Прошло еще три месяца. Кавус перестал даже садиться за стол — не то что включать ноутбук. Каждый вечер он проводил время в задумчивой тишине перед телевизором, явно пребывающий мыслями где-то далеко за пределами показываемой программы.
Пожалуй, самое жалкое существование из всего того, что можно представить.
Он стал жить как по расписанию - подъем, работа, дом, сон. Подъем, работа, дом, сон. Подъем, работа, дом, сон. Подъем, работа…
— Мистер, приходите попробовать новое сезонное меню в наш бар! — Неожиданно в руках Кавуса оказалась листовка с пестрыми буквами. — Мы придумали новые коктейли, чтобы разнообразить осеннюю рутину наших жителей! Приходите обязательно!
Мужчина неловко поднял голову, но звонкий голос, рекламировавший какое-то заведение, уже отдалился к другим прохожим, что с неловкой улыбкой принимали листовки от симпатичной девушки. Кавус не успел разглядеть лицо, но ее худенькая фигура в светлом широком платье явно выделялась среди серого фона. К тому же, у нее были длинные густые светлые, почти белые волосы, что красивыми локонами спускались до талии, в то время как на голове девушки красовался милый ободок.
Кавус поймал себя на мысли, что слишком уж загляделся, и опустил взгляд на листовку. На небольшой бумажке большими черными буквами на желтом фоне было выведено слово “Нигил”. На обратной стороне брошюры значилось сезонное меню, состоящее преимущественно из коктейлей и закусок. Мужчина слегка нахмурился, внимательно разглядывая алкогольные напитки, как вдруг в его голове мелькнула мысль — может, сходить развеяться? Он еще раз посмотрел на брошюру.
Ничего?...
Уже вечером следующего дня он стоял перед ярким заведением, на вывеске которой красовались прописные латинские буквы. К слову, вход в бар находился со стороны переулка, что делало его еще более незаметным. После многочасового размышления Кавус все-таки принял решение сходить — если что, он просто выпьет один-два коктейля, посмотрит на обстановку и уйдет. Может, это поможет ему как-то развеяться и отвлечься от тяжелой рутины?
В прошлом мужчина нечасто посещал подобные заведения — два-три раза в молодости, когда шило в одном месте давало о себе знать и он лез куда угодно ради получения нового опыта, который затем использовал в своем хобби. Было ли это весьма опрометчиво? Даже очень, но молодой Кавус тогда не видел в этом ничего плохого.
Сейчас же он нерешительно стоял перед дверьми, смотря на вывеску. Что-то сейчас ему казалось неправильным, какая-то настойчивая мысль билась на подкорке сознания, которую он не мог никак уловить. Что не так? Разве это не обычный бар? Почему сейчас, когда он уже стоит прямо перед входом, он чувствует, как ему становится очень некомфортно? Мужчина нахмурился, понимая, что желание заходить в “Нигил” стремительно уменьшается.
— Как долго вы будете тут стоять? Почему не заходите? — В мысли Кавуса ворвался мужской голос с еле слышимым акцентом. — Хотя, могу вас понять, вывеска и название навевают некоторое уныние, не так ли?
Писатель повернулся и увидел азиата перед собой. Он стоял, прямой, как дерево, и безэмоциональным взглядом смотрел на Кавуса. Очень худой незнакомец имел печальное лицо, уголки его глаз и губ были опущены, отчего казалось, что на тебя смотрит ожившая маска трагедии; в руках он держал длинный зонт и рабочий портфель, а на его худых плечах держалось темно-серое пальто, расстегнутое в первых двух пуговицах. Кавус мимолетно подумал, что человек перед ним вполне может слиться с обстановкой города и остаться незамеченным.
— Простите, я… — Начал писатель. — Я просто впервые тут и не мог решиться зайти, понимаете... Совершенно незнакомое для меня место, — он неловко улыбнулся и почесал затылок. — Вы часто тут бываете? Можете рассказать об этом заведении?
Казалось, незнакомец ничуть не проникся откровением Кавуса.
— Бар как бар, — он пожал плечами, — не плохой и не хороший. Зайдите и сами посмотрите. Большинство приходит туда, чтобы скрасить свой вечер, иногда там шумно, могут подраться. Но местные певички неплохо поют, — его тон был совершенно ровный, хотя монолог больше походил на бубнеж, — выпивка тоже неплохая, но в нынешних реалиях любой алкоголь окажется неплохим…
Писатель мысленно вздохнул, пытаясь сохранить нейтральное выражение лица. Судя по описанию от этого человека — “место неплохое”. И что, черт возьми, это должно ему дать? Но, справедливости ради, стало известно, что в баре есть какие-то “певички”...
Кавус пробормотал:
—Спасибо за ответ…
— Заходите, а то на вас лица нет. — Вдруг предложил мужчина тем же крайне ровным тоном. — Если вам неуютно одному — я составлю вам компанию.
Кавус не стал отвечать, что так ему будет вдвойне неуютно. Но пройти в незнакомое место с тем, кто уже знаком с обстановкой, было явно наилучшим решением. Может, этот азиат не такой уж и плохой собеседник? Просто немного…своеобразный.
— Да, был бы рад, спасибо, — все-таки согласился писатель и протянул руку вперед. — Мое имя Кавус.
Незнакомец опустил взгляд на чужую ладонь, отчего его вид стал еще печальнее. Он протянул свою тонкую руку, которая казалась раза в полтора меньше, и очень слабо пожал. Его голос отчего-то прозвучал весьма вяло:
—Зовите меня Ракутан.
***
Кавус понимал, что его новый знакомый не является лицом, внушающим доверие — однако отчего-то вид этого азиата пробуждал в нем сочувствие. Может, он просто уже накручивает себя? Ну что может случиться с ним в баре?
Писатель кинул взгляд на спину впереди идущего Ракутана и поджал губы. Новый знакомый был раза в полтора худее него самого, но на удивление высоким для своего этноса. В темноте переулка Кавус этого не заметил, но у впереди идущего мужчины был аккуратный пучок из густых черных волос, некоторые пряди которых были небрежно заправлены за уши. Вся прическа была закреплена красивой темной шпилькой с небольшим алым цветком на конце, который блекло мерцал в приглушенном освещении бара. К слову о нем.
Мужчина оглянулся, рассматривая обстановку вокруг и был приятно удивлен — широкое пространство после входной лестницы было заполнено блеклым светом небольших ламп на темном натяжном потолке; из колонок, установленных по периметру, лилась приятная музыка. В центре располагался танцпол, на котором уже была толпа людей. Вдоль стен тянулись мягкие овальные диваны, перед которыми стояли круглые столики. Каждое такое место отделялось от другого с помощью небольших перегородок темно-синего цвета, что были частью настенной отделки.
Слева, чуть дальше, Кавус смог увидеть барную стойку, за которой успели собраться посетители. Позади стояли высокие стеклянные шкафы с мягкой подсветкой, что выделяла множество бутылок всевозможного алкоголя на прозрачных полках. Писатель невольно подумал, что содержимое такого шкафа наверняка стоит до неприличия большую сумму денег, которую даже неловко озвучивать.
Правее бара, прямо в центре противоположной стены, располагалась сцена, что сейчас была затемнена — только вибрация от больших колонок давала понять, что место выступления не пустует. Еще правее был проход, возле которого стояла пара крепких парней в темной одежде. Кавус всё понял и решил не совать свой любопытный нос куда не надо.
Он повертел головой и поспешил за новым знакомым, который пробирался сквозь толпу к барной стойке. Вокруг было слишком много людей, так что Кавус вскоре был оттеснен от прокладываемого азиатом пути к алкоголю. Под ритмичную музыку люди двигались, пихали его локтями и плечами, наступали на ноги и что-то кричали, пытаясь быть услышанными. От всего этого у мужчины закружилась голова. Стало невыносимо душно.
—Хэй, затопчут же вас, ну! — Неожиданный рык сбоку мимолётно привёл Кавуса в чувство. — Вроде здоровый мужик, чего мнетесь?!
Почувствовав хватку за ворот одежды и неожиданный рывок куда-то вперед, писатель поднял голову и увидел, как впереди него, буквально расталкивая танцпол, идет высокий мужчина с широкими плечами. Он-то как раз и тащил на буксире неудачливого посетителя, не сильно заботясь, успевает ли тот позади.
Через пару метров и глухих матов пострадавших танцоров, Кавус был вытащен прямо к барной стойке, которая буквально ослепляла своим богатством. Рядом стоял его спаситель, который небрежно отпустил чужой ворот и скептично посмотрел на бледного мужчину.
—Эй, Леви! — Неожиданно рявкнул незнакомец. — Плесни этому малому что-нибудь холодное, он чуть не упал прямо посреди танцпола!
Не успел Кавус что-то сказать в ответ, как мужчина буквально затащил его на стул барной стойки, крепко похлопав по плечу.
—Уотан, сколько раз я говорил тебе вести себя тише, а? — Рядом послышался недовольный голос. Кавус, всё еще ошеломленный и не до конца понимающий происходящее, посмотрел в сторону звука. — Простите, молодой человек, у Уотана дурацкая привычка орать во всё горло.
Леви оказался барменом, который, однако, послушно взял стакан и закинул льда. На вид это был молодой парень, лет двадцати пяти, с короткими русыми волосами и гладко выбритым лицом. У него были глубокие серые глаза и крайне волевой нос с небольшой горбинкой. Кавус обратил внимание даже на высокие скулы парня. С таким симпатичным барменом определенно приятно проводить время и просаживать свои деньги на напитки.
—Вам что-то конкретное? Коктейль или покрепче?
—Ээ… — Писатель потер глаза. — Если честно, я впервые тут и не знаю меню…
—Налей ему “Мохито” или “Беллини” — ему стоит освежиться, но много лучше не пить, — послышался знакомый голос справа.
Кавус в удивлении улыбнулся и поднял брови, увидев недавнего знакомого.
— Ракутан? Вас-то я и потерял в этой толпе!
— Вы тут впервые, но знаете его? — Бармен достал персиковое пюре и лимонный сок с каким-то сиропом. — А вы умеете заводить знакомства — даже с Уотаном уже пересеклись. Раз вы тут впервые, то я обязан показать все мастерство этого заведения, не так ли?
Леви ярко улыбнулся и ловко залил просекко в стакан, затем аккуратно переложил туда же кубики льда и тщательно перемешал. Накрыв стакан стейнером, он также аккуратно перелил все содержимое в бокал флюте — все до последней капли. Его длинные пальцы снова взялись за узкое горлышко бутылки просекко, которое он долил сверху бокала, следя за уровнем жидкости внутри. Наконец, бармен убрал бутылку и быстрым движением насадил на кромку стекла свежий кусочек персика — из него вытекли пара капель сладкого сока прямо внутрь напитка.
Элегантным движением руки Леви пододвинул бокал Кавусу, явно оставшись довольным результатом.
— Если вы тут действительно впервые, то позвольте проводить вас в мир нашего заведения. У нас широкий выбор напитков, в том числе и безалкогольных, и разнообразие качественных закусок. Вы сможете насладиться вечером и в компании друзей — у нас имеется возможность забронировать столик, вход свободный. Также есть VIP-зона, где вам окажут обслуживание высокого класса — и никто не помешает вашему времяпровождению. Кстати, вы удачно зашли — сегодня после девяти вечера запланировано выступление наших “Певчих птичек” — у них чарующие голоса~
Бармен с мягкой улыбкой закончил рекламу заведения и пододвинул бокал ближе к посетителю.
— Как я могу к вам обращаться?
Писатель как-то заторможенно перевёл взгляд с напитка на чужие руки и, наконец, на лицо Леви. Внутри зарождалось какое-то странное чувство предвкушения и интереса, которое заставило его щеки чуть покраснеть.
Он протянул руку, забирая бокал, и слабо улыбнулся бармену.
— Кавус. Обращайтесь именно так.
***
Вот уже второй час писатель сидел и медленно тянул очередной прохладный коктейль из трубочки. На удивление, цены здесь оказались весьма приемлемыми, а напитки – вкусными. Он уже успел попробовать “Беллини” и классическую “Маргариту”, а сейчас довольно потягивал “Восходящее солнце”. Время пролетело незаметно в компании бармена Леви, Ракутана, что посасывал уже вторую “Кровавую Мэри”, и голосистого Уотана, начавшего с “Белого русского” и допивавшего второй стакан старого доброго ирландского виски. Громкий мужчина часто выходил курить и постоянно на кого-то яростно кричал так, что его лицо было полностью красное, и неизвестно от чего больше — гнева или алкоголя.
Компания и впрямь оказалась приятной, так как за выпивкой все успели разговориться. Подвыпивший Ракутан оказался более раскрепощенным и разговорчивым — азиат с длинными черными волосами поведал Кавусу, что работает психологом, и после рабочей недели совсем не прочь зайти выпить в любимое заведение. Как он сказал — это помогает ему отвлечься и успокоиться. Пациентов много, а он один — как тут не выпить?
Писатель понимающе кивал, смотря на несколько бледного мужчину в свете бара — теперь-то он смог хорошенько разглядеть его. Чистая гладкая кожа на оттенок темнее, чем у самого Кавуса; небольшой плоский нос и тонкие губы, что сейчас были поджаты; чужие темные глаза были прикрыты, а изящные брови нахмурены, пока их хозяин вспоминал рабочую неделю.
— Пожалуй, самое худшее — задумываться о человечности во время работы, — вяло начал психолог. — Не испытывать сочувствия, знаете? Начнешь проявлять эмпатию и твоя крыша поедет вместе с твоими пациентами… — Мужчина фыркнул и опрокинул стакан с остатками алкоголя.
Писатель же задумчиво тянул свой напиток из трубочки. Он невольно признался самому себе, что как-то и не задумывался об обратной стороне работы в сфере психологии. Хотя, если честно, интересовался некоторыми моментами еще в молодости — тогда больно уж ему хотелось написать произведения в жанре триллера и ужасов. Знаете, чтобы потрепать нервишки читателям.
— Простите, но… А можете рассказать немного о вашей работе? — Кавус чуть придвинулся к чужому стулу и наклонился к мужчине. — Не посчитайте мое любопытство излишним, просто… Это довольно интересно, как мне кажется.
Ракутан поднял взгляд и странно посмотрел на мужчину. От хмеля его щеки чуть-чуть покраснели, что было так заметно на бледной коже. Он вперился в Кавуса пристальным взглядом на пару секунд, после чего прикрыл веки и нахмурился.
— Если честно, ваши слова несколько…неожиданны. Обычно мало кто хочет вникать в психологию с точки зрения специалиста. — Азиат постучал костяшками по стойке и кинул подошедшему Леви. — Налей мне…“Лонг Айленд”.
— Ого, а вы решили эффектно завершить сегодняшний вечер? Главное, не будьте как Уотан — еще парочка стаканов и он полезет в драку, — Леви раздраженно вздохнул. — Все-таки этот охранник совершенно не умеет контролировать свои эмоции.
Кавус растерянно моргнул.
— Охранник? Тот мужчина?
— Да, он работает в “Нигиле”. А вне смен опять же приходит сюда, но в качестве посетителя — поэтому-то наш дорогой бармен может позволить немного фамильярности. — Ответил психолог, подперев щеку рукой. — Да и я частенько наведываюсь к хозяину этого заведения по работе — так что в какой-то степени я тоже работник бара.
— Но думается мне, что получаете вы раза в два больше Уотана. — Фыркнул Леви, доставая хайбол — особый стакан под “Лонг Айленд”.
— Погодите, к хозяину?... — Пробормотал Кавус и тут же прикусил язык. Разве он может спрашивать подобное у работников этого самого “хозяина”? Писателю стало неловко и он прикусил губу.
— Ничего страшного. — Азиат посмотрел на мужчину из-под чуть полуприкрытых глаз и слегка расслабленно улыбнулся. — В этом нет никакого секрета - просто у здешнего главного некоторые…проблемы в общении. Я всего лишь помогаю с их разрешением. — Ракутан опустил голову, отчего часть его черных прядей упало на лицо, придавая несколько…жуткий вид. — В вашем вопросе нет ничего такого, это всего лишь интерес.
Отчего-то сердце Кавуса пропустило удар. Он посмотрел на своего нового знакомого и встретился с ним взглядом. За ним следили глаза без единого отблеска, кажущиеся бездонными и абсолютно черными, как темные дыры, что безвозвратно поглощает даже свет. Такие жуткие и одновременно прекрасные своей пустотой.
Хайбол стукнулся о стойку — Леви пододвинул напиток к Ракутану.
— Ваш напиток, дорогой гость. — Почему-то слова Леви прозвучали теплее обычного. Парень вежливо улыбнулся и отошел к другим гостям.
Психолог взял стакан и отпил прохладный напиток. Кавус видел, как острый кадык мужчины отчетливо дернулся, глотая очередное алкогольное искусство от бармена. Щеки мужчины еще чуть покраснели, создавая невероятный контраст с черными как смоль волосами.
Писатель неловко кашлянул.
— О чем мы там… Ах, да, вы просили рассказать о моей работе. -— Ракутан отставил стакан, сделав пару глотков.
— Скорее, о ваших мыслях и идеях… Например, испытываете ли вы какие-то противоречия? Профессиональные трудности? — Кавус неловко моргнул и присосался к своей трубочке, чтобы опять не ляпнуть что-нибудь неподходящее.
Психолог, казалось, задумался. Он сделал еще пару глотков и вздохнул, переводя взгляд на писателя.
— Вы знаете парадокс “корабля Тесея”? Суть в том, что когда-то знаменитый корабль Тесея перед каждым новым плаванием после знаменитого путешествия регулярно обновлялся — меняли части досок. И вот в какой-то момент оказалось, что абсолютно все доски были заменены. Тогда встал вопрос: если все составные части исходного объекта были заменены, остаётся ли объект тем же объектом?
Кавус отпустил стакан и заинтересованно посмотрел на Ракутана.
— До недавнего времени я не особо думал об этом, но…что если психологическое “лечение” не более чем пример этого парадокса? — Мужчина наклонил голову. — Наши травмы разве не делают нас…нами? Как доски корабля. Конечно, полностью “переделать” не выйдет, но человеческая психика более податлива, чем кажется. Поменяй одну часть — и всё остальное подстроится. В этом и заключается человеческая проблема, обратная преимуществу сознания, как по мне. Травмы и расстройства определяют нас, как доски – корабль. — Ракутан отпил еще немного и покосился на Кавуса. — Вы знаете, кто вы? Как вы себя определяете?
Тот растерянно моргнул, силясь уловить суть вопроса. Спиртное начало потихоньку отдавать в голову, отчего мысли начинали течь медленнее и ленивее. Кавус задумался над чужим вопросом. Как он себя определяет?... Кто он? Мужчина почесал подбородок и неожиданно даже для себя выдал:
—Я…писатель. — Он перевел взгляд и неловко продолжил. — Точнее, это была моя работа, пока не возникли некоторые трудности. Но мне все еще нравится писать… — Он немного помолчал, после чего неуверенно буркнул. — Наверно…
Все-таки за последние пару месяцев он так и не смог ничего написать, сколько бы ни сидел перед белым листом, который был как пожар для леса — непреодолимый и до смерти жуткий. Тогда может ли он так громко называть себя “писателем”?
Ракутан же тем временем легонько постучал по своей губе и хитро посмотрел на мужчину.
— Кавус, правильно? — После кивка собеседника психиатр продолжил. — Так вот. Кавус — это писатель? Или же писатель — Кавус? Думаю, как человек, работающий со словами, вы должны понять, что в данном случае от перестановки слагаемых сумма все же меняется. Так что скажете?
Писатель уже было хотел открыть рот, чтобы ответить, что не видит особой разницы, но замер. Он снова поднес трубочку ко рту и отпил, неожиданно обнаружив, что напиток снова заканчивается. Кавус отставил стакан и оперся о стойку, полностью поворачиваясь к собеседнику.
Он все еще не был уверен, как ответить. Поток мыслей чуть ускорился, чувствуя наконец интересную мысль. Мужчина перед ним лениво допивал свой “Лонг Айленд”. Его длинные пальцы элегантно обхватывали хайбол, тонкие губы прижимались к тонкому стеклу, а глаза чуть щурились от яркого света бара. Новый знакомый казался каким-то…необычным.
Именно в этот момент он понял, какой ответ считает правильным для себя. Возможно, он прозвучал бы некорректно, но это было тем, о чем говорило само сердце.
— Писатель — Кавус.
В тот же момент он увидел, как тонкие губы Ракутана расплываются в легкой улыбке.
Неожиданно погас свет, а голоса вокруг затихли — только барная стойка все еще сияла, демонстрируя алкогольное богатство. Кавус неловко оглянулся, не понимая, что происходит, как вдруг низко заговорил психиатр перед ним.
— Не бойтесь, это наши “Певчие птички”. Как раз время их выступления, пожалуйста, насладитесь их работой. А мне уже пора — я не очень люблю такие вещи. — С этими словами он поднялся с высокого стула и положил пару купюр на бар. — Скажете Леви, что тут вместе с чаевыми?
Мужчина уже было двинулся по направлению к выходу, как вдруг Кавус схватился за рукав чужого тонкого плаща.
—Скажите, мы сможем… Пересечься еще раз?
Ракутан замер на пару секунд, после чего незаметно кивнул.
— Конечно. Вы же слышали, я тут постоянный посетитель. Так что остальное за вами — я буду рад еще раз посидеть с вами за парой коктейлей.
Он мягко улыбнулся и потряс рукой:
— А сейчас, простите, но мне правда нужно идти.
— А? Да, да, конечно, простите, — Кавус и сам не заметил, как вцепился в чужой рукав, так что он поспешил разжать хватку. — До свидания… Ракутан.
— И вам всего хорошего. Не пропустите выступление, вам точно понравится, — с его словами заиграли первые аккорды плавной музыки, на которые писатель повернул голову к сцене. — До свидания, Кавус.
Когда мужчина повернул голову, в следующий момент Ракутан уже растворился в темноте зала.
Конец эпизода
