?
Леви переключил внимание на нового посетителя и, бросив последний взгляд на приставучего парня, отошел в сторону.
— Да, конечно, присаживайтесь. — Бармен вежливо улыбнулся, доставая стакан.
Беловолосый парень проводил оппонента прищуренным взглядом и закатил глаза. И снова посмотрел на писателя. Кавус почувствовал, как внутри все сжалось — отчего-то он испытывал непонятное чувство неловкости и смущения, ощущая на себе пристальный взгляд парня. Ну правда, он уже взрослый мужчина, почему смущается как юная девица?
— Знаете “Певчих птичек”? — Неожиданно спросил Тентер.
Кавус, уже не зная, какую реакцию можно ожидать от симпатичного молодого человека, предпочел просто кивнуть, не отрываясь от своего коктейля.
— Это хорошо. — Он довольно улыбнулся, показывая передние кристально белые зубы. — Были на выступлениях, да? И как вам? Понравилось?
Писатель нутром чувствовал, что отрицательный ответ на подобный вопрос не сулит ничего хорошего — чужие зубы больше напоминали челюсти, что раскусят пополам за секунду. Но, тем не менее, ему не было смысла врать:
— Да, мне очень понравилось. Особенно сочетание ваших голосов в унисон с музыкой — это оставляет незабываемые впечатления. Хоть мне и удалось пока что побывать всего раз на выступлении, но это определенно было потрясающе.
Писатель говорил вполне честно и ничего не утаивая: ему ведь и правда понравилось чужое выступление, так что и скрывать нечего. Он до сих пор помнил то чувство восхищения, которое было во время появления “Птичек” на сцене — это поистине завораживающе.
Тентер, казалось, растерянно моргнул, а затем задумчиво почесал подбородок. На его лице промелькнула тень неподдельного интереса, и он нагнулся прямо к чужому лицу.
— Как насчет познакомиться с самими “птичками”? — Он игриво подмигнул и хмыкнул. — Думаю, моя сестра будет не против, ну а я… Вы мне уже нравитесь, Кавус, — его голос стал чуть ниже, отчего сердце у Кавуса пропустило удар, причем скорее от разыгравшегося интереса, а не смущения.
Почему бы и нет? Это был шанс познакомиться с еще одними обитателями бара, да еще и местными звездами. К тому же, некогда и самого писателя интересовала тематика певцов и артистов — это очень удачное совпадение, и такую возможность нельзя было упускать.
— Если честно, то я был бы рад, — он чуть повысил голос и заинтересованно посмотрел на беловолосого парня, отставляя почти пустой бокал коктейля. Кавус поднял взгляд на мужчину, что имел, кстати, весьма крепкое телосложение, и вздрогнул, уловив чужой взгляд из-под светлых ресниц. Черт, да почему он так настороженно относится к молодому парнишке? Не убьют же, правда?
— Тогда пойдемте: предлагаю вам посмотреть на гримерную, Кавус, надеюсь, вам понравится наше небольшое “гнездышко”.
Писатель оценил метафору и хмыкнул. Сидящий рядом Глатон лишь покосился, но ничего не сказал. Тентер махнул рукой бармену и коротко дал понять, что забирает гостя с собой в гримерную — на удивление Кавуса, Леви только кивнул и показал певцу кулак, предостерегая от неподобающих де йствий, на что парень легко рассмеялся.
Его повели через всю танцплощадку, что также оставалась пустой — все-таки было еще довольно рано для скопления гостей, что чуть не задавили Кавуса в первый раз. Тентер повел его прямо к сцене, точнее немного вбок от большого круглого барабана, на котором стояли колонки и множество прожекторов. Чем ближе они подходили, тем больше деталей приобретала сцена: было видно закулисье с тяжелыми шторами, небольшими табуретками для выступающих и даже часть реквизита, что лежала в самом дальнем проеме в небольшой коробке. Писателю было жуть интересно покопаться за сценой, но он был уверен, что это выглядело бы как-то неуместно — все-таки он не был частью бара, да и спрашивать было неловко…
Подойдя впритык к сцене, Кавус увидел, что сбоку от нее, прямо в прилегающей стене имеется дверь, что была удобно замаскирована под отделку. Парень аккуратно дернул скрытую ручку двери и приоткрыл ее, давая волю исходящему из комнаты мягкому свету.
— Добро пожаловать, Кавус. Тут мы проводим большую часть времени перед выступлением и часто работаем над новыми песнями. Заходите быстрее, не стоит показывать всем наш тайный ход, — Тентер положил руку на плечо писателя и мягко подтолкнул внутрь.
Кавус сделал несколько шагов вперед и услышал, как позади закрылась дверь. Но это уже не волновало его, ибо впереди… Что ж, это было весьма интересно.
Гримерная была не очень большая, однако в ней было достаточно места, чтобы свободно вместить несколько человек. Небольшой диванчик стоял вдоль стены, было множество передвижных напольных вешалок с костюмами в специальных чехлах, коробки с реквизитом, пара круглых столов, за которыми наверняка проводились долгие споры над текстом песен; вдоль одной из стен тянулось длинное зеркало от потолка до пола, оно полностью охватывало помещение, отчего от отражения даже немного кружилась голова. Кавус мельком успел оглядеть два светлых туалетных столика с множеством всяких баночек, палеточек и кисточек, торчащих из косметичек, как вдруг перед ним возникло очень светлое женское лицо с ослепляющими белыми прядями.
Писатель тут же отшатнулся от испуга, параллельно вспомнить сотни фильмов ужасов, которые внезапными скримерами заставляли его чуть ли не менять штаны. Он врезался в грудь вошедшего позади Тентера и сглотнул, не успевая осознать ситуацию.
— Уже бросаетесь в мои объятия? — Позади послышался смешок. — Я думал, мы дойдем до этого гораздо позже. — Похоже, веселье парня закончилось, ибо он строго продолжил:
— Лу, ты напугала гостя. Леви мне голову оторвет, если что-то случится.
Девушка же и не думала отступать, приблизившись еще, отчего писатель хотел было отодвинуться еще немного, но быстро понял, что дальше некуда — человек позади и не думал отодвигаться, явно не собираясь помогать.
— А вы симпатичный, — протянула она легким звонким голосом, любопытно осматривая Кавуса как какой-то…товар. — Брат, зачем ты его привел? Если хозяин узнает — даст по шапке всем.
— Луссурия, я думаю, ты должна взглянуть на него внимательнее, — в голосе парня скользнул смешок, а писатель почувствовал, как на его плечи легли широкие ладони. — Леви сказал, что Уотан, Глатон и сам зануда Ракутан хорошо провели с ним время. Да и кажется наш бармен тоже радеет за этого гостя, м?
Кавус чувствовал себя очень неловко. Сзади стоял высокий и явно не слабый парень, что проявлял весьма неординарное любопытство, а спереди миловидная девушка с огромным интересом в больших серых глазах чуть ли не грудью налегала на бедного мужчину средних лет. Ситуация явно выходила из-под контроля.
— П-послушайте, вы не могли бы оба отодвинуться? — Весьма громко высказался Кавус, хмурясь. — Я, конечно, польщен вашим любопытством, но вы переходите границы. — А вот это было высказано с уже явным недовольством в голосе.
Брат с сестрой, казалось, не ожидали такого ответа. Они растерянно переглянулись и моргнули пару раз, после чего девушка все-таки решила переспросить:
— Что?...
— Я попросил вас обоих отодвинуться, — уже более уверенно повторил Кавус, смотря прямо перед собой. — Мне некомфортно, когда вы так делаете, понимаете? Так что быстро разошлись, — он мягко отодвинул несопротивляющуюся девушку.
Та, казалось, не совсем поняла, о чем речь, но мешать не стала, лишь мягко похлопав своими накрашенными длинными ресницами. На самом деле, она была довольно милой с таким потерянным выражением лица, отчего сердце мужчины немного дрогнуло. Складывалось ощущение, что он отчитал невинного ребенка…
— Эм… Простите, мы… — Позади послышался не менее потерянный голос Тентера, который сделал пару шагов назад. — Вам правда неприятно?
Кавус чувствовал себя теперь слишком странно, чтобы детально разбираться в ситуации. Он стоял между двойняшками, один из которых был выше его самого на полголовы и теперь уныло стоял, опустив плечи, а вторая хлопала ресничками с видом, будто сейчас расплачется.
Дерьмо.
— Послушайте, я не хотел вас обидеть, я просто чувствую себя неловко, когда вы так делаете, понимаете? — Писатель потер затылок и неловко оглянулся.
— Простите, мы просто хотели познакомиться, — растерянно протянула Луссурия и поправила выбившуюся белую прядку. — Мы весьма тактильны, понимаете?
— Да, верно, — протянул сзади парень, — ничего страшного ведь? — Послышалась крайне невинная интонация.
Да, действительно.
Ничего страшного.
Ничего страшного, мать твою.
— В любом случае, — писатель выдохнул, — я думал, вы покажете мне ваше “гнездышко” и только. Мне было интересно, что за “бытовуха” у артистов, понимаете…
Тентер и Лу переглянулись. После чего оба неловко почесали нос и посмотрели на Кавуса.
Девушка плавно подплыла к писателю и подхватила его под руку, слабо утягивая за собой.
— Давайте я вам все покажу тогда, хорошо? — Она мягко улыбнулась, отчего ее лицо стало еще светлее. — Есть что-то конкретное, что бы вы хотели узнать? Или, может, чем-то сами интересуетесь?
Для начала она повела его к столу в середине комнаты, что был завален исписанными бумажками (были даже какие-то совсем небольшие рваные листочки), там же лежала куча карандашей и цветных ручек, пара плееров и ноутбук, сверху которого лежали наушники.
— Мне в целом интересен процесс работы и…создания творчества, — Кавус немного запнулся, но закончил мысль так, как считал нужным.
Парень обошел их и тихо хмыкнул, опираясь о стол.
— Тогда логично начать с самого начала, не так ли, Лу? — Он посмотрел на сестру и взял один из исписанных листков. — Тут мы обычно начинаем всю нашу работу над будущими песнями: сначала идея или мотив, потом немного слов, рифмы, куплеты, припев…
— Так до тех пор, пока мы не будем довольны результатом, — продолжила все еще держащая писателя за руку Луссурия. — У нас с братом иногда совершенно отличаются представления о конечном результате, так что мы много времени проводим за спорами. И приходим к чему-то неожиданно новому, как правило.
Кавус со странным чувством ностальгии смотрел на кучу исписанных листков и ощущал странную тоску. Тоску по вдохновению, по мысли, по перечитыванию строчек, по скользящей в руках истории… Он тихо вздохнул.
Двойняшки вопросительно переглянулись.
— А вот в том улу у нас музыкальные инструменты, — торопливо заговорил Тентер, отходя от стола в самую дальнюю часть гримерной.
На первый взгляд этого было незаметно, но за небольшой занавесью расположилось цифровое пианино, стояли чехлы скрипок и даже небольшая барабанная установка — этакая неумирающая классика. Впрочем, тут же рядом был и синтезатор, и большой компьютер — видимо, для обработки получившихся мелодий.
— Тут мы уже более детально определяемся со звучанием музыки, текстом и партиями, — подхватила Лу, таща на буксире поникшего мужчину. — Я больше по барабанам и скрипке, Тентер – знаток пианино и синтезатора. Мы довольно долго работаем над конечным вариантом песни. Чтобы нас обоих все устраивало. Конечно, в процессе мы еще обсуждаем это с нашим непосредственным начальником, но он не играет такую большую роль в создании будущего выступления, — она тихо хихикнула, прикрыв рот ладонью.
— И… что чувствуете, когда получаете “на руки” готовую песню? — С любопытством спросил писатель, разглядывая различные музыкальные установки. — Разве это не чудесно?
— Ну… — Тентер почесал подбородок. — Приятнее всего, когда то, над чем долго корпели, в конечном счете удовлетворяет нас. Все-таки мы должны показать хороший результат и собрать как можно больше клиентов и посетителей бара, а без хорошей песни это не получится, верно, Лу?
Луссурия согласно кивнула, полностью подтверждая слова брата, и подняла взгляд на Кавуса. Тот неожиданно выглядел еще более задумчиво и как-то…хмуро.
— То есть, это как…непосредственная реклама? — Его голос стал более тусклым.
— Ну…да? — Осторожно ответил Тентер, смотря на мужчину. — Конечно, нам нравятся наши песни и то, что мы делаем в итоге, но наша первичная цель: привлечь как можно больше клиентов, все просто.
На Кавуса было страшно смотреть — мягкий на вид мужчина теперь с серой тоской смотрел перед собой на инструменты. Реклама. Ничего больше.
— А что насчет самого выступления? Костюмы там, танец…
— Ну… — Неуверенно протянула Луссурия и повела Кавуса к огромной вешалке и зеркалу вдоль стены.
Вешалка и правда была огромной: сложно сказать точную длину, но писатель прикинул, что смог бы сделать вдоль нее около трех-четырех широких шагов. На ней висело самое большое разнообразие костюмов и аксессуаров, которые Кавус мог только представить: начиная от классических вечерних платьев и костюмов и заканчивая весьма…пикантными нарядами и атрибутами вроде масок с перьями, кожаными ошейниками и– Погодите, это что, плетка?
Кавус подумал, что, пожалуй, уточнять не очень-то и хочет.
Он перевёл взгляд на зеркало, где отражалась вся гримерная. Беловолосые двойняшки с необычным очарованием во внешности и сам Кавус, стоящий под ручку с Луссурией, что мягко улыбалась своему отражению.
Писатель невольно подумал, что молодёжь нынче очень ухоженная. Как ни посмотри, но эти двое и правда были очень красивы: очень светлые волосы, практически белые (Кавус почему-то сомневался, что они крашеные), правильные черты лица, светлые глаза и привлекательные тела…
Стоп, что?
Кавус проморгался и посмотрел в зеркало еще раз.
Там отражалась ухмылка Тентера, что стоял прямо позади, скрестив на груди руки. Луссурия же прижалась к локтю Кавуса упругой грудью в легком платье и мягко поглаживала по его руке ноготочком.
— Как вам наш реквизит? — Промурлыкала невинная на вид девушка и ласково улыбнулась. — Некоторые из костюмов очень легко завлекают клиентов, вы так не считаете?
— К слову, они также неплохо подходят к антуражам наших песен, — низко продолжил Тентер. — Это тоже своеобразное искусство, не так ли? Если вы разочарованы из-за того, что мы…”продаем” свою деятельность, то вынужден задать вопрос: разве вы делаете не то же самое?
— Вы вроде бы…писатель, верно? — Неожиданно продолжила Луссурия, поднимая свои светлые глазки, что теперь были хитро сощурены. — Разве вы не продаетесь точно также, как мы? Тогда у нас больше общего, чем кажется. — Ее пальчик с маникюром пастельно-розового цвета мягко ткнул его в напряженную грудь.
Лицо Кавуса потемнело. Он не мог назвать себя вспыльчивым или несдержанным человеком, все-таки большую часть жизни он был более чем спокоен и рассудителен. Большую часть.
Писатель выдернул руку из чужого захвата, не заботясь о грубости по отношению к нежной девушке. Мужчина обернулся и смерил взглядом и ее двойняшку. Оба растерянно хлопали светлыми ресницами с выражением полного непонимания на лице, будто спрашивая, что они сделали не так.
— Я думаю, вы не совсем понимаете, о чем я говорю. — Голос Кавуса заметно похолодел, пока он смотрел на двойняшек: сейчас он был больше похож на строгого начальника, что отчитывал новеньких стажеров. — Мы с вами не имеем ничего общего. Абсолютно. И я не продаюсь ради чужого удовольствия, Луссурия. — Он крайне серьезно посмотрел на девушку, что как будто сжалась под чужим взглядом. — И я не “разочарован” — я просто не понимаю вас. — Теперь досталось Тентеру, что неловко отвел взгляд. — Мне абсолютно все равно, что вы делаете и для чего, это только ваше дело, чем вы занимаетесь, но не надо вешать на меня непонятные ярлыки. — Он недовольно вздохнул и потер переносицу. — Давайте на этом закончим наш разговор.
Писатель чувствовал себя не очень хорошо. Возможно, он слишком остро отреагировал на восклицания молодежи, но на душе и правда стало противно: накопившиеся проблемы в творческом плане и правда нехило давили на него, вот он и не сдержался.
Сорвался на невинных детях, Кавус, молодец, что дальше? Перестанешь уступать пенсионерам в автобусе или не скажешь “спасибо” бариста в следующий раз?
Его недовольство быстро сошло на нет, но на смену пришла грусть и подавленность. Не оборачиваясь, он быстро вышел из гримерной, натолкнувшись на какую-то парочку, что стояла слишком близко к двери.
Первой бросилась в глаза в буквальном смысле яркая женщина. Кавус успел разглядеть длинные огненно-рыжие волосы, что были закинуты через плечо, и атласное темно-бордовое платье с черными каблуками на шпильках. Писатель тут же посторонился, чтобы не столкнуться с дамой, и тут же заметил ее спутника.
Мир как будто остановился, когда он увидел этого человека. Высокий, полностью в темном костюме, что придавал ему статный вид; черные, как смоль, волосы, орлиный нос и решительное лицо, что имело аристократические черты и потому казалось даже властным. Дыхание писателя невольно замерло, как будто он увидел музу наяву. Кто этот человек?
Все эти мысли пронеслись за доли секунд, пока Кавус отходил от гримерной, стараясь не задеть проходящих людей. Он отошел на пару метров от двери вдоль сцены и обернулся. В проеме уже стояли двойняшки с приветственным улыбками. Они лишь неловко глянули на Кавуса и отошли, пропуская рыжеволосую женщину, что уверенной походкой прошла внутрь.
Писатель уже хотел было пройти обратно к бару, как вдруг заметил, что тот аристократичный мужчина смотрит на него. Это длилось всего пару секунд, но чужие темные глаза, казалось, смотрели прямо в душу подавленного Кавуса.
Наконец, незнакомец отвернулся и прошел следом за женщиной, закрывая дверь гримерной и прекращая этот странный транс писателя. Тот плохо помнил, как потом дошел до барной стойки и под удивленный взгляд Леви заказал виски. Все было как в тумане, будто что-то тормозило мысли и мешало думать. Чужой проницательный взгляд так и отпечатался в памяти, отчего Кавусу казалось, что что-то темное и даже жуткое поднимается глубоко внутри. Какое-то наваждение? Или, может, он уже изрядно пьян? Кто это был такой?
— Если ты про того, с кем столкнулся, выходя от “птичек”, то спешу обрадовать — ты увидел нашего директора и главного инвестора, — раздался голос бармена, что методично протирал стаканы, пока вокруг уже понемногу начал собираться народ. — Фергус, тот мужчина, наш начальник, а рядом была Аплистия — наш деловой партнер и, можно сказать, ходячий кошелек. — Леви хмыкнул и со стуком поставил стакан на бар. — Выглядишь не очень хорошо, повздорил с двойняшками? Не злись на них, если что, они еще молодые, так что иногда могут вести себя по-дурацки, не обращай внимания. Не нужно тебе виски, я сделаю “Секс на пляже” — расслабишься.
Кавус спорить не стал. Все его мысли снова вертелись вокруг того мужчины и в целом вокруг бара. Что это за место такое…
Леви с улыбкой подал ему коктейль и отлучился к другим клиентам. Глатон сидел на другом конце барной стойки, уткнувшись в канапе и свой стакан. Уотан стоял возле входа, внимательно оглядывая зал с прибывающими посетителями, и щелкал в руках зажигалкой. В дальнем углу бара на диванчике сидел Ракутан и посасывал свой коктейль (наверняка снова Кровавая Мэри), лениво откинувшись на мягкую спинку мебели. В гримерной двойняшки, скорее всего, готовились к грядущему выступлению, обсуждая детали со спонсором и тем директором…
Кавусу почему-то казалось, что кого-то не хватает.
Он плохо помнит остаток вечера и выступление “птичек”, которые то и дело бросали взгляды в его сторону со сцены.
Писатель весь вечер был в глубоких раздумьях.
Конец эпизода
